Дэвид Балдаччи - Доля секунды

— Каким образом он узнал о случившемся раньше вашей матери?

Вопрос озадачил Кэти:

— Я полагала, что он услышал все по телевизору.

— В какое время они пришли за вами в школу? — спросил Кинг.

— Утром, еще до ленча. В одиннадцать или около того.

— Риттер был убит в десять тридцать два. У телевизионных станций не было ни единой возможности сообщить все подробности через какие-то тридцать минут. А Кон еще успел и вашу маму с собой прихватить?

— Ну, Аттикус не так уж и далеко от Баулингтона — примерно полчаса езды. А мама жила как раз по дороге.

Мишель и Кинг обменялись испуганными взглядами.

— Нет, этого не может быть. — произнесла Мишель.

— Что? О чем вы говорите? — спросила Кэти.

Кинг встал, не отвечая.

— Куда вы собираетесь? — снова спросила Кэти.

— Собираемся нанести визит доктору Кону.

— Ну, если он не сказал вам о том, что в тот день приехал за мной в школу, возможно, он не рассказал и о себе и моей маме.

Кинг уставился на нее:

— А что у них было?

— Перед ее смертью она часто виделась с Тройансом. Их связывала долгая дружба, которая переросла в нечто иное.

— В нечто иное? Вот что? — спросил он.

— Они собирались пожениться.

Поскольку ко времени, когда позвонила Кэти, Мишель успела просмотреть лишь половину посвященных Бобу Скотту папок, Джоан, уезжая в гостиницу, прихватила коробку с собой.

Начав рыться в ее содержимом, она поняла, что Паркс не шутил. В коробке было черт знает что. Однако Джоан старательно прочитывала каждый документ, пока не поняла, что речь в них идет совсем не о том Бобе Скотте. Проведя над бумагами два часа, она позвонила в службу сервиса и попросила принести ей еду и кофейник.

Она уже добралась до дна коробки, когда ее внимание привлек один документ. Вытащенный ею из папки листок оказался ордером на арест некоего Роберта К. Скотта. Проживавшего в штате Теннесси. У этого Боба Скотта имелось несколько пистолетов, которых у него не должно было быть. Произвести арест надлежало Службе маршалов.

Зазвонил сотовый Джоан. Это был Паркс.

— Где вы сейчас? — спросил он.

— В гостинице «Седарс Инн». Похоже, кое-что нашла.

И она рассказала ему об ордере.

— Ордером воспользовались?

— По-видимому, нет, поскольку, если бы Скотта арестовали, это обстоятельство где-нибудь да всплыло.

— Если выписывался ордер на арест этого малого за незаконное хранение оружия, возможно, он и есть тот псих, который стоит за всем происходящим?

— Но как нам связать его со всем произошедшим? В этом нет никакой логики.

— Согласен, — устало сказал Паркс. — А где Кинг и Максвелл?

— Отправились в Шарлотсвилл, на встречу с Кэти Рамзи. Она сказала, что у нее имеется для них важная информация.

Джоан пересказала Парксу то, что Мишель и Кинг узнали от Кэти раньше.

— Если ее отец действовал не в одиночку, человек, которого она подслушала, вполне мог быть Скоттом, — сказал Паркс. — Его положение в охране идеально подходило для того, чтобы нанести удар. Идеальный троянский конь.

— Что думаете предпринять в связи с моей находкой?

— Скажем так, я беру кучу наших ребят и отправляюсь туда, чтобы все проверить. Отличная находка, Джоан. Возможно, вы и вправду так хороши, как все о вас говорят.

— На самом-то деле, маршал, я гораздо лучше.

Едва Джоан закончила разговор, в дверь ее номера постучали. Она открыла, служащая гостиницы внесла в номер поднос.

— Сюда поставить, мадам?

— Да, — отсутствующе сказала Джоан. — Сюда, хорошо.

— Налить вам кофе?

— Нет, спасибо.

Она подписала счет и отвернулась.

Внезапно Джоан ощутила прямо за своей спиной чье-то присутствие. Она обернулась, но вскрикнуть до того, как все погрузилось во тьму, не успела.

В Аттикус-колледже Кинг и Мишель появились уже поздно вечером. Найдя в административном корпусе молодого интерна, Мишель уговорила его отыскать для них домашний адрес доктора Кона. Тот жил примерно в полутора километрах от кампуса. Кинг подвел свой «лексус» к дому, они подошли к парадной двери, постучали.

Дверь открыл Кон. Увидев их, он явно никакого удовольствия не испытал, однако в дом впустил.

— Стало быть, вы разговаривали с Кэти? — спросил Кон.

Кинг кивнул:

— Она сказала, что вы предупредили ее на наш счет.

— А вы ожидали, что я этого не сделаю? Она была дочерью моего коллеги, а после — моей студенткой. Ожидать от меня чего-либо иного было бы ошибкой.

— Что ж, если учесть, что вы с ее матерью поговаривали о женитьбе, вы стали бы ее приемным отцом.

Кон явно почувствовал себя не в своей тарелке:

— Это вас не касается.

— Вы знали Рамзи до Аттикуса или не знали?

— Не знал.

— Говоря «Рамзи», я подразумевал и Арнольда, и Регину.

— До приезда сюда я не был знаком ни с ним, ни с ней. Однако оба стали моими друзьями.

— А после смерти Арнольда, — сказал Кинг, — вы двое…

— Все было не так. Прежде чем мы стали встречаться не как друзья, после смерти Арнольда прошло долгое время.

— И вы стали поговаривать о женитьбе.

— Я сделал предложение, она его приняла.

— А затем покончила с собой?

Лицо Кона исказила боль:

— Да. Так говорят.

— Но вы так не думаете? — быстро спросила Мишель.

— Она была счастлива. Приняла мое предложение о браке. Не думаю, что проявлю тщеславие, сказав: мысль о том, что до самоубийства ее довела перспектива выйти за меня замуж, представляется мне притянутой за уши.

— То есть вы думаете, что ее убили?

— Это уж вы мне скажите! — выпалил он. — Ведь вы же ведете расследование. Вот и выясните, как все было.

— Вы участвовали в протестах против войны во Вьетнаме?

— Да, вместе с миллионами других людей.

— Например, в Калифорнии?

— К чему эти вопросы?

— Что бы вы сказали, — спросил Кинг, — если бы услышали от нас, что к Арнольду Рамзи приходил человек, уговаривавший его принять участие в убийстве Клайда Риттера, и человек этот упомянул ваше имя?

Кон смерил его холодным взглядом:

— Я сказал бы, что тот, кто уведомил вас об этом, заблуждается. Но с другой стороны, если это правда, я не могу запретить людям упоминать в разговорах мое имя, не так ли?

— Справедливо. Вы верите в то, что Арнольд Рамзи действовал в одиночку?

— Верю и буду верить, пока мне не предъявят надежные доказательства противоположного.

— Судя по всему, Рамзи не был склонным к насилию человеком, однако в молодости он участвовал в демонстрациях протеста, причем одна из них, возможно, привела к насильственной смерти человека.

Кон бросил на него резкий взгляд:

— О чем это вы?

Кинг сообщил Кону эту информацию единственно для того, чтобы посмотреть, какова будет его реакция.

— И еще одно: в то утро, когда Рамзи убил Риттера, вы ездили в «Фэймаунт» один или вместе с ним?

— Вы хотите сказать, что в то утро я был в «Фэймаунте»?

— А вы хотите сказать, что не были?

Кон с мгновение поразмыслил.

— Ладно, я был там. И что же?

— И что же? Вы почему-то забыли упомянуть об этой немаловажной детали.

— А почему я должен был о ней упоминать? Я не сделал ничего дурного. И в ответ на ваш вопрос: я поехал туда один.

— Вам, должно быть, пришлось убежать из отеля сразу после выстрела Рамзи, иначе вы не успели бы подхватить Регину и рассказать все Кэти, вызвав ее с урока алгебры.

На широком лбу Кона выступили бисерины пота.

— По отелю тогда металось множество людей. Я видел, что произошло. И не хотел, чтобы Регина и Кэти узнали обо всем из программы новостей.

Кинг подошел к нему вплотную:

— Зачем вы поехали тем утром в отель? У вас тоже имелся зуб на Риттера?

— Нет. Разумеется, нет.

— Так зачем же? — настаивал Кинг.

— Он был кандидатом в президенты. В наших местах таковые встречаются не часто. Мне хотелось самому увидеть его.

— А если я скажу, что все это самое настоящее вранье? — поинтересовался Кинг.

— Я не обязан давать вам объяснения, — огрызнулся в ответ Кон.

Кинг пожал плечами:

— Мы пошлем за людьми из ФБР и Секретной службы, и вы сможете все объяснить им. От вас можно позвонить?

— Постойте, — быстро сказал Кон. — Хорошо, я беспокоился за Арнольда. Он был настолько зол на Риттера, что я опасался какой-нибудь дурацкой выходки с его стороны. Пожалуйста, поверьте, мне и в голову не приходило, что он замышляет убийство.

— Продолжайте, — произнес Кинг.

— Он не знал, что я рядом. Я следовал за ним. Там была такая толпа, что Арнольд меня так и не заметил. Он держался в отдалении от Риттера, и я решил, что просто принял его разговоры слишком близко к сердцу. И надумал уйти. Начал пробираться к дверям. Я обернулся только один раз — и как раз в тот момент, когда он вытащил пистолет и выстрелил. Я видел, как упал Риттер, видел, как вы застрелили Арнольда. Я побежал к машине и погнал ее как только мог быстро.