Кен Бруен - Мученицы монастыря Святой Магдалины

— Я бы вас в этой экипировке не признал.

— Можно мне сесть?

— Если только вы не предпочитаете стоять.

Женщина села.

Я взглянул на ее стакан и заметил:

— Хотите, угадаю? Минералка?

— Нет, белое вино.

Я закурил, и она сказала:

— Пожалуйста, не курите.

— Господи, Ридж, что вы за синий чулок?

— Такой, которому не нравится пассивное курение.

Я откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на нее. В толпе вы бы ее не заметили, но мне почему-то показалось, что ее это устраивает. Я сказал:

— Вы хотели меня видеть. Не припоминаю, чтобы вы говорили о каких-то правилах.

Женщина-полицейский отпила глоток вина. Невозможно было сказать, получила ли она от этого удовольствие. В ее глазах горел лихорадочный огонек. Не то чтобы одержимость, но что-то вроде того. Она тихо спросила:

— Почему вам так нравится раздражать людей?

— Не знаю… да и не так это. Давайте скажем, что мне не нравится «раздражать людей». Видит Бог, их сейчас прорва, этих людей. А благосостояние сделало их еще хуже.

— Вы предпочитаете добрые старые времена?

— Не ехидничайте, Ридж, у вас сразу рот сползает набок

Брид Ник ен Иомаре подождала, пока я допил пиво, и сказала:

— Не могли бы вы не напиваться, пока мы не переговорим?

— Зависит от того, надолго ли вы заведетесь.

Она наклонилась вперед:

— Я — хороший работник.

— Я тоже был хорошим полицейским.

Женщина покачала головой и продолжила:

— Я серьезно. Мне нравится работать в полиции. Я отношусь к ней без всякого пренебрежения.

Пауза.

— Как и вы.

Я встал.

— Выпить принести?

— Нет.

Ожидая заказ, я старался справиться с гневом. Слов нет, Ридж меня задела за живое. Я закурил следующую сигарету и проверил, следит ли она за мной.

Нет.

Таращится в окно. Наверное, мечтает о том дне, когда станет шефом полиции. Мне пришло в голову быстренько выпить и отвалить. Оставить ее наедине с высокими моральными принципами. Но я знал, что она не из тех, кто остановится. Наступит день, когда она меня выследит, и мне придется выслушать то, что она собирается мне рассказать. Шумно вошел священник, святой отец Малачи, приятель моей матушки.

Заметив меня, он изрек

— Как всегда, бар подпираешь.

— А ты, как всегда, ведешь себя как последняя задница.

Отец Малачи отступил, моя горечь добралась и до него, но он быстро оправился и сказал:

— Думал, это заведение слегка тебе не по рангу.

— Тебя же они пустили.

— У нас товарищеский ужин. Мы забронировали зал.

— Молитвы окупаются, не так ли?

— Твоя мать больна. Мог бы протрезветь и навестить ее.

Я схватил свою кружку и пошел прочь, сказав:

— Чтобы навестить ее, мне надо в стельку напиться.

Когда я сел, Ридж спросила:

— Он священник?

— Да нет, простое отребье. Так о чем вы хотели мне рассказать?

— О монастыре Святой Магдалины.

— И…

— Голуэй теперь европейский город.

— И что?

— Поэтому многим бы не хотелось, чтобы старые грехи были выставлены напоказ.

— И какое это имеет ко мне отношение?

— Вы разыскивали женщину, которая там работала.

— И откуда это вам известно?

— Мой дядя… он был полицейским.

— Господи, ну и семейка.

— Я могу вам помочь.

— Вы слегка опоздали. Я ее уже нашел.

— Вы меня не слушаете.

— В смысле? Дело закрыто, все в прошлом.

Она глубоко вздохнула:

— Недавно в этом городе были убиты двое юношей.

— Да, я слышал в новостях.

— И это все, что вы знаете?

Мне начало все это надоедать, и я почти закричал:

— Что тут еще знать, черт возьми?

— Их имена!

— Зачем мне их знать?

Ридж откинулась на спинку стула и выдержала паузу.

— Потому что они родственники Риты Монро… Ее племянники.

Я старался переварить эту информацию, даже покрутил головой и пробормотал:

— Вы уверены?

— А вы как думаете?

— Господи.

Я в уме припомнил все, что знал, вернее, думал, что знал, и спросил:

— Зачем кому-то убивать ее племянников?

— Чтобы сделать ей больно.

Тут я вспомнил свою встречу с Ритой Монро. Она тогда сказала: «Я плохо себя чувствую. У нас горе».

Или что-то в этом духе. И она в самом деле была в разобранных чувствах. Я же, разумеется, не обратил на это внимания. К тому же кто-то побывал у нее в ее доме, у меня, кстати, тоже. Ридж заметила:

— У вас такой вид, будто вы привидение увидели.

— Дайте мне подумать.

Имя, которое приходит в голову, некоторый общий знаменатель, разумеется, Билл Касселл. Но ведь он хотел поблагодарить ее, выразить признательность за помощь, оказанную его матери. Я спросил:

— Что вы знаете про Риту Монро?

Ридж открыла сумку, вынула блокнот, полистала его и сообщила:

— Девушки в монастыре звали ее Люцифером, она была дьяволом во плоти. Никто не мучил и не терзал бедных девушек так, как она.

Моя голова пошла крутом. Билл Касселл сказал, что Рита Монро была ангелом, и я ни на минуту в этом не усомнился. Мне даже в голову не пришло проверить его рассказ. Мне так хотелось поскорее избавиться от долга, что я, по сути, стоял на голове.

— Откуда вы все это знаете?

— Дядя посоветовал кое-что проверить.

— А… который полицейский.

— Да.

— С чего это он такой умный?

— Был умным.

— Что?

— Был таким… как вы это сказали… умным. Он умер.

— Сочувствую. Вы были близки?

— А вы?

— Простите?

— С моим дядей Бренданом… Фладом.

— Не знаю, что сказать.

Ридж сделала еще глоток вина:

— Он считал, что из вас мог бы получиться замечательный полицейский. Даже по прошествии времени вы умудрились произвести на него впечатление, занимаясь тем, чем вы занимаетесь, несмотря на…

Она не закончила, и я спросил:

— Несмотря на что?

— Ваши слабости.

— Да, точно, у меня их куча.

— Он тоже так говорил.

Моя кружка уже опустела. Я подумывал еще об одном походе в бар. Ридж посмотрела на меня:

— Дядя велел мне связаться с вами, если он сам вдруг станет «недоступен». Сказал, что вам нужна связь с полицией. Он называл это вашим спасательным тросом.

Мне надо было это спросить, и я спросил:

— Вы удивились… что он так поступил?

— Убил себя?

— Да.

— Я была потрясена, но не думаю, что меня это так уж поразило. Ему всегда нужно было во что-то страстно верить, такой он был человек. Вероятнее всего, вы этого не осознавали.

Я поднял пустую кружку:

— Считаете, я ни во что не верю?

— Алкоголь… вот все, что у вас есть.

— Мило. Вы далеко пойдете в полиции, они там твердолобых уважают.

— Дядя Брендан вас уважал, и мне кажется, вы ему нравились.

— А вам нет.

— Я ненавижу, когда человек растрачивает себя впустую.

— Бог мой, суровая же вы особа.

— Если собираетесь дальше копаться в делах монастыря, то вам полезно было знать хотя бы, что на самом деле происходит.

— Спасибо.

Ридж поднялась, сказав:

— Я делаю это не для вас.

— Верно.

Она положила на стол визитную карточку:

— Здесь мои телефоны, домашний и мобильный. Звоните, если я могу вам чем-то помочь.

— Вы можете заказать мне пиво по дороге.

— Заказывайте сами, — отрезала она.

И ушла.

Я закурил сигарету и пробормотал:

— Твою мать.

Я понимал, что должен разобраться в этой неразберихе, но я никак не мог заставить мозги работать. Рассказ Ридж потряс меня до глубины души. Я встал и подумал: «А ведь я рядом с баром „У Свини"».

Надо было только выйти из двери и свернуть направо к докам. Отсюда слышно, как встревоженно кричат чайки. Логово Билла было рядом. Что я сделаю… или скажу ему?

На этот счет не имелось ни малейшего понятия.

На дорожке стоял присосавшийся к сигарете отец Малачи. Я осклабился:

— На вашей вечеринке не разрешают курить?

— Некоторые из нас уважают мнение других.

Я долго пристально смотрел на священника, пока тот не вскинулся:

— В чем дело?

— Из тебя бы вышел отличный полицейский.

— Во всяком случае, лучше тебя.

— Нет, правда, ты так же скроен.

— Господь призвал первым.

Я пошел прочь, заметив:

— Я не слишком во многом уверен, но тут я точно знаю: Господь здесь ни при чем.

Отец Малачи что-то крикнул мне вслед, но я не расслышал. Уверен, ничего приятного. Если священник посылает вас матом на улице, значит, в вашей жизни наверняка царит полный хаос.

* * *

Надо дойти до ручки, чтобы употреблять эту дрянь в одиночку.

Бар был закрыт. Никаких признаков жизни. Мимо проходил мужчина, я спросил его, что случилось. Он поведал: