Анна Белкина - G.O.G.R.
Экскаватор, шумя и лязгая, расширял ту узкую пещеру, через которую их проводил Хомякович, превращая её в широкий и просторный коридор. У компрессора возились электрики, подсоединяя к нему длиннющий толстый кабель, унизанный «лампами Ильича».
— Ну, что там нужно перевернуть? — вопросил у Недобежкина коренастый крановщик в комбинезоне и в кепке.
— За мной! — крикнул милицейский начальник и рысью двинулся туда, где лежал на боку перевёрнутый подземный вездеход. Вот и горы земли, который он вокруг себя наворотил, вот и дыра, через которую он вырвался на поверхность… И всё — сам вездеход, словно бы распался на молекулы.
— Ну, где? — требовал крановщик, с огромным трудом проводя огромную и тяжёлую машину по кочкам и через кусты.
Недобежкин застопорился и в недоумении уставился на то место, где оставался до этого интересного момента «панцер-хетцер». Возможно, что этот «хетцер» был ещё тяжелее, чем тот кран. Ели его перевернули — то как?? Подъёмный кран оставлял в мягкой земле глубокие следы своих больших колёс. Если бы сюда приезжал другой кран — оставил бы такие же. Но тот, кто перевернул «панцер-хетцер», не оставил вообще, никаких следов. Только у самой дыры виднелся коротенький след от гусениц — словно бы вездеход перевернулся сам и был таков. У милицейского начальника едва не отвисла челюсть, когда он увидел этот короткий след. Это значит, что Генрих Артерран был не последний «аномальный археолог», который обитал там, в этой страшной пещере. Стараясь сохранить спокойствие Штирлица, Недобежкин потоптался на месте и крикнул крановщику:
— Сейчас, разберёмся…
Экскаватор уже закончил работу, и узкая пещерка, скрытая от посторонних глаз массами зелени, превратилась в просторный широкий коридор.
— Куда тянуть? — осведомился у Петра Ивановича бригадир электриков, собираясь уничтожить могильный мрак с помощью длинной гирлянды из мощных ламп.
Председатель Верхнелягушинского сельсовета Семиручко был выпущен из СИЗО на свободу и топтался тут же, неподалёку, заламывая руки. Да, не удалось ему отвадить Донецк от местных «достопримечательностей», и теперь они, из Донецка, понаехали сюда и роют. Если выскочат наружу его манипуляции с мостом — лишиться ему места и томиться в тюремном заключении. Полковника Соболева тоже притащили сюда, как начальника местной милиции и он топтался рядышком с Семиручкой, не замечая, что топчется в луже.
— Василий Николаевич! — закричал Серёгин Недобежкину, пытаясь перекричать шум компрессора. — Тянуть свет?!
Недобежкин был чем-то сильно обеспокоен. Он сводил и разводил брови, перебирал ногами, крутил пальцами оторванную ковылинку. Только что он выцарапался из зарослей кустов, за которыми должен был покоиться подземный вездеход. Весь в репяхах и сухих листьях, приблизился он к Серёгину и тихонько сообщил:
— Серёгин, атас! «Хетцер» пропал.
— Как это — пропал?? — изумился Пётр Иванович и едва не растерял боевой дух.
— А вот так! — пробормотал Недобежкин. — Пускай, Синицын с Сидоровым тянут кабель, а мы с тобой пойдём, посмотрим. Кажется, придётся ловить тракториста.
— Эй, а мне что делать? — поинтересовался Ежонков, надеясь на то, что Недобежкин не ушлёт его в подземелье.
— Ты же у нас не амбал, а психиатр? — напомнил милицейский начальник.
— Да, да, психиатр, не забывай об этом! — подтвердил Ежонков и достал невесть откуда смачный бутерброд с толстым куском колбасы.
— На диету тебе пора, психиатр! — прогудел Недобежкин, ощутив чувство голода.
— На себя посмотри! — огрызнулся Ежонков. — И не забывай о быке!
— Ты давай, пуши «креветку»! — приказал Ежонкову Недобежкин, отвлекая его от «быка». — А потом — за Семиручку возьмёшься!
«Креветочный киллер» Кашалота сидел тут же, в стоящем неподалёку микроавтобусе Самохвалова. Недобежкин хотел уехать в Донецк сразу же после того, как поднимут на поверхность тела погибших — вот и подготовил всех и всё. Ежонков набросился на пойманную «креветку» с азартом оголодавшего тигра, или крокодила. Киллер даже отпрянул от него вглубь автобуса, но был схвачен железной рукой Самохвалова и усажен назад, на растерзание Ежонкову.
Сидоров и Синицын показывали электрикам, куда нужно тянуть осветительный кабель. Синицын прекрасно запомнил этот путь, и поэтому двигался уверенно и быстро. Сидоров по инерции соблюдал правило Сидорова: не заглядывал в боковые ходы. Правда, сейчас в пещере было совсем не страшно: яркие лампы, соединённые с компрессором толстым кабелем, разгоняли всякий хрупкий мрак, заполняя подземелье электрическим светом. Электрики передвигали высокую стремянку и приколачивали кабель к потолку. А за электриками вплотную двигались спасатели из МЧС и несли носилки. Весь этот свет, шум и суета рассеяли мистическую зыбь, что заполняла всё здесь годами, десятилетиями. Сидоров вспомнил, как ходил на экскурсию в одну из оборудованных крымских пещер — освещённую, с перилами, с экскурсоводом и никаких тебе чудовищ. Вот и тут теперь стало точно так же, как и в той оборудованной пещере — даже можно не соблюдать правило Сидорова. Недобежкин уверял, что все «черти» мертвы, а Сидоров не имел причин не верить начальнику, вот он и оторвал взгляд от спины Синицына и отважно заглянул в первый попавшийся боковой ход. В боковом ходе оставался липкий мрак — лучи ламп туда не доставали, а в этом мраке внезапно вспыхнули Горящие Глаза и практически сразу угасли. Ужас пронзил Сидорова раскалённым гвоздём. В один миг застрял он посреди дороги, кого-то толкнул и дёрнул Синицына за футболку.
— А? — обернулся Синицын.
Сидоров побелел, словно обезжиренный кефир, стоял на дрожащих ногах и изредка выплёвывал бессвязное:
— Гри! Гри! Гри!
— Что с тобой? — удивился Синицын. Электрик над его головой вколачивал в потолок большой гвоздь, чтобы повесить на него осветительный кабель.
— Там… — сержант показал трясущейся рукой в этот проклятый коридор, куда имел неосторожность заглянуть.
— Что — там? — не понял Синицын.
— Горящие Глаза, — прошептал Сидоров.
Синицын достал пистолет: тоже почувствовал какое-то беспокойство, словно бы да, там, в темноте скрывался кто-то, невидимый, опасный…
— Посвети-ка туда, — сказал он одному из электриков, который держал неприкреплённый кабель.
Электрик пожал плечами и поднёс яркую лампу к боковому ходу. Синицын направил туда пистолет и увидел, что это даже не ход, а совсем неглубокая нора, в которой никого нет. Свет ворвался в темноту, вырвал из неё все три стены этой норы, не оставив никакого шанса спрятаться внутри.
— Сидоров! — сдвинул брови Синицын и подтолкнул сержанта к освещённой норе. — Ну, где твои глаза?
Сержант едва заставил себя взглянуть. Чудищ не было — была только земля. Неужели, показалось?? Да, да, конечно показалось — нет никаких глаз, нет чудовищ, бандиты мертвы или арестованы. Просто Сидоров перенервничал за те дни, пока находился в бандитском плену…
Наконец, они достигли той страшной комнаты, где происходило побоище, где остались тела тех, кто отдал свои жизни в неравной борьбе с подземным чудовищем. В коридоре за время их отсутствия ничего не изменилось, вот, только все двери были распахнуты, и за ними поселилась пустота.
— Туда, — Синицын показал электрику на развороченную стену, за которой… нет, он не пойдёт туда. Он только показал, а сам останется снаружи. Пускай, электрики монтируют свои провода и лампы, а выносить тела — это уж работа спасателей… Вон они уже с носилками продвигаются за светом ламп…
А куда дальше-то? — обыденно вопросил из страшной комнаты электрик.
— Всё, пришли, — бросил Синицын.
Мимо него проходили спасатели с носилками и заходили туда, в дыру, через уцелевшую лутку.
— Там пусто! — заявил электрик. — Вы уверены, что идти нужно было именно сюда??
Как это — пусто?? Что значит — пусто?? Синицын не то, что уверен, что надо идти именно сюда — он выучил этот путь наизусть! И Сидоров тоже здесь был. С огромным трудом Синицын заставил себя заглянуть в дыру, да так и застыл, привалившись левым боком к уцелевшей лутке. Яркий желтоватый свет осветил здесь всё, каждый мизерный уголок. «Адская» комната была пуста — ни одного тела, хоть шаром покати. Фантастика, да и только! В дальней стене комнаты торчала дверь — высокая и широкая дверь из голубоватого металла. Сидоров уже видел такие двери — их много было в подвале Гопникова, да и в «подземелье Тени» в Донецке — тоже. Мимо этой двери бродили спасатели, а их бесполезные носилки лежали на полу.
— Дверь! — сказал вдруг Синицын и приблизился к ней, к этой двери. — Попробуем открыть, что ли?
— Они не открываются, — предупредил Сидоров. — Сколько раз мы с Петром Ивановичем пытались — они даже автогеном не режутся!
