Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
Симоне с небывалой жаждой расспрашивал Массимо обо всём, что приходило на ум, начиная от «как дела?» и заканчивая такими мелочами как «сколько именно рёбер ты сломал тому дармоеду?» и «насколько слипшиеся макароны подавали на ужин в тюрьме по понедельникам?»
Когда страсти от неожиданной встречи немного улеглись, Массимо наконец вспомнил:
— А что за продавщица в бакалее?
— Она там уже почти год работает.
— Что-нибудь знаешь про неё?
— Говорит, переехала из Рио-де-Жанейро полтора года тому назад. Отца она никогда не видела. Он ушёл от жены ещё до её рождения. Мать вырастила её одна. Позапрошлой зимой её не стало, девушка осталась одна. Там жизнь стала совсем невыносимой. В Бразилии она училась на педагога английского, а сюда приехала в надежде, что будет преподавать португальский в местной школе. Кроме этого, она ещё один язык знает. Испанский, кажется. Но иммигрантов, ясный хрен, ни один школьный директор брать на работу не хочет. Вот ей пришлось искать хоть какую-нибудь работёнку. Девчонка приятная. Как ни приду, она всегда с улыбкой, обращается с клиентами вежливо, пашет на износ, духом не падает. Молодец.
— А как зовут её?
— Рафаэлла — ответил Симоне. — Рафаэлла Силва.
Настала пауза. Массимо больше ни о чём не спрашивал. Но Симоне итак всё понимал, о чём тут же дал знать:
— Так что дерзай. Её красоту только слепой не заметит. Но главное — она умеет находить общий язык с людьми, соблюдает нормы приличия, подобающе воспитана. Плюс ко всему, ещё и грамотная, а среди иммигрантов таких единицы. Лучше неё ты здесь никого не найдёшь.
Массимо поблагодарил Симоне за совет и солидарность, а через полминуты уже высадил его перед домом. Проехав ещё немного, он парковался перед своим домом.
Миновало четырнадцать минут с того момента, как ушёл последний покупатель. Хозяин передал ключи днём и попросил закрыть дверь не дожидаясь его. Рафаэлла повернула ключ, опустила роллет, закрыв на замок и его. Затем она выпрямила колени и стала двигаться к светофору, закинув через плечо белую сумочку.
Над городом возвышался сумеречный свет. На улице было оживлённо. Но эту толпу из своих домов вывела не нужда купить что-то для дома или стремление решить кое-какие наболевшие вопросы, а исключительно желание предаться утехам, которые не знали границ дозволенного. Для супермаркетов, аптек, парикмахерских и бакалейной лавки время закрываться и сдать смену другим заведениям. Пора просыпаться ресторанам с океаном выпивки и ночным клубам с километровыми дорожками кокаина. В это время суток весь квартал возвращается к своему самому грязному обличию, которое вписывается в то, что никак не вписывается в конституцию и моральные нормы цивилизованного общества.
Загорелся зелёный. Рафаэлла начала отдаляться от бордюра, пересекая зебру вместе с десятками остальных пешеходов. Попутно её трёхкилометровому маршруту пролегали трамвайные пути. Почти за год жизни в Маленьком Риме она ещё ни разу не воспользовалась трамваем, чтобы добраться до работы или с работы домой. Эти затраты Рафаэлла считала неразумными. Она полагала своё решение обоснованным ещё и потому, что сэкономленные деньги можно потратить с большей пользой при той невысокой зарплате продавца в бакалейной лавке, и к тому же её организм достаточно молодой и крепкий, чтобы преодолеть такой промежуток пути без какого-либо вреда для своего здоровья.
Рафаэлла снимала жильё в пятиэтажном доме. Стены на лестничных площадках были исписаны рисунками и надписями двадцатилетней давности. Квартира, в которой она жила, находилась на четвёртом этаже. Планировка состояла из одной комнаты, ванной (совмещённой с туалетом), кухни и прихожей. Все помещения укладывались в тридцать девять квадратных метров. Съём такой квартиры обходился Рафаэлле в небольшую цену. Одной из причин тому служило отсутствие стиральной машины, не говоря уже о телевизоре или радио. Не было в квартире и кровати, но в комнате стоял раскладной диван. Впрочем, Рафаэлла ещё ни разу не его раскрывала, так как для её комплекции он и так был достаточно просторным. Из бытовой техники в квартире хозяин разместил газовую плиту, электрическую печь и холодильник. Тем вечером на его полках не появилось ничего нового. Сливочное масло, сыр, яблочный джем, молоко, куриные яйца, помидоры, огурцы и базилик. В кухонном шкафу, рядом с почти что пустой пачкой пшеничной крупы, Рафаэлла поставила новую. Полкой ниже находились мука, растительное масло, поваренная и мелкая соль, сахар, чай, кофе, два яблока. В нижней части шкафа лежали картофель, морковь и капуста.
Менее чем за час Рафаэлла поужинала, приняла душ, сменила одежду, сложила в сумку кое-что из канцелярских принадлежностей и покинула квартиру.
Через пятнадцать минут Рафаэлла стояла перед порогом частного дома. Она нажимала на звонок в третий раз. После пятого дверь открыла хозяйка. По обыкновению, она с довольным лицом поприветствовала Рафаэллу:
— Мисс Силва. Добрый вечер. Прошу — добавила женщина, приглашая её пройти внутрь.
На протяжении двух часов Рафаэлла занималась репетиторством с шестнадцатилетним сыном нанимателей. Родители планировали отдать Марио в один из самых престижных институтов, где на каждое место претендовали по девять человек. Чтобы повысить шансы на поступление, родители приняли решение нанять репетитора, который помог бы Марио освоить два иностранных языка — португальский и испанский. Знание двух иностранных языков может значительно повысить суммарный бал при поступлении. Отец Марио был состоятельным и в меру влиятельным человеком, но пользоваться своим положением и связями принципиально не хотел. Он предпочёл, чтобы сын добился всего своими силами.
По окончании занятий родители Марио рассчитались с репетитором, после чего Рафаэлла отправилась домой. На улице уже было темно. Если не уличные фонари, огни фасадных вывесок и автомобильные фары, на улице предстал бы абсолютный мрак.
До подъезда оставалось несколько минут ходу. Рафаэлла сняла сумку с плеча и прижала к груди, слегка съёжившись от грядущей непогоды. Поднимался холодный, пронизывающий ветер. Дождь уже начал моросить. На подступах к дому хлынули громадные капли. Волосы Рафаэллы всё же успели ощутимо намокнуть. Она в спешке перебирала ступеньки, стараясь как можно скорее лечь на диван и взять в руки чашку горячего чая. Но не прошла она и двух этажей, как на одной из туфель сломался каблук. Долго не думая, Рафаэлла сняла обувь, слегка потёрла голеностоп и отправилась обратно по лестнице.
На первом этаже она постучала в дверь одной из квартир, в которой жил шестидесятичетырёхлетний сапожник Армандо Домингес, иммигрировавший пятнадцать лет назад из Перу.
На пороге появился высокий, пузатый, седоволосый мужчина. На нём был надет фартук. Кожа на пальцах имела изрядно почерневший вид. Подросшая щетина говорила о том, что он не брился уже пятый или шестой день.
— Добрый вечер. Сеньор Домингес,
