Эндрю Брин - Ужас клана. Акт I
– Чего ты так боишься? – спросил я заботливо, усевшись рядом с ним, – не спеши отвечать, подумай и говори.
Он отдышался и медленно, обдумывая каждое слово, начал свой монолог:
– Вчерашний ваш урок повлиял на меня. Я всю ночь думал о нашей вере, взвешивал все свои поступки как хорошие, так и плохие. Господин Мор-Сул, я хочу стать верующим.
В чем-то я догадывался о его намерениях, еще до его слов. Это началось давно, с нашего первого урока, когда этот юноша сидел, слушал меня, но ничего не понимал, может потому что не хотел, может по другим причинам. Но каждый раз, когда я его видел, мне казалось что еще немного и его осенит внутреннее желание вести образ жизни по подобию большинства. Я не был удивлен. А что касается его самого, то видимо это на первый взгляд простое решение, было принято после не одной ночи раздумий. Я подозреваю, что он осознал те грехи, которые возможно совершил.
– В этом нет ничего постыдного, – подбодрил я, – но одно дело решить, и сказать самому себе, другое быть верующим. Я хочу знать, что стало переломным моментом? Насколько я помню, ты всегда негативно относился к нашей религии.
Он попросил еще бокал вина, и я любезно ему налил.
– Только обещайте, что это останется между нами.
– Обещаю!
– Это все из-за родителей, и из-за сестры, – тяжело вдыхая, сказал он, – многие говорят, что я примерный ученик, но это только в школах и у вас на уроках, на самом деле я тварь каких свет не видел.
– Ну-ну, не надо так себя угнетать. Расскажи, что случилось?
– Сами знаете, что каждый родитель хочет, чтобы их ребенок слушался их, и каждый хочет, чтобы у их ребенка было все хорошо. С самого детства меня наставляли на путь веры, но я не хотел, может потому что не понимал ничего. Я ругался с отцом, обзывал мать плохими словами, а год назад сильно… сильно избил свою сестру, она была верующая и она же сказала, что я сгорю в Аду за это. Ее можно понять, я себя ненавидел за это и проклинал. И сегодня ночью я вспомнил слова сестры и полез искать неизвестно что в книгу «Правды Нибиру» которая была спрятана у отца.
Он остановился, в горле от быстрого монолога пересохло, и он попросил еще вина. Он пьянел, но становился спокойнее и рассудительнее. Я налил ему еще. Он продолжил.
– Я прочел из книги о каре за грехи, нашел кару за отсутствие любви к собственным родителям и за насилие. Я хочу стать верующим, чтобы искупить грехи и не упасть в… как называется мир боли…
– Неважно! – сказал я, чтобы не угнетать юношу, – ты молодец что высказался, но не я должен утешать тебя Хайр-Кэт, а Оракулы, почему ты не пошёл к ним?
– Я побоялся. Что если они, услышав о моих прегрешениях, разозлятся и не простят меня?
– Глупости! Они поощряют это, ведь ты становишься на путь веры, и раскрытие самого себя первый шаг. Ты знаешь о гордыне?
– Нет! – всхлипнул он.
– Нежелание признавать грехи, неумение прощать. Но не о ней речь, я могу тебя только лишь подбодрить, а что касается своего решение, то иди к Оракулам, они тебя успокоят больше чем я, и расскажут обо всем.
Он, наконец, успокоился и был рад, что рассказал обо всем, и в то же время ненавидел себя. Я продолжал его подбадривать, чтобы он не отступался от размышлений. Думал он долго и рассудительно, вслух высказывая мне обо всем.
– Расскажите мне о Сигивилле! – попросил он, прекратив изливать душу, – в него нужно верить, или в Антарота?
Я слегка усмехнулся, еле заметно, чтобы не дать юноше почувствовать себя неловко. Потом ответил:
– Ты, наверное, вчера не особо придавал значение моим словам, так ведь? – Он стыдливо покивал, – пойми меня друг, быть верующим не значит верить в Антарота и его мир Сигивилл, нужно зародить веру в себе. Это не так сложно на самом деле, нужно просто чувствовать свое желание жить по божьим законам. А что касается твоего вопроса, то вера в Антарота или же Сигивилл это одно и то же. Сигивилл это мир где живет наш бог, и верить в одно значит верить, разумеется, и в другое.
Каждое моё слово заставляло его сильно задумываться. В его глазах я видел, что для него Сигивилл это, грубо говоря, неизведанная пучина, тьма, через которую он хочет пробраться. Я рад, что ему довелось понять важность веры, и рад за его желание разорвать туман непонимания, ибо это очень сложно, особенно для человека кто знал о нашей вере, как о сюжете пересказанной кем-то книги.
– А как устроен этот мир? В смысле, я знаю, что Сигивилл это разные царства но…
– Хайр-Кэт, – я извинился за то, что перебил, – если я начну рассказывать о царствах Сигивилла, о сыновьях Антарота которые ими управляют, и сыновьями его сыновей… извини за каламбур… то, во-первых – ты ничего не поймешь, и будешь лишь теряться между словами. Во-вторых, нужно много времени, которого у меня не так много, пойми, – я вздохнул, сел опять рядом с ним и вновь начал подбадривать, – мне не сложно провести с тобой несколько отдельных уроков, если ты, конечно, хочешь этого…
– Хочу, господин Мор-Сул…
– Подожди, дослушай. Я вижу, что ты хочешь и начинаешь понимать, но я хочу быть уверенным, что ты будешь внимать каждому слову, познавать все заново.
– Я готов, но неужели вы действительно хотите тратить на меня свое время?
– Ты же мой ученик.
– Но мне очень неловко, я могу просить учение у других учителей, или своих же друзей которые лучше понимают в учении, чем я.
– Нет, тогда ты просто потеряешься среди своего рвения к познанию. Твои друзья, какими бы просветлёнными в твоем вопросе не были, остаются такими же неверующими, как и ты, просто они поняли кое-что раньше тебя. А что до других учителей… да, они могут тебя научить всему, но я не думаю, что ты будешь изливать душу каждому, чтобы они смогли понять, что тебе нужно. А если смотреть обобщенно, то Хайр-Кэт, я дам тебе лишь знания о вере и о мире Антарота, но не саму веру, ее ты должен искать опять же, среди Оракулов. А главное, в себе самом.
– Простите, я просто запутался, – схватился он за голову.
– Я могу сделать тебя своим личным учеником.
– Личным? Что это значит?
– В моем праве взять человека на обучение, который впоследствии становится магистром и начинает преподавать изученные науки.
– То есть я могу быть учителем, и обучать других учению веры?
– Что-то вроде этого.
Его глаза округлились, но вскоре он поник.
– Нет, я думаю, не справлюсь.
– Не нужно думать! – мой голос слегка повысился, – нужно учиться, если ты действительно этого хочешь, ты должен принять моего предложение. Ты будешь жить во дворце, находиться постоянно рядом со мной, чтобы познать обычаи верующего человека и учиться. Кроме этого я скажу, чтобы тебя записали в послушники в ближайшем монастыре, и там ты будешь проводить каждый второй день в познании веры, – я поднялся с дивана и, обойдя его, встал позади парня, – можешь идти домой, чтобы поразмыслить. Если решишься, приходи ко мне завтра, ничего с собой не бери, здесь тебя обеспечат всем.
Вместо ожидаемой тишины от Хайр-Кэта я услышал от него слабый смешок.
– Странно да, у вас, наверное, были личными учениками просветленные люди. Я, наверное, буду очень сложным учеником.
– Ты слишком плохого о себе мнения. Ты понял, что я тебе сказал?
Он поставил бокал, который все время перекатывал у себя в руках и резко ответил.
– Я понял! Но думать целый день я не буду, я решаю прямо сейчас, если вам не сложно, я хочу быть вашим личным учеником. Только если я буду все время здесь, я хотел бы пойти домой и сказать родителям о своем решении… и простится с ними.
У меня не было слов, поистине не каждый день увидишь человека решающего такие вопросы за секунды. Я хотел его предупредить, раскрыл рот, но не вымолвил ни слова, лишь покивал. Я боюсь, что он на начале пути познания просто все бросит, не осилит тяжелую ношу, и уйдет. Остается только надеяться на лучшее. Быть может именно сейчас я не стал его отговаривать от поспешного решения, поскольку это было, что-то вроде знака дарованного самим Антаротом.
– Иди, – прошептал я, и юноша тут же ушел, оставив меня в одиночестве посреди полутемной комнаты.
Конечно же, я хотел его обучать, хотел дарить ему знания пусть и во второй раз, но очень хотел также верить, что все мои слова не пойдут впустую. Внутри себя я уже строил некие планы насчет этого юноши, менял поверхностно расписание дней. Вскоре я вышел из комнаты, а потом и из дворца начав неспешный обход территории, встречая поклоны улыбающихся мне людей. К сожалению сегодня опять было пасмурно, тучи сгустились плотнее, и, кажется снова пойдет дождь.
Возле стен сада на заднем дворе я мимолетно бросил взгляд на дальний угол дворца, и увидел, как на балкон из-за стеклянных дверей выходила Арибет в новом платье. Она дышала свежим воздухом, и вскоре ее силуэт повернулся мою сторону. Она увидела меня, и, положив руки на перила, осматривала весь двор, продолжая возвращать частички утраченных воспоминаний. Я не сомневался, что и сегодняшний день она проведет, занимаясь своими комнатами.
