Бентли Литтл - Возвращение
Она подробно описала, что именно произошло, что сказал Эл и как он был взволнован. Потом рассказала о странностях погоды, с которыми они столкнулись по дороге сюда, хотя никак не связала их с черепом, предоставив профессору самому делать выводы, и уже собиралась перейти к приключениям вчерашнего дня, но тут вернулся Глен с тяжелым деревянным ящиком. Пейс бросился ему помогать. Они ухватились за ящик с обеих сторон и боком пошли по открытой галерее.
— Моя лаборатория сзади, — сказал Пейс и кивнул Мелани. — Подержите дверь?
Она обогнала мужчин, открыла дверь, и Пейс повел их вокруг здания к отдельному входу, который вел в просторное помещение со стенами из шлакоблоков, многочисленными полками и стеклянными витринами, парой глубоких металлических раковин, соединенных зеленым садовым шлангом, и длинными деревянными столами, на которых были разложены разнообразные кости и артефакты.
— Поставим сюда, — сказал Пейс.
Они взгромоздили ящик на пустой участок стола у самой стены. Пейс взял отвертку и принялся вскрывать запечатанную крышку.
— Вы связались с Элом? — спросил Глен.
Пейс покачал головой.
— Пытался пару раз вчера вечером и один раз сегодня утром, но он не отвечал. Оставил ему сообщения на автоответчике.
— Мы тоже.
— Должно быть, очень занят, раз не смог перезвонить, — предположила Мелани. Она вдруг представила, как Эл откапывает погребальную камеру, в которой было захоронено что-то темное, высокое и скользкое, но не мертвое.
Она тут же отогнала эту мысль.
— Может, стоит еще попробовать, — предложил Глен.
— Давайте. Телефон на полке рядом с раковиной, — Пейс махнул рукой.
Глен и Мелани подошли к телефону, Глен достал из бумажника листок с номером и набрал его. Ответом были длинные гудки — трубку никто не брал. Глен снова оставил сообщение, сказав, что они в каньоне Чако.
В другом конце лаборатории Пейс аккуратно снял крышку, извлек череп и положил его на стол. Потом, ловко орудуя инструментальным ножом, снял пузырчатую упаковку.
Череп выглядел все так же устрашающе. Мелани смотрела на огромные зубы, узкие щели глазниц, провал носа. Это существо — неважно, кто — было омерзительным, скорее монстром, чем человеком, и она не могла представить живое существо, которому мог принадлежать череп.
Пейс буквально лишился дара речи. Он молча рассматривал череп, осторожно обводя его контуры пальцем.
— Ничего себе, — наконец проговорил он. Потом поднял взгляд на Мелани и Глена. — Вы дозвонились до Эла?
— Не отвечает, — покачал головой Глен.
— Очень плохо.
Несколько секунд все пристально рассматривали огромный череп.
Пейс начал расспрашивать Глена о находке, рассчитывая услышать его версию. Слушая рассказ, он изучал череп, поворачивая его, затем достал увеличительное стекло и тонкий загнутый инструмент, чтобы обследовать острые, непропорционально крупные зубы.
— Значит, ни один из вас не видел погребальную камеру, которую описывал мне Эл, правильно?
— Мне… не захотелось ее смотреть, — признал Глен.
— Я тоже не пошла, — сказала Мелани. — Но Эл был очень взволнован, и я должна признать, что звучало это впечатляюще. Насколько мне известно, он сделал фотографии.
— Снимки? Черт! Он должен был прислать их мне…
— Когда вернемся, мы ему напомним, — сказал Глен.
— Он рассказывал мне, что там погребены сотни тел, и что они выглядели… как будто их просто там сложили, как будто это массовое захоронение, и у них не было времени на традиционные обряды, как будто сразу умерли много людей и требовалось быстро предать их тела земле.
— Как вы думаете, в чем могла быть причина?
Пейс не ответил и снова перевернул череп. Такое впечатление, что тот неодобрительно смотрит на них, подумала Мелани. Неужели у него изменилось выражение? Нет, это невозможно. Просто раньше она этого не замечала. Или теперь придавала внешней форме черепа несуществующую эмоциональную окраску… И все же ей казалось, что выражение, застывшее на лице черепа, выглядело иначе, стало еще злее и неприятнее.
— Что это, по-вашему? — спросил Глен, вглядываясь в череп. Голос его звучал тихо; в нем чувствовалось благоговение или страх, а может, и то, и другое. — Эл рассказал о своей теории — о вашей теории — некоего катализатора, возможно, существа, ставшего причиной исчезновения индейских племен. Думаете, это он?
— Если хотите знать мое мнение как специалиста-антрополога, то я вынужден сказать, что у меня недостаточно данных для такого вывода и что, скорее всего, я не смогу дать определенного ответа на этот вопрос, сколько бы анализов ни проводил. — Он умолк и провел рукой по волосам. — Но если речь идет о внутреннем чувстве, моем ощущении… Да. Я думаю, это он.
Пейс помолчал, потом закрыл череп синим брезентом.
— Давайте я вам кое-что покажу.
Они вышли наружу. Пейс тщательно запер за собой дверь, затем вернулся в туристический центр, попросил рейнджера Стива никого не пускать к нему в лабораторию, пока он не вернется, и повел Мелани и Глена по начинавшейся за домом дорожке, вымощенной камнем; от туристов дорожку отделяла ржавая цепь с дешевой алюминиевой табличкой «Только для сотрудников». Они поднялись на невысокий холм, обогнули два открытых раскопа, в данный момент безлюдных, но явно рабочих. Впереди, на краю низкой, изъеденной эрозией горы с плоской вершиной, Мелани увидела небольшие руины без крыши.
Было жарко, и она пальцем смахнула пот с лица. Удивительно, но исчезнувший древний мир, который ее окружал, казался чужим и враждебным. Да, это история Соединенных Штатов, но Мелани чувствовала себя сторонним наблюдателем, не имеющим отношения к этим руинам и этим людям; она вспомнила слова Уоллеса Стегнера[5], который называл прошлое своей страны «чужой археологией». И это правда. В Африке, Скандинавии или Азии люди могут углубиться в землю и найти кости и артефакты своих предков. И предков своих предков. И так далее. Вплоть до начала времен. Но не американцы. Даже до появления британцев это был континент, на который много раз приходили завоеватели, и земля хранит лишь останки погибших культур и исчезнувших цивилизаций.
Они добрались до развалин каменного строения, которое напоминало дом на одну семью. Это было странно. Мелани знала, что анасази жили в поселениях, похожих на многоквартирные дома, — соединенных между собой постройках, вмещавших целую деревню. До сих пор ей не приходилось видеть маленького дома, стоящего отдельно, не соединенного с остальными.
Она хотела спросить об этом Пейса, но тот уже входил в низкую, почти квадратную дверь; нырнув под деревянную притолоку, он оказался в комнате без крыши. Мелани и Глен последовали за ним.
Внутри стены из необожженного кирпича были гладкими; они на удивление хорошо сохранились в сухом пустынном климате. Стены покрывали рисунки — стрелы и дротики, угловатые птицы и примитивные, прямоугольные люди. Присутствовали и цвета — белый, коричневый и черный, — но раскрашены были только мелкие фигурки. Большие птицы и люди изображались схематично, и лишь головы и ступни у них были цветными.
— Насколько мы можем понять, это нечто вроде склада. Хотя непонятно, почему он расположен так далеко от других построек. Кроме того, для склада строение слишком маленькое, а рисунки указывают на «церемониальное назначение», — он виновато улыбнулся. — На самом деле мы не знаем, что это за строение. Можем только гадать.
Пейс шагнул вперед и показал на рисунки.
— Я хочу, чтобы вы взглянули на эту роспись, а потом сравнили с тем, что я вам покажу.
— На что нужно обращать внимание? — спросил Глен.
— Ни на что. Просто я хочу, чтобы вы запомнили стиль и технику, особенности примитивного искусства.
— Ладно, — сказал Глен.
Мелани подошла к правой стене, внимательно осмотрела рисунки и постаралась запомнить их, потом кивнула.
— Готово.
— Сюда, — Пейс провел их через еще одну маленькую дверь в длинную узкую комнату, где косые лучи утреннего солнца освещали многофигурную фреску на торцевой стене. — Мы не показываем это публике, — пояснил он. — По очевидной причине.
И действительно, такого наглядного изображения половых актов, как на фреске, Мелани еще не приходилось видеть. Это были не схематичные безликие фигуры с преувеличенными женскими гениталиями или гигантскими фаллосами, часто встречающиеся у примитивных племен с культом плодородия. На гладкой стене из необожженного кирпича были изображены чрезвычайно подробные и яркие сцены оргии, причем отдельные эпизоды заключены в черные рамки, как будто зритель должен смотреть на них через окно. В одном из «окон» пожилой мужчина стоял на пне, держа в руках пенис, и то ли эякулировал, то ли мочился в жадно раскрытые рты трех молодых женщин, лежавших на земле с раздвинутыми ногами. В другом необыкновенно толстая женщина стояла на четвереньках, а сзади нее сидела другая, более стройная, и ее лицо было погружено в ягодицы первой. Две женщины лизали эрегированный член лежащего мужчины. Мужчина совокуплялся с медведицей. Еще с десяток персонажей участвовали в самых извращенных половых актах.
