Линда Фэйрстайн - Костяной склеп

Я протянула Майку фотоаппарат, чтобы он сделал снимки орнамента, украшавшего ворот и манжеты. Вещь была эксклюзивной, поэтому вряд ли подобных бледно-персиковых пуловеров продано много.

— Он стоит где-то около пяти сотен долларов.

— Это при жалованье музейного служащего? Да весь мой гардероб, начиная с ползунков и заканчивая галстуками, не тянет на столько! — воскликнул Майк.

Кестенбаум взял со стола конверт.

— Добавьте и это к вашим уликам. Я нашел его в кармане брюк. Возможно, это вам подскажет, где мисс Грутен оставила вещи, отправляясь на свой последний обед.

Я открыла конверт и достала красный квадратик бумаги с номером 248. Он был похож на корешок квитанции из гардероба, находящегося где-то между моргом и Каиром.

13

— Здесь точно нет гессенских наемников?[42] — крикнул Майк Чепмен Мерсеру Уолласу, который облокотился на массивные гранитные плиты стены, окаймлявшей группу монастырских зданий, перевезенных на этот скалистый склон из Европы три четверти века тому назад.

Часы уже пробили полдень, стоял погожий майский день, и мы, забравшись по спиральной дорожке, вскоре присоединились к Мерсеру, стоявшему на парапете над рекой Гудзон.

— Вы стоите, друзья мои, на высшей точке острова Манхэттен. Под нами самая глубокая в городе станция метро. Хотя тебя, Куп, мало интересует общественный транспорт, — продолжал Майк. — Это место мы едва не отдали британцам в битве за наши аванпосты.

Мерсера, судя по тому, с каким вниманием он слушал Майка, связанная с этим замечательным участком общественной земли на севере Манхэттена военная история, похоже, заинтересовала.

— Как только Джордж Вашингтон оставил здесь гарнизон и отошел на север, Корнуоллис[43] окружил это место военными кораблями, солдатами шотландского полка, регулярными британскими частями и гессенскими наемниками. Они захватили форт, перебили почти всех американских защитников и закрепились на этой позиции. Они же и переименовали захваченную высоту, носившую название Лонг-Хилл, в честь Уильяма Трайона, последнего английского губернатора Нью-Йорка.

Музей Клойстерс располагался на живописной вершине одного из холмов парка Форт-Трайон, последнего из нью-йоркских парков, спроектированного Фредериком Лоу Олмстедом.[44] Джон Д. Рокфеллер передал эти земли в дар городу вместе с более чем шестьюдесятью акрами уникальной городской территории. Там были и мощеные аллеи, и террасы, и скалы, тянувшиеся от старых валов прежнего форта до самой горы, куда перенесли импортные руины, весьма эффектно смотревшиеся на фоне современных декораций.

Мой взгляд привлекла одна аллея, и я направилась к ней по дорожке, вьющейся прямо от парапета и ныряющей в густые заросли кустарников. Когда в июне прошлого года Катрина Грутен вышла вечером из музея, она тоже, наверное, спустилась по одной из этих дорожек, где и наткнулась на насильника.

— Нас ждет Гирам Беллинджер, — напомнил Мерсер, и мы двинулись к внушительному зданию, напротив которого разместилась автостоянка. За массивной дверью в романском стиле, украшенной изображениями животных и птиц — как реальных, так и вымышленных, — открылась галерея с многоярусной лестницей. В музее в этот час было совсем мало посетителей. Поднимаясь по лестнице, я задержалась на секунду у окошка со стеклами в свинцовой оправе и почувствовала, что меня будто отбросило на несколько столетий назад, словно бы я оказалась в средневековой церкви.

— Здесь прохладно, — отметил Майк.

За толстыми каменными стенами температура была как минимум на десять градусов ниже уличной. Майк, как, впрочем, и я сама, наверняка подумал о том, насколько подходит это прохладное помещение реконструированного монастыря для хранения мертвого тела. Лишь сталь перил напоминала о том, что мы все-таки не провалились во временную дыру.

Дежуривший наверху лестницы одинокий охранник подсказал нам, как пройти к кабинету заведующего отделом. Под величественными мраморными капителями Кукса Клойстерс, одного из пяти воссозданных французских монастырей, мы миновали безмятежный сад и вышли к башне, где теперь размещалось административное крыло музея.

Я постучала в дверь с надписью «ГИРАМ БЕЛЛИНДЖЕР, заведующий ОТДЕЛОМ СРЕДНЕВЕКОВОГО ИСКУССТВА», ожидая, что хозяином кабинета окажется неприветливый старик-затворник, десятки лет корпящий над древними манускриптами. Но Гирам Беллинджер совершенно не походил на этот образ. Он был примерно ровесником Мерсера — лет сорока, сорока двух. Брюки цвета хаки, мокасины с кисточками, высокое горло хлопчатобумажной водолазки, выглядывавшей из ворота рубашки, придавали ему схожесть с провинциальным сквайром.

Его огромный кабинет был заполнен книгами, а из окон открывался чудесный вид на много миль к северу от Гудзона.

— Трудно работается в такие деньки, как этот, поэтому я с радостью сделаю паузу, — с улыбкой сказал Беллинджер. — Средневековые монахи дорожили одиночеством, мисс Купер. Почти как я. Бенедиктинцы обычно забирались на горные вершины, а цистерианцы предпочитали селиться в отдаленных долинах рек. Я же, к счастью, прямо в центре мегаполиса нашел уединенное место, похожее на монастырь.

Беллинджер предложил нам сесть за круглый стол в центре кабинета. Переложив несколько раскрытых книг на подоконник, стопки других он отодвинул в сторону.

— Чем я могу вам помочь?

— Мы бы хотели поговорить с вами о Катрине Грутен.

— Никак не поверю в то, что услышал, — произнес Беллинджер, перекладывая бумаги на столе и подсаживаясь ко мне.

— А что именно вы слышали? — уточнила я.

— Ну о ее смерти. И о том, что она так и не вернулась домой, как собиралась. — Он покачал головой. — Что ее убили.

— Мы хотим найти того, кто это сделал. Для этого нам надо узнать о Катрине как можно больше. Чем она занималась, кого знала, как жила…

— Кому она могла прищемить хвост? — То, как привык изъясняться Майк, резко диссонировало с манерой речи Беллинджера.

— Получится короткий список. Вообще-то у меня есть свои соображения на этот счет. Если Катрина загоралась какой-то идеей или подчинялась какой-то страсти, она могла пойти на крайности. Но в основном она была очень спокойной, уравновешенной, практически незаметной.

— Как давно вы ее знали?

— Да, по сути, я ее и нанял на работу. Почти три года назад.

— Где вы с ней познакомились? — поинтересовался Майк.

— Катрина пришла в Метрополитен со своим резюме, как и большинство выпускников с дипломами по истории искусства. Они вначале учатся, потом получают степени, затем работают в музеях.

— В центральном здании музея тоже есть собрание средневекового искусства? — уточнила я.

— Да, конечно. Причем коллекция отличная. Поначалу Катрина обратилась именно туда, но ее заявление где-то поблуждало и оказалось на моем столе. Ее интересы полностью совпадали с моими потребностями.

— И чем же она увлекалась?

— Она только что закончила стажировку в Музее Августинцев. Слышали о таком?

Никто из нас не слышал.

— Он расположен в Тулузе, во Франции. Очень походит на Клойстерс, за исключением того, что стоит на своем прежнем месте. Музей размещен в здании очень красивого старого монастыря. В дополнение к сохранившимся церковным строениям там разместилась богатая коллекция живописи. Рубенс, Ван Дейк, Энгр, Коро. Большинство людей привлекает именно живопись, Катрина же посвятила себя изучению готической и романской скульптуры. У нее было отличное чутье на средневековые раритеты, и я пригласил ее в свой отдел.

— Сколько у вас сотрудников?

— Включая все службы, около ста человек. Библиотекари, продавцы в книжном магазине, охрана, обслуживающий персонал. Затем мой заместитель, приличный штат реставраторов и полдюжины стажеров, вроде Катрины.

— Она с ними поддерживала отношения?

— Разве что по работе. Я бы вам предложил переговорить с ними, но стажеры у нас временные люди. Зарплата низкая, ощущение такое, будто попадаешь в другой век, понятно, что не многих выпускников привлекает музей, и они у нас не задерживаются. Но я проверю, кто из них пересекался с Катриной.

— А вы холосты? — Майк бросил взгляд на руку Беллинджера, когда он в очередной раз ею взмахнул, кольца на ней не было.

— Нет, я женат.

— А кто ваша жена?

Беллинджер улыбнулся:

— Она связана с музыкой.

— С классикой?

— Да нет. Поп, рок-н-ролл, рэп. В общем, всякие модные течения.

— Прямо как в истории о Джеке Спрэте,[45] да? Вы не переносите жирное, она — постное.

— Да, тем для меня ценнее возможность уединиться среди этих стен.

— Вы часто общались с Катриной? — спросила я.

— Только в музее по служебным обязанностям, особенно когда Тибодо приглашал нас обаять совет попечителей. Но ничего личного.