Эйс Аткинс - По закону плохих парней
Подойдя к дому, Лили и Квин через открытую дверь увидели длинный коридор. Из дверной коробки на них смотрела сумрачная фигура.
– Видишь его? – спросил Квин.
– Того, кто смотрит на нас? Мне кажется, он заметил мою полицейскую форму.
– Сукин сын.
Тень развернулась и помчалась что есть сил по коридору, выбила на бегу заднюю дверь и вырвалась в открытое широкое поле. Квин рванулся, как спринтер, обежал дом и заметил фигуру, медленно, словно с гирями на ногах, бегущую в поле.
Он схватил беглеца за воротник футболки и повалил на землю.
Кейт Шэкелфорд мало что собой представлял, но многие посетители ресторана при АЗС не отрывали от него глаз. Половина его лица багровела обожженной кожей, на горле виднелись шрамы. Оба его уха обгорели до мочек, ресниц и бровей практически не было. Обгоревшие волосы он прикрывал надвинутой на глаза бейсболкой красно-черного цвета с изображением гонщика Дейла Эрнхардта. Квин не мог понять, каким образом во рту Шэкелфорда оказалась сигарета. Он зажег зажигалку.
– Рада, что вы пошли с нами, – сказала Лили.
– Не знал, что у меня был выбор, – усмехнулся Кейт, обращая свой взгляд на Квина.
– У тебя есть выбор, – возразил Квин.
– Значит, полагаю, никаких пожертвований не будет.
– Сожалею, – подтвердил Квин.
– И ты не проповедник.
– Нет.
Они пили кофе в дальнем углу небольшого помещения «Макдоналдса», соединенного с магазином-киоском АЗС. Кейт забился в самый угол, потупив взор и стараясь не отрывать глаз от бумажного стаканчика, к которому не притрагивался.
– Насколько хорошо ты знал Джил? – поинтересовался Квин.
– Как вы меня нашли?
– Это имеет значение?
Кейт пожал плечами:
– Она была поблизости. Чаще всего с Джеттом. Думаю, она ему очень нравилась, и он ей тоже. Она появлялась, когда у него заводились деньги. В это время всегда можно было увидеть Джил рядом с ним.
– Тебе она была безразлична.
– Разве я говорил это? Мне жаль, что она погибла. Она была неплохой девчонкой до того, как все пошло наперекосяк. Вы, наверное, знаете, что ее отец проповедник. Дети из таких семей редко бывают благополучными.
– Что вас всех связывало? – поинтересовалась Лили.
Квин заметил, что она расслабилась, откинувшись на спинку кресла, и закурила сигарету. Беседа проходила легко и непринужденно.
– Еще спрашиваете, – сказал Кейт, положив на стол руки в перчатках из тонкой ткани. На нем была фланелевая рубашка, застегнутая на все пуговицы. – Я перепробовал все известные наркотики, и вот сижу здесь с вами, пью кофе.
– Джетт поставлял тебе наркоту? – спросил Квин.
– Нет, – возразил Кейт. – Мы оба служили в армии, но в разных местах. Ты военный? Если нет, то тебе нужно получить денежное вознаграждение за такую стрижку.
– Я военный.
– И сейчас?
– Да.
– В резерве?
– Нет, – ответил Квин, отпив кофе. – Служу во втором батальоне семьдесят пятой бригады.
– Ты рейнджер? – удивился Кейт. – Он поднял веки, покрытые шрамами. Во взгляде было некоторое смущение. Его лицо без всякой растительности казалось старше, чем лицо двадцатипятилетнего мужчины.
Квин кивнул.
– Черт возьми, – выругался Кейт. – Я видел в Мемфисе, как в одном баре подрались два рейнджера, они избили вышибалу и двух копов. Чтобы их утихомирить, прислали десяток человек, но они продолжали драться. Вы все психи.
Квин пожал плечами.
– Мы думаем, Джетт задолжал кому-то деньги, перед тем как его убили, – высказала предположение Лили.
– Конечно. Он мне был должен деньги.
– Кто-нибудь пытался его запугивать? – спросила она.
Кейт бросил взгляд на свой кофе. Затем оглядел ресторан и поймал взгляд подростка, жующего чизбургер и разглядывающего его лицо. Кейт посмотрел на него и показал фигу.
– Чего вы добиваетесь? – покачал он головой.
Квин перевел на него взгляд.
– Я отмотал свой срок, – продолжил Кейт. – Ладно. Выкрутился и бросил эту жизнь. Когда человек вертится на вертеле, он заглядывает в свою душу. Это был настоящий ад, когда одежда охвачена огнем, а дети пронзительно кричат. Я пытался найти детей. Пытался. Вижу их во сне каждую ночь. Иногда мне является эта малышка. Дочь Джетта говорит, что с ней все в порядке. Я пытался их спасти. Но пол трейлера взлетел вверх, и все сгорело после взрыва.
Лили и Квин переглянулись.
– Что взорвалось?
– Пол трейлера.
Кейт прикрыл рукой обезображенное лицо. Его пальцы переместились к вискам и обгоревшим бровям. Он опять покачал головой.
– Вам приходилось переживать состояние полного бессилия?
– Что это был за взрыв? – спросила Лили. Она знала это. Квин тоже знал.
– Говорят, на меня лили бензин и бросили бы это, если бы я вымолвил слово, – сказал он, усмехнувшись. – Думаю, как раз это случилось с Джил. Знаете почему? Она была не слишком умна.
– Что это за взрыв? – повторила Лили.
– А ты как думаешь? – в свою очередь осведомился Кейт. – Масло загорелось? Черта с два. Когда я пришел, стал искать свои бриджи и ружье. Мне показалось, что я снова в Фаллудже. Ты понимаешь, о чем я, лейтенант?
– Сержант, – уточнил Квин. – Я начинал службу, как и ты.
Кейт на секунду встретился с ним взглядом, затем отвел глаза.
– На что, вы полагаете, Джетт Прайс жил? Он даже не закончил оформление документов на инвалидность. Этот тупой сукин сын готовил метамфетамин для всего округа Тиббеха. Он занимался этим после демобилизации, и я помогал ему. Взорвалась лаборатория, и сгорел трейлер. Дело не в чертовой сковороде. Понятно? Разве мы не рассчитались?
Квин наклонился и схватил Кейта за руку. Лицо Кейта исказилось от боли.
– С кем?
– Брось, парень.
Квин не отпускал руку Кейта и почувствовал, как его собственной руки коснулась Лили.
– С кем?
Квин сжимал руку Кейта до тех пор, пока тот не спросил:
– Ты когда-нибудь слышал имя Говри?
Квин бросил взгляд на Лили.
– У него был конфликт с шерифом Бекетом?
– Шериф Бекет пытался выдворить Говри из округа, когда тот стал своевольничать.
Лили кивнула, слушая, но не предлагая собственной версии.
– Говри угрожал убить его. Можно себе представить такую дерзость в отношении полицейского?
Глава 17
– Ну и чем все кончилось? – поинтересовался Квин. – Этот Говри в бегах?
– Мне хотелось бы домой, – сказал Шэкелфорд, сидя на заднем сиденье «чероки» Лили. Он выглянул из окна на шоссе 9W, когда проезжали дорожный знак, сообщавший, что до Иерихона восемнадцать миль. – Вам не следовало сажать меня в машину.
– Помощник шерифа Верджил просто подбросит нас в город.
– Говри заметит меня и убьет.
– Не заметит, – успокоил его Квин. – У нас машина без полицейских знаков.
– Вы не знаете Говри.
– Не бойся.
– Ты ведь не собираешься охранять меня следующие несколько лет, рейнджер? Я не хочу закончить свою жизнь как Джил Буллард. Разве не ты говорил, что ее достали эти бродяги?
– Просто сделай для меня кое-что.
– Не понимаю, чего ты хочешь.
– Он хочет знать о твоих делишках, говнюк, – отрезала Лили.
– Черт возьми, вот сука.
– Я оплачу время, которое ты потратил на нас, – пообещал Квин, повернувшись, чтобы увидеть костлявого безволосого человека. – Договорились?
– Меня точно не любят в округе Тиббеха, – признался Шэкелфорд, как бы говоря сам с собой. – Иначе как бы вы меня нашли? Раз нашли, то мне лучше свалить по этой дороге.
– Встретимся в офисе шерифа в десять часов, – сказала Лили, попрощавшись.
– У меня будет время поговорить с Уэсли.
Квин кивнул.
– Все еще не понимаю, зачем я вам нужен, – вмешался Шэкелфорд. – Вы получите удовольствие от того, что я обосрусь?
Квин молчал, ведя зеленый «бьюик» двенадцатилетней давности, который Лили позаимствовала со штрафной стоянки. Он высматривал объездную дорогу, о которой упоминал Шэкелфорд. Они проехали мимо старого сельского магазина, одинокого трейлера, наполненного ярким светом, и покосившихся сараев, которые утонут в зарослях кудзу с наступлением весны. Края дороги недавно были срезаны, обочин не осталось. Только крутой спуск в овраг, поросший кустарником.
– Ты неразговорчив, не так ли? – заметил Шэкелфорд.
– Да.
– Бьюсь об заклад, ты был хорошим солдатом. Сколько времени ты служил?
– Чуть больше десяти лет.
– Повидал дерьма?
Квин не ответил.
– Может, расскажешь о боевых операциях? – попросил Шэкелфорд.
– Где объезд?
– Как раз за этим поворотом, – сказал Кейт, скрипнув на своем пассажирском сиденье и съежившись, чтобы быть незамеченным. Бейсболка с изображением Дейла Эрнхардта закрывала половину его обезображенного лица. – Черт.
