Филипп Марголин - Соучастник
– Никаких.
– Для протокола – вы видели сегодня в суде мистера Эймса?
– Да.
– Укажите на него судье.
Фэруезер выпрямила плечи и ткнула пальцем в Дэниела, по-прежнему не глядя ему в глаза.
– Что вы сделали после того, как мистер Эймс уехал?
Доктор помолчала, затем продолжила отвечать на вопросы прокурора так же монотонно.
– Я поставила машину и вошла в дом. Свет не горел, и я не сразу привыкла к темноте. Потом увидела, что на полу лежит мистер Бриггс. Я подошла к нему и поняла, что он мертв.
– Почему?
– Он лежал в луже крови. Я наклонилась пощупать пульс, но сердце не билось.
– Что вы сделали потом?
– Я вышла из дома и позвонила по сотовому телефону в службу "девять-один-один".
– Спасибо, доктор Фэруезер. Можете задавать вопросы, мисс Яффе.
– Когда вы родились, доктор Фэруезер? – мягко спросила Аманда.
– В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, двадцать девятого июля. – Свидетельница смотрела в пол.
– Место рождения?
– Кроуфорд, штат Айдахо.
– Как звали вашего отца?
Дэниелу показалось, что доктор вздрогнула.
– Герман Гарлок, – ответила она тихо.
– А вашу мать?
– Линда Гарлок.
– Фамилия ваших родителей Гарлок, а ваша – Фэруезер. Почему?
– Я поменяла ее пять лет назад.
– Как вас зовут на самом деле?
– Флоренс Гарлок.
– Когда вы последний раз разговаривали с вашими родителями?
– Не помню. Году в семьдесят восьмом.
– Вы не общались с ними больше двадцати лет?
– Да.
– Почему?
– Мне не хотелось с ними общаться.
– Вам не кажется странным, что дочь не видится с родителями двадцать лет?
– Возражаю, вопрос не относится к делу, – встрял Майк Грин.
– Отношения свидетельницы с ее родителями как-то связаны с этим делом, мисс Яффе? – спросил судья Оптон.
– Да, ваша честь, но я вернусь к ним позже.
Аманда вновь повернулась к Фэруезер.
– У вас есть другие родственники?
– Младшая сестра, Дороти.
– Она поддерживает отношения с вашими родителями?
– Да.
Адвокат сделала несколько пометок и перешла к другой теме.
– Давайте поговорим о вашем образовании. Где вы получили ваши магистерский и докторский дипломы?
– В университете Темплтона.
– А степень бакалавра?
– У меня ее нет.
Аманда удивилась.
– Странно, – сказала она. – Разве для получения степени магистра и доктора не нужно сначала окончить колледж?
– В Темплтоне другие правила.
– Темплтон – обычный университет, с кампусом и футбольной командой?
– Нет, это заочный вуз. Я училась заочно.
– И сколько времени вы потратили, чтобы стать магистром и доктором заочно?
– Три года.
– На каждую степень?
– На обе.
Судья Оптон стал слушать более внимательно, и Дэниел увидел, что Майк Грин заметно нервничает.
– По какому предмету вы специализировались?
– По теоцентрической медицине.
– Боюсь, я никогда о ней не слышала. Не могли бы вы объяснить судье Оптону, что это такое?
– Теоцентрическая – значит с Богом в центре. Безотносительно к религиозной конфессии, – ответила Фэруезер, не глядя на судью.
Дэниелу показалось, что она не обращается ни к кому в отдельности, словно отрешившись от происходящего.
– Доктор Фэруезер, "Темплтон" аккредитован в штате Орегон?
– Не думаю.
– И он не имеет государственной лицензии?
– Нет.
– Вернемся к вашим родителям. Скажите, отец жестоко обращался с вами в детстве?
– Возражаю. Абсолютно необоснованный вопрос.
Аманда встала.
– Напротив, ваша честь. Позвольте мне продолжить эту тему, и вы увидите, что она имеет прямое отношение к надежности и компетентности свидетеля.
Судья Оптон нахмурился. Некоторое время он раздумывал.
– Хорошо, можете продолжать. При условии, что ваши вопросы на самом деле обоснованны. Если у меня возникнут сомнения, я приму возражение мистера Грина.
– Спасибо, ваша честь. Доктор Фэруезер, отец жестоко обращался с вами в детстве?
– Да.
– Как он проявлял свою жестокость?
– Сексуально, физически и эмоционально.
– С какого возраста?
– Точно не помню. Мои ранние воспоминания начинаются с четырех или пяти лет.
– Что вы подразумеваете под словом "физически"?
– Побои, удушения, запирания в шкафу, – ответила доктор бесцветным и холодным тоном, словно передавала сообщения из вечерних новостей.
– А под словом "сексуально"?
– Ласки, половые сношения.
– Он вступил с вами в половую связь, когда вам было четыре года?
– Да.
– Что-нибудь еще?
– Содомия, оральный секс. Он... использовал предметы. Бутылки, разные вещи.
– Как долго это продолжалось?
– Пока я не ушла из семьи.
– В каком возрасте?
– В двадцать один год.
– Значит, в течение семнадцати лет?
– Да.
– Каждый год?
– Каждую неделю.
– Вы кому-нибудь говорили о том, что происходит?
– Я... кажется, я пыталась рассказать учителям... Не помню.
– Как вы объясните тот факт, что в разговоре со следователем ни один из ваших учителей не вспомнил о подобных жалобах?
– Я уже сказала, что не помню.
– Ваша мать знала о происходящем?
– Она в этом участвовала.
– Как?
– Занималась вместе со мной оральным сексом, вставляла предметы в мою вагину и анальное отверстие.
– Какие предметы?
– Ручку от метлы, оружие.
– Оружие?
– Да.
– Какое оружие?
– Не знаю.
– Это было ружье или пистолет?
– Не помню.
– Ваша сестра тоже подвергалась насилию?
– Думаю, да.
– Она когда-нибудь жаловалась на это?
– Дороти ничего не помнит.
– Но вы уверены, что ее тоже принуждали к сексу?
– С шести до семнадцати лет мы жили с ней в одной комнате, и я полагаю, что отец приходил в спальню и занимался сексом с моей сестрой.
– Как часто?
– Два или три раза в неделю.
– И она этого не помнит?
– Она это отрицает.
– Мисс Яффе, – вмешался судья Оптон. Вид у него был очень недовольный. – К чему вы ведете?
– Еще немного, ваша честь, и вы все поймете. Обещаю.
– Очень надеюсь, потому что я почти готов прервать допрос.
Аманда повернулась к Фэруезер и приготовила решающий удар.
– Кроме родителей, кто-нибудь еще совершал против вас насильственные действия?
– Да.
– Сколько людей в этом участвовало?
– Затрудняюсь ответить.
– Не могли бы вы назвать судье хотя бы приблизительную цифру?
– Возможно, человек пятнадцать. А может быть, и тридцать пять.
Судья Оптон нахмурился.
– Вы можете опознать кого-нибудь из тех, кто принуждал вас к половым сношениям?
– Нет.
– Это были мужчины или женщины?
– Не могу сказать.
– Почему?
– На них были широкие одежды с капюшонами. Кроме того, они носили маски.
Судья подался вперед.
– Пожалуйста, опишите подробнее, во что они были одеты.
– В просторные черные хламиды, ниспадающие до пола. Когда я была маленькой, мне казалось, что эти люди могут летать, потому что они как бы парили над землей. Но теперь я понимаю, что все дело в длинных одеяниях, закрывающих ноги.
– Что еще вы можете вспомнить из деталей их одежды?
– На них были круглые медальоны.
– Они что-нибудь символизировали?
– Да, приверженность культу сатаны.
– Значит, эти люди поклонялись сатане?
– Да.
Теперь судья Оптон был полностью поглощен допросом, а Майк Грин старался сохранять невозмутимый вид, будто массовое изнасилование сатанистами – самая обычная вещь на свете.
– Где это происходило?
– В каком-то сарае. Иногда в подвале церкви.
– Расскажите, пожалуйста, что происходило на этих сборищах. Мы хотели бы услышать самые яркие детали.
– Однажды меня привезли в сарай, привязали к столу и сделали аборт...
– Аборт? Вы были беременны?
– Да.
– Сколько же вам было лет?
– Тринадцать.
– И вам сделали аборт?!
– Да. А потом заставили съесть плод моего... ребенка.
Лицо у судьи дрогнуло, но он сдержался.
– Как часто вы бывали на таких собраниях?
– Примерно один раз в месяц.
– В каком возрасте это случилось в последний раз?
