Побег (ЛП) - Кэмпбелл Нения

— Я не бью девушек.

Затем он отпустил галстук. Тот скользнул вниз по ее груди, на колени. Она уставилась на него, как на змею, не в силах пошевелиться. Ее тело, казалось, становилось тяжелее, немело.

— Будь осторожна, — проговорил Илья, наблюдая за ней. — Такие девушки, как ты, умирают в переулках.

Вэл вздрогнула.

— Такие девушки как я? — повторила она, что заставило его посмотреть на нее, когда Илья снял презерватив со своего члена, чтобы бросить резинку в мусорную корзину рядом со своим столом. — Ты имеешь в виду шлюх? — Она выплюнула это слово. Оно вылетело легко, ведь она так часто его употребляла по отношению к себе.

— Нет, — возразил он, закуривая еще одну сигарету. — Я имею в виду девушек, которые сломлены.

Он поднял с пола ее трусики, пропуская материал сквозь пальцы. Но вместо того, чтобы вернуть ей, он сунул их в карман.

— Это мои, — сказала Вэл.

— Больше нет. Кроме того, не думаю, что ты вернешься, чтобы увидеть меня еще раз.

Вэл оторвала взгляд от своей блузки.

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, Zaika. Я вижу это в твоих больших испуганных глазах. Ты собираешься сбежать, как убежал от меня из квартиры своего подруги. — Вэл вздрогнула, когда он провел пальцами по ее щеке, сопротивляясь порыву прижаться к его руке. — Не попрощавшись.

— Прощай, — решительно сказала Вэл, что заставило его рассмеяться и убрать руку.

— Нет, Банни, — проговорил Илья, обходя ее, чтобы снова сесть за свой стол. Расставив ноги, он указал на свою ширинку, которая все еще была расстегнута. Его пенис торчал наполовину, кончик блестел перламутровой жидкостью. — Поцелуй меня на прощание, чтобы согреть, ведь я вернусь на холодные простыни после ночи, проведенной в одиночестве.

Вэл наблюдала, как он налил себе еще порцию водки, и несколько раз погладил себя, не отрывая от нее глаз. Он напрягся под ее пристальным взглядом, который заставил его губы изогнуться с кошачьим удовлетворением.

— Что-то мне подсказывает, что ты привыкла стоять на коленях.

— Да пошел ты, — беззлобно сказала Вэл.

— Да. — Он сделал еще один большой глоток, от которого его глаза покраснели и наполнились слезами. Его член теперь был каменно-твердым. Он коснулся его живота, когда он сел. — Иди сюда, Банни.

Вэл подошла к нему. Он смотрел, как она опустилась на колени, и снова улыбнулся, когда она натянула юбку на колени. При первом прикосновении ее губ Илья издал низкий, хриплый вздох.

— Очень мило, — похвалил он, закрывая глаза. — Eto khorosho.

После этого в комнате воцарилась тишина, если не считать скользких звуков соприкосновения плоти с плотью и медленного, прерывистого дыхания Ильи. Ниже слышались отдаленные звуки клубной музыки и тихий, почти незаметный щелчок двери в кабинет Ильи, которая была приоткрыта, а теперь медленно закрылась — но не заперта.

***

Вэл вернулась домой после полуночи. Свет в комнате Мередит и Джеки был выключен, но она слышала тихие шорохи двух людей, занимающихся сексом и старающихся, чтобы их не услышали. Она схватила стакан из буфета, производя больше шума, чем нужно, и услышала тихий шепот, когда наполнила свой стакан прямо из-под крана.

Вода казалась холодной и сладкой и успокаивала жжение в ее горле. Вода с плотины Хетч-Хетчи. Самая заметная привилегия городской жизни. Она осушила стакан до дна и, спотыкаясь, побрела в свою комнату на ноющих ногах, скинув ботинки, когда переступила порог своей комнаты.

Вэл могла видеть синяки, которые оставил Илья, когда раздевалась. Отметина, которую он оставил на ее шее, уже начала темнеть до клюквенного оттенка. Она ткнула пальцем в зеркало, морщась от боли. «Я могла бы убежать. Если я сейчас сбегу, они никогда меня не найдут».

Это была заманчивая мысль. Слишком заманчивая. Все, что ей нужно, чтобы воплотить ее в реальность, — это сумочка. Предметы в ее комнате были не более чем реквизитом на сцене, где она притворялась человеком. Ее одежда, ее мебель, ее книги — она могла сбросить все это так же легко, как рак-отшельник, меняющий свою раковину на новую.

Она даже больше не была уверена, что значит быть Вэл. Она так привыкла притворяться кем-то, кем угодно другим.

Усталость охватила ее, пока она рассматривала свои вещи. На самом деле ей не хотелось снова бежать. Если семья Гэвина собиралась убить ее, значит, они ее убьют. Она и раньше подумывала о том, чтобы покончить с собой — много, много раз, — но никогда не могла заставить себя сделать это. Она хотела жить. Может быть, его семья закончит то, что не смогла сделать она сама.

«Я ненавижу его, — подумала она с яростью, которая удивила ее саму. — Я ненавижу их всех».

Она была лисой, загнанной до изнеможения гончими и готовой, наконец, укусить в ответ.

Глава 7

Авантюрин

Вэл снова оказалась в его комнате. Это всегда была одна и та же комната — комната роз, света и тени. Она ассоциировалась с ним больше, чем спальня в его собственном доме. «Насколько это странно? — она подумала немного дико. — Это гребаная гостиница».

Он выглядел так по-другому с закрытыми глазами, как будто зло внутри него было завесой, которую он мог сбросить по своему желанию. Вэл окинула его каменным взглядом. Он всегда был красив — но, с другой стороны, таким же представлялся и дьявол, если вы верили в такого рода вещи. Искушение не стало бы такой опасностью, если бы грех не выглядел таким соблазнительным. И у него тоже столько же имен, сколько и у дьявола. В животе у нее все сжалось. Она находилась на грани того, чтобы разломиться надвое, как хрупкий крекер.

Она больше ни во что не верила. Для неверующих не существовало веры.

«Проснись», — сказала она с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. В конце концов, часть ее не ожидала от него этого. Он пришел к ней как призрак, с посиневшими губами, гниющий изнутри. Кто знает, какую чудовищную форму он примет в следующий раз? Его глаза могли быть наполненными ужасной грязью озер, или змеи могли выползти из его губ. Смерть разорвала его оковы и дала ему свободу преследовать ее так, как он никогда не мог при жизни.

Его серые глаза медленно открылись, расфокусированные, впервые за все время, что она их видела. Он моргнул, и черты его лица стали подвижными, темный разрез бровей, как мазки кисти, подчеркивал этот пристальный взгляд, его скульптурный рот обещал жестокое очарование запретного. Воспоминания о том, как этот рот ощущался на ее теле, напали на нее, как стая злобных хищников, и когда она подняла глаза, он смотрел на нее.

Резкость вернулась к его чертам; как будто линза скользнула на место, чтобы сфокусировать его, придавая жесткость линиям его лица и делая его более рельефным. Она увидела, как он расправил плечи, когда осознал, что веревка обвивает его грудь и опутывают запястья. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы полностью осознать свое положение, и он уже пытался восстановить контроль.

«Cherchez la femme», — сказал он сухим голосом. Ищите женщину. Это была одна из немногих французских фраз, которые она знала. В «криминальном нуаре» женщина часто участвовала в убийстве, будь то наивная простушка или виновная роковая женщина. Ищите женщину — и вы найдете убийцу. Или тело, подумала Вэл и содрогнулась.

Он заметил, конечно, заметил, и холодно улыбнулся.

«Как уместно».

«Вполне», — согласилась она, пытаясь подражать его тону и ужасно не дотягивая.

«Я не думаю, что ты хочешь играть в эту игру со мной».

«Ох, нет? — Она чувствовала жар его взгляда, как клеймо, когда медленно шла к нему. Как ей удалось одолеть его? Как она его связала? Она не могла вспомнить, хотя и жалела, что не помнила. Неужели это сон? Ее шаги казались слишком быстрыми. Все происходило слишком быстро. Но все же она не остановилась. — Это ты привязан к стулу. — Кроме того, — добавила она, устраиваясь на одном из его бедер, — я думала, тебе нравятся игры».