Анна Белкина - G.O.G.R.
— Ну, — сказала она, копируя русский язык. — Давай, поделись, что тебе сказал разносчик пиццы?
Синицын сообразил, что попал в некую переделку, возможно, ввязался в войну разведок, или во что-нибудь ещё вроде этого. Обычно «акулы шпионских страстей» живых свидетелей не оставляют…
— Никто ничего мне не сказал! — выплюнул Синицын, игнорируя боль. — Я просто расплатился, и он ушёл!
— Ага, ври! — обиделась женщина, поправляя достаточно ощипанный воротник «тресковой» шубки. — Тащите его! — фыркнула она своим неслабым подельникам. — Посидит без еды, без воды пару дней — так сразу рот откроет!
Синицын был оторван от чужой сырой земли, водворён на ноги и отконвоирован к чёрному «Мерседесу» с тёмными стёклами. Его запихнули на заднее сиденье, слева и справа втиснулось по «фантомасу», а стервочка в тресковой шубке впорхнула на пассажирское кресло рядом с водителем.
Синицына везли куда-то по незнакомым улицам, которые он видел, когда удавалось заглянуть в лобовое стекло через плечо флегматичного водителя. «Фантомасы» с обеих сторон не давали Синицыну шевелиться, и он понимал, что вляпался по крупному, а может быть, даже и крупнее, чем понимал…
Синицын ожидал, что его привезут на некий заброшенный завод в стиле американских боевиков и подвесят там за ноги над исполинским котлом с кипящей жвачкой. Он ошибся, потому что никакого завода и близко не оказалось, а вместо него из засорённой пищевыми отходами земли торчала кривобокая одноэтажная лачужка с дырявой крышей. Синицына затолкали внутрь, и оказалось, что там всего две комнаты. Синицын был определён в ту, что поменьше, усажен на старую куртку и пристёгнут наручниками к заржавленному радиатору под единственной тусклой лампочкой. Ну, чисто по-нашему!
— Вот посиди здесь! — истерично выплюнула обладательница розовой шубки. — Тут крысы ростом с бульдога, дорогуша! Когда надумаешь сказать правду — постучи наручниками по радиатору — я тебя выслушаю!
Потом эта вульгарная дамочка широко прошагала к низкой двери и растворилась за ней. Всё, влип с головой! Теперь Синицын опоздает на самолёт, не попадёт домой и… Что-то подозрительно зашуршало в темноватом углу, где валялась помятая разлохмаченная газета. «Крыса ростом с бульдога»? Нет, Синицын не боялся крыс, просто знал, что эти неприятные твари любят отведать мяска на халяву, а он скован… Газета зашевелилась, но никакой крысы, а тем более, ростом с бульдога под ней не было, а вылезла всего лишь малюсенькая грустная мышка. Мышка побежала вдоль ободранной стены и юркнула в щель. Синицын пригорюнился: выдавать секреты не хотелось, да и пропадать тоже. Жизнь дороже, чем чужие секреты, и поэтому Синицын постучал наручниками по радиатору.
Вульгарная дамочка нарисовалась сразу же, как только услышала издаваемый Синицыным звонкий лязг.
— Ну, что одумался? — осведомилась она. — Молодец, мозги на месте. Давай, расска…
Она не успела завершить свою «речь Цицерона», потому что надсадно зазудел её сотовый телефон.
— Чёрт! — плюнула она и полезла рукою в карман.
— Алё?! — с видимым раздражением выкрикнула дамочка, сдвинув нарисованные бровки.
Но потом, услышав, что ей сказали, сразу же сменила гнев на подхалимство и заискивающе пропела:
— Ес, оф кос, чиф … — проблеяв по овечьи эти слова, она выползла за дверь, но вскоре вернулась обратно с двумя «фантомасами».
«Фантомасы» отвязали Синицына от негреющего радиатора и снова потащили к машине. Ещё куда-то повезут — к своему шефу «на ковёр»!
Синицын оказался в том же положении — на заднем сиденье, между двумя упитанными и рослыми субъектами — сбежать нельзя. На улице уже успело потемнеть, и мимо проносились огни ночных витрин и фары автомобилей. Синицын не знал, который час, но подозревал, что самолёт, который должен был отвезти его в родной Донецк, улетает с минуты на минуту…
Водитель ехал без правил — красный свет светофора не мог остановить ракетное движение чёрного «Мерседеса». Даже на широких, запруженных другими автомобилями и автобусами перекрёстках он ухитрялся пролетать быстрее ветра на любой сигнал неавторитетного светофора. И вот, наконец, ему не повезло. Невесть откуда взявшись, прилетел лязгающий, скрипучий драндулет и на полном скаку втаранился в сверкающий чёрный бок «Мерседеса». «Мерседес» был сбит с дороги и отправлен на обочину, где встретил припаркованное такси. Для Синицына мир закрутился, а потом — перевернулся вверх дном, потому что «Мерседес» улёгся на крышу. Синицын не получил ни синячка: с обеих сторон его страховали «подушки безопасности» в виде упитанных «фантомасов». «Фантомасы» были оглушены, дамочка стонала, водитель висел на ремне безопасности. Всё, пора бежать — это шанс освободиться от них! Титаническим усилием Синицын дотянулся до ручки двери, повернул её, вытолкнул наружу левого «фантомаса», потом — выскочил сам и побежал, куда глаза глядят по незнакомым широким улицам. Кажется, к месту аварии успела наехать полиция — Синицын слышал за своей спиной вой сирены.
Неизвестно какими судьбами, но, перескочив какой-то тёмный двор, Синицын завернул за угол и оказался прямо перед гостиницей «Хилтон», где жил он в просторном тёплом номере, где лежали его вещи. На глазах у Синицына к её воротам подъехал прокатный «Додж», в котором гарцевал по городу неутомимый Смирнянский. Швырнув ключи парковщику, Смирнянский поднялся по широкой лестнице и исчез в фойе, а за ним посеменил и Кораблинский. Ура! Они ещё здесь, значит, у Синицына есть шанс успеть на самолёт! Окрылённый счастьем, Синицын перескочил через подземный переход, а спустя пару минут уже ехал в скоростном лифте к себе…
В Донецком аэропорту Синицына встретил Генрих Артерран и сразу же предложил отойти в ресторан. Взяв по коктейлю, они уселись за столик, и Синицын рассказал всё, что произошло с ним в Вашингтоне, и передал «указания для Первого» от разносчика пиццы.
— Наши люди позаботились о вас, — констатировал Генрих Артерран, имея в виду появление на дороге лязгающего драндулета. — Прекрасно. Вы выполнили вашу задачу и можете пока быть свободны.
Синицын вернулся домой, к семье, на работу. Работал, получал повышения… Но потом — вляпался снова. Всё началось с того, что застрелили донецкого спекулянта нефтью Михаила Лукашевича, а Синицыну поручили расследование по этому делу. Синицын, конечно же, начал расследование, беседовал с родственниками убитого Лукашевича, и вот, в одной из таких бесед его старший сын показал следователю стопку документов. Синицын, узрев их, пришёл в замешательство и ужас.
«GOGR. Top secret.»
Тот же шрифт, те же слова. Тот же «Гогр»! Опять этот «Гогр»! Синицын страшно не хотелось завязываться с «Гогром», но, кажется, снова придётся…
— Отец был как-то связан с этой организацией, — говорил между тем Лукашевич младший, а где-то, закрытая в другой комнате, басом лаяла злая кусачая болонка по кличке Пупсик. — Он постоянно инвестировал им деньги, а когда я спросил, зачем, то он сказал так: «Подрастёшь — поймёшь. И, надеюсь, тоже будешь делать, как я»…
Синицын не знал, что делать дальше — он уже раз столкнулся с «Гогром», и знал, что он опасен. Синицын не хотел заминать дело. К тому же, лихие девяностые давно прошли, и на дворе был двадцать первый век. Может быть, и «Гогр» тот давно уже исчез с лица Земли?.. Синицын был смел, как подобает следователю. Он продолжил расследование и… всё, очнулся в психушке через полгода. ГОГР!..
Глава 69. Недобежкин засылает шпиона
Рассказ «вновь обретённого» Синицына слушали все: Недобежкин, Ежонков, Смирнянский и Серёгин. Но всё равно — шире всех рот раскрывался у Серёгина, ведь он знал Синицына с жёсткой университетской скамьи, но даже и не представлял, что Синицын может выкинуть такие кони. Да, все в девяностых крутились. Даже Пётр Иванович, и тот курей выращивал на чердаке. Но чтобы так…
Синицын не назвал имени Генриха Артеррана. Причина была проста: Синицын его не знал. Генрих Артерран отрекомендовался так: «Мистер Смит», и Синицын знал этого «верхнелягушинского чёрта» только под этой фамилией.
— Смит… — процедил Смирнянский, раздумывая над рассказом Синицына. — Никогда про такого не слышал. Ежонков? — осведомился он у «суперагента» СБУ.
— А я-то тут причём? — развёл короткими руками Ежонков. — Я, вот, тоже — не знаю! Наверное, этот ваш голубец — никакой не Смит!
— А кто?? — надвинулся на Ежонкова Недобежкин, не дав тому договорить.
— Дед Пихто и конь в пальто! — обиделся Ежонков. — Я что, ясновидящий, что ли?
— Ежонков, — фыркнул Смирнянский. — Ты же в СБУ. Все эти «Гогры», насколько мне известно, по твоей части. Ты должен всех этих «мистеров Смитов» в лицо знать. А ты?
— Может мне ещё на Луну полететь?? — взвился Ежонков, подскочив со стула. — Я вам не вышибало тупорылое! Моя работа — умственная! Я — профайлер, то есть, психиатр и специалист по гипнозу! А бегать и стрелять — это уже не моя забота!!
