Анна Белкина - G.O.G.R.
— Уже набил и не одну, — поворочавшись на твёрдом полу, сделанном из некоего нержавеющего металла, буркнул Синицын. — Вы сказали, что у вас тут офис…
— Да, это офис, — отрезал Генрих Артерран, вынырнув из таинственного полумрака. — Вставайте быстрее.
Синицын неуклюже поднялся на ноги, сделал несколько шагов в одну из четырёх сторон и остановил движение под некой сельскохозяйственной машиной, что свешивалась с потолка на толстых цепях. Да, не очень-то и похоже это местечко на офис — ни тебе стола, ни тебе ничего… Или теперь все офисы такие?
— Встали? — сейчас же осведомился Генрих Артерран. — Идёмте.
Он повернулся и зашагал куда-то ещё — туда, где в стене виднелось нечто вроде двери. Синицыну ничего больше не оставалось — он пошёл за ним, потому что не хотел заблудиться в хитросплетении тёмных ходов и пропасть тут ни за грош.
Откуда-то повеяло сырым холодом, Синицын смотрел вокруг себя и видел отсырелые кирпичные стены, покрытые слоями махрового мха. А потом эти стены закончились, остались позади, и возникла высокая каменная лестница, что вела наверх. Генрих Артерран пошёл по ней, и вскоре Синицын вслед за ним словно вышел из погреба в некое небогатое одноэтажное жилище. Отопление, скорее всего, тут было печное, но протоплено плоховато — градусов шестнадцать. Из низких окон видна чья-то приземистая лачуга да кусок двора вокруг неё.
— Вы поселитесь тут, — огорошил Синицына Генрих Артерран, загородив окно своей персоной и повернувшись к нему спиной, лицом к Синицыну. — И будете наблюдать за вашим соседом, который живёт в доме напротив вас…
Глава 66. История с «Нотариусом»
Выход для Синицына был завален «тяжеленным валуном» в виде раздавленного фурой гаишника, вот и пришлось ему поселиться в неуютной сельской избе и наблюдать за этим соседом — неказистым бородатым деревенским мужиком, который каждое утро тянулся пешком в церковь в большое соседнее село. Синицыну тоже приходилось тянуться за ним и выстаивать молебны до тех пор, пока соседу они не надоедали, и он не отчаливал домой. За всё время странной слежки Синицын не заметил за этим типом ничего такого, что могло бы быть достойным внимания этого «робота» Артеррана и его «ГОГРа». Деревенька, в которой Синицына заставили жить называлась смешно и странно — Верхние Лягуши, и её немногочисленные жители все как один верили в чёрта, особенно этот его сосед. Синицын не знал, сколько времени будет продолжаться его «работа», она длилась уже почти целый месяц, а он даже не мог позвонить своей жене, потому что в Верхних Лягушах не имелось ни телефона, ни даже света.
А однажды с Синицыным приключилась вообще, тёмная история. Началось всё с того, что бесследно канул председатель местного сельсовета. Люди напугались, с новой силой заговорили про плотоядного чёрта. Местный участковый сбился с ног — искал-искал, не нашёл. А потом сказали, будто бы председатель в лесу заблудился и был загрызен волками.
Но на этом история даже и не подумала закончиться. Несколько дней спустя появился новый председатель — выхоленный и щеголеватый донецкий субъект, больше похожий на нотариуса, чем на кого-либо ещё. Первым, что решил сотворить этот тип, было превращение в музей бывшего помещичьего особняка, что торчал на дальней окраине деревни. Проблема состояла лишь в том, что особняк находился в чьём-то частном владении, и его нужно было сначала выкупить. Новый председатель оказался «бурым», то бишь, у него водились солидные лишние деньги, и имелась «широкая и волосатая» воровская крыша. «Нотариус» — так его прозвал про себя Синицын — не раз посылал к особняку своих гонцов. Те забрасывали разные удочки с разной «вкусной» приманкой, однако хозяин оказался слишком «нордическим и стойким». Он не проглотил ни одного «червяка», и на все дельные предложения давал несгибаемый отказ. Тогда Нотариус измыслил пригрозить «оловянному солдатику» расправой, или пожаром. Кажется, хозяин особняка и после такого убедительного аргумента не сделался сговорчивее — показал свою обыденную фигу и обыденно выставил всех незваных гостей за дверь. Синицын в этом деле, естественно, не участвовал, но слышал все его пикантные подробности от сплетниц-старушек. Но, несмотря на то, что он заочно самоустранился — ему таки пришлось принять в этой смертельной склоке самое прямое и непосредственное участие.
Тогда был тёмный поздний вечер, и Синицын медленно двигался по заснеженному полю — тянулся из церкви вслед за своим «подопечным». «Подопечный» был высок, ногат и имел широкий шаг. Он мерил снежную целину, как циркуль — лист чертежа, а вот Синицын прилично отстал и даже упал пару раз. А его «протеже» успел ускользнуть в неизвестном направлении. Потеряв «подопечного» из виду, Синицын взялся было за его усердные поиски, но вместо него нашел следующее. Посреди поля на белом снегу нос к носу «беседовали» два автомобиля: американский джип Артеррана и «Бумер» «Нотариуса». «Нотариус» в пальто а-ля олигарх выпростался из «Бумера» и нос к носу, при поддержке двоих акселератов, беседовал с Артерраном. Благодаря милицейской смекалке Синицын сразу догадался, что ему на глаза попалось то, что должно было остаться не увиденным. Шёл последний год «лихих девяностых» — девяносто девятый. «Новый русский» бандитизм ещё здорово держался на плаву…
Синицын запрятался в первый попавшийся лысый куст и надеялся на то, что эти двое не заметят его из-за темноты. Да, они не заметили, они продолжали стоять друг напротив друга и мило беседовать, готовые в любой момент начать перестрелку в стиле Второй мировой, или Афгана. Синицын надеялся на то, что они договорятся полюбовно и разъедутся, но — нет. «Нотариус» подал знак и оба его акселерата ощетинились пушками марки «ТТ». Артерран был один и, кажется, без оружия. Однако он даже и не подумал их испугаться. Он даже и не сделал ничего особенного, но акселераты неожиданно замерли с поднятыми пистолетами, а сам «Нотариус» — поник, обмяк и осел в снег. Артерран подхватил его под мышки, поднял над землёй так, словно бы Нотариус, ростом все метр девяносто, весил не больше пера, и играючи определил в багажник своего джипа. Генрих Артерран был таков, и только тогда акселераты ожили, вытаращили глаза, а спустя минуту — убежали пешком, бросив «Бумер» и свои пистолеты.
Синицын тоже поспешил убежать и забиться в свою избу — а вдруг Артерран, который, кажется, обладал возможностью к телепатии, засёк его присутствие там, на их с «Нотариусом» тайной стрелке??
Наутро следующего дня только и разговоров в деревне было, что о новом председателе сельсовета, который, как оказалось, тоже пропал. Участковый обнаружил в поле его машину и галстук. Всё, никаких следов. Акселераты, скорее всего, подались в бега и испарились, а больше никаких свидетелей не было — только «тайный агент» Синицын. Но Синицын не пожелал говорить, и «тайна Нотариуса» так и осталась для местной милиции во мраке. Возможно, что и Синицын вскоре забыл бы о ней, если бы на третий день после пропажи «Нотариуса» Генрих Артерран не заявился к нему в «терем» с личным визитом. Синицын даже подумал, что его решили «завалить», как говорили представители «нового русского» бандитизма, и поэтому держал поблизости свой военный парабеллум. Но Генрих Артерран пришёл совсем не за этим. Он не проявил агрессии, а «обрадовал» Синицына сообщением о том, что ему, Синицыну, придётся ехать в Америку на всемирный полицейский слёт.
Полицейский слёт организовало Генеральное управление полиции США. Представители полиций из семидесяти стран были приглашены в Вашингтон на конференцию, которая продолжалась целую неделю. Всю эту неделю гости жили в гостинице «Хилтон», выполняли «программу максимум», посещая местные достопримечательности, а главное — собирались в конференц-зале Генерального полицейского управления и делились своими достижениями в области ловли бандитов.
— Достижения в области ловли бандитов мне не нужны, — со своей обычной сухостью заявил Артерран. — Ваша задача — дождаться, когда к вам в номер придёт человек из «ГОГРа» и передаст распоряжение.
Какое ещё распоряжение? Синицын в замешательстве топтался около окна и не знал, что сказать Артеррану в ответ. Синицын даже не знал до конца, что такое «Гогр». Кроме того, на полицейские слёты приглашали обычно начальников, или каких-нибудь лучших следователей, а Синицын тогда был обычный опер — даже и не особо удачливый…
Но Генрих Артерран вынул из внутреннего кармана своего пальто плотный белоснежный конверт и положил его на неновый поцарапанный стол, накрытый пожелтевшей салфеткой.
— Там все необходимые документы и деньги. Всем остальным вас обеспечат в аэропорту. Вопросы есть?
Синицын молчал, обдумывая своё положение и приходя к выводу, что его жена дома уже почти сошла с ума, не зная, что с ним случилось.
