Бумажные самолёты - Максим Кощенков
Хотелось бы мне иметь достаточно смелости, чтобы сказать, что дорога будет слишком трудной, что погода не разгуляется, несмотря на поднимающееся солнце…
Но её слово — закон.
— Пойду сделаю тосты, — говорит Кэрри, прочитав в моих глазах согласие.
Костёр догорает под звонкий треск хвороста, окутывая долину дымом. Когда среди пепла вспыхивает последняя искра, я решаю отложить свой зефир и засыпать уголь песком. Кэрри возвращается с подносом, полным тостов и кофе. Мы завтракаем второпях и отправляемся в путь, прикупив по дороге полароид.
Глейшер Пойнт — одна из немногочисленных скал в Йосемити, куда может забраться человек и откуда открывается потрясающий вид на окрестности национального парка. У меня всё ещё трясутся коленки от мысли, что придётся подняться так высоко, но яркие рекламные буклеты кричат в один голос: оно того стоит. Каждое восхождение — как в первый раз.
Пройдя через зелёную стену леса, окружившую лагерь со всех сторон, мы сталкиваемся лицом к лицу с настоящими великанами. Необъятные стволы секвой выстраиваются в колоннады и устремляются к облакам. Среди величественных деревьев легко забыть о собственных пяти футах. Могучие корни распирают землю на части. Приходится держаться за тянущиеся вдоль тропы деревянные поручни, чтобы случайно не оступиться.
Птицы кричат, передавая нам привет. Тысячи голосов сливаются в величайший оркестр, который мне когда-либо доводилось слышать. А может, это всего лишь вой ветра, забравшегося в пустые стволы секвой? А может, это учащённое дыхание Кэрри?
Деревянная лестница проходит рядом с крутой дорогой, ведущей на Глейшер Пойнт. Чем выше мы поднимаемся, тем более захватывающий открывается вид: вот верхушки толстых секвой, до которых, казалось, не добраться, а вот и долина, где мы остановились. Я вытягиваю ладонь и сравниваю её с лагерем, лежащей у подножья скал. Отсюда всё кажется крошечным. Разбросанные по долине домики напоминают рассыпавшиеся деревянные бусины. Даже не верится, что там сейчас ходят люди, а не игрушечные солдатики.
Отсюда не хочется уходить, и не только потому, что я выбился из сил. Я присаживаюсь на камни и окидываю восхищённым взглядом окрестности. Где-то пучками пробивается зелёная трава, где-то редеют кусты. Вдалеке течёт струйка водопада. Высоко в горах серебрится снег. Воздух тут свежий и вкусный, именно такой, каким хочется без конца наполнять грудь. Но всё это — ничто по сравнению с Кэрри. Она притягивает мой взгляд, словно магнит. Я любуюсь, как солнце оставляет нежные поцелуи на её коже, и мне хочется хотя бы на секунду стать светом. Она носится по смотровой площадке, только и успевая делать фотографии. Когда полароид выдаёт очередной снимок, я подхожу к ней и вглядываюсь в запечатлённый пейзаж.
— Чего-то не хватает, — размышляю я.
Кэрри отдаёт мне полароид и отходит в сторону, наверное, ожидая от меня мастер-класса.
— Встань сюда, — я указываю на местечко, откуда отлично видно водопад. Кэрри, словно взлетевшая над лесом фея, подходит к краю смотровой площадки. — Да, вот так, — я навожу на неё объектив.
Щёлк!
Полароид любезно выдаёт фотографию прямо мне в руки. Пока Кэрри складывает старые снимки в карман, я успеваю отвернуться от солнца и рассмотреть её получше.
— Ну, что там? — спрашивает Кэрри, заглядывая через плечо.
Кэрри стоит на краю пропасти, широко расправив плечи, и смотрит прямо на меня. Губы слегка приоткрыты, как будто она собирается что-то сказать на камеру. При одном только взгляде на снимок я слышу её голос. Ветер ловит её тёмные распущенные волосы. А позади горы, горы, горы.
— Как красиво, — Кэрри обходит меня и забирает фото. — Из тебя бы получился отличный фотограф.
— Правда?
— Такой снимок многого стоит. У тебя есть карандаш или ручка?
— Зачем тебе?
— Увидишь.
Пожав плечами, я отвечаю:
— Во внутреннем кармане куртки должна быть ручка.
Сняв колпачок, Кэрри садится на корточки и, положив фото на колено, пишет на обратной стороне: «Двадцать первое июня. Глейшер Пойнт».
Она смотрит на фотографию, как будто это лучший подарок. Мне бы хотелось подарить Кэрри нечто большее, чем Эль-Капитан, хотя и кажется, что ничего большего в мире просто не существует.
— А что это там, внизу? — спрашиваю я, снова вглядываясь в фотографию.
Над лесом вздымают яркие искры, как будто кто-то запустил салют. Мы оборачиваемся к долине, над которой поднимается серый столб дыма, и замираем от удивления.
Эмили
Позапрошлым вечером
Я не сделала ничего плохого. Я не лгала — только недоговаривала. Это нужно зарубить каждому на носу. Начиная родителями, которые умоляли меня не вводить Майка в заблуждение, и заканчивая тем же Майком, который видит во мне послушную куклу Барби. Я потратила уйму времени и сил, чтобы возродить свою жизнь из руин, и ради чего? Чтобы Майк требовал от меня того, чего у меня нет? Ради того, чтобы снова услышать: «Ты зациклилась на проблеме. Пора оставить это в прошлом»? Хочется заткнуть уши и напевать что-нибудь гадкое, чтобы все они оставили меня в покое.
Огонёк обиды внутри меня превращается в настоящий пожар, и мне даже кажется, что в ресторане становится жарче. Они думают, что мне легко с Майком, потому что он мой бойфренд. Но они никогда не узнают, как мне мерзко носить просвечивающие блузки, короткие юбки и высокие каблуки, только чтобы угодить ему. Они не поймут, каково это — сначала пытаться держать парня на расстоянии, а потом стать его потенциальной жертвой.
Я старалась не забывать печальный нью-йоркский опыт, но Майк всё испортил. Хватило всего двух его глупых шуток, чтобы я растаяла. Смеялась, как ненормальная, тащила потанцевать, чтобы вызвать у него улыбку, проводила с ним всё своё время. И перестаралась. Я слишком долго закрывала глаза на то, что Майк пытался превратить меня в девушку, которой я не являюсь. Он пытался превратить меня в Роуз.
Я готова проклинать тот день, когда Майк запустил в меня бумажный самолётик. Я готова вычеркнуть его из памяти и переписать следующие несколько лет своей жизни, лишь бы сейчас всё было иначе.
Это какое-то проклятие. Сколько ещё раз мне нужно ошибиться, чтобы найти правильного человека? А может, его вообще не существует? Может, все вокруг правы, когда говорят, что я застряла в прошлом? Мне уже семнадцать, до колледжа рукой подать. Я на пороге взрослой жизни.
Но вместо меня — обиженная на мир семнадцатилетняя девочка из Нью-Йорка.
В голове сумбур, поэтому я решаю остановиться и перестать думать обо всём подряд. Допиваю воду из своего бокала и забираю со стула сумочку.
Глава 20
Чем ближе мы подходим
