Андрей Бондаренко - Войпель. Сентиментальный триллер
Сергей размеренно шагал и едва слышно бормотал под нос:
– Осень, она многолика. Скромный закат вдали. Теплится нежным криком. Полузабытой Любви. Теплится цветом синим. Бедам всем вопреки. Словно неяркий иней. На перекрёстках Любви. На перекрёстках коварных.
Осень. Печален Мир. Сон мой забытый, давний. Иней на кистях рябин. Кисти рябин и иней. Зябликов суета. Пусть будет так отныне. Ты у меня одна. Иней на сердце? Растает. Путь, как всегда, далёк. Гуси гогочут стаей. Парус – опять – одинок…. А, вот, есть ещё одно стихотворение про осень. Говорят, что осень бесконечна. И чиста – при этом – невзначай. В небе бьётся призрачная Вечность. А Любовь – Начало всех Начал. Говорят, что осень безвозвратна. Нет Дороги призрачной назад. И Любовь – ни в чём не виновата. Да и я – ни в чём не виноват. Говорят, что осень безысходна. Листьев опадающий кошмар. Жёлтое исчадие природы. Северный заброшенный причал…. Ладно, будем надеяться, что нынешняя осень будет другой. Какой? Наверное, доброй и очень светлой. Ну, словно начало нового Пути. Тем более что и северный заброшенный причал остался в Прошлом. Там, на берегу суровой реки Печоры…
Впереди замаячило приземистое здание, лишь слегка освещённое редкими фонарями.
– Здравствуй, школа, – негромко поздоровался Сергей. – Спасибо тебе за всё. Хорошие тогда были Времена. Душевные…
Он повернул за угол и остановился на краю заброшенной баскетбольной площадки.
«Всё – как и тогда. Много-много лет тому назад», – печально оповестил сентиментальный внутренний голос. – «Одинокий и мутный уличный фонарь, пожухлый пыльный бурьян, два хлипких некрашеных квадратных щита на покосившихся столбах – только, на этот раз, без баскетбольных колец. Ну, и густые кусты боярышника с противоположной стороны площадки…. А ещё здесь присутствует и чёткое ощущение опасности. Чёткое-чёткое такое. Я, братец, в этих делах никогда не ошибаюсь. Ощущается, и всё тут…. Так-с. Без семи минут восемь. Ну, ещё минут на десять-двенадцать Ольга опоздает, как это у симпатичных девчонок и заведено. Надо её обязательно встретить, что называется, на подходе. То бишь, «перехватить» и увести подальше от этого мрачного и небезопасного места…. Кстати, с какой стороны она может подойти? Или с этой. Или же, наоборот, с той. Вот же, блин горелый, незадача. Как бы ни ошибиться…. Стоп, не суетись. В кустах хрустнула сухая ветка. А теперь со скамейки поднимается невысокая стройная фигурка…».
– Оля? – быстрым шагом пересекая баскетбольную площадку, выдохнул Сергей. – Это ты?
– Конечно, я, – ответил мелодичный голосок. – Или ты, Яша, ещё кому-то свидание назначил?
– Нет-нет. Больше никому. Честное слово.
– Ха-ха-ха. Какой смешной…. Совсем шуток не понимаешь?
– Понимаю, – слегка засмущавшись, заверил Сергей. – Просто…. Просто здесь очень мрачно. А ты – одна, на скамеечке…
– Что в этом такого? – удивилась девушка. – Подумаешь, одна. Купчинские девчонки издавна славятся своей бесшабашной смелостью…. О, какие цветочки. Красивые. Мои любимые хризантемы, не забыл. Спасибо большое…. Э-э, странник нетерпеливый, остановись. Не надо спешить с поцелуйчиками. Рановато…. Достоин ли ты этого? Пока не знаю, честное слово…. Давай-ка, присядем на лавочку. Пообщаемся. Ты мне подробно расскажешь про свою жизнь – беспокойную и цветастую.
– Хорошо. Присядем. Пообщаемся…
Но пообщаться (по крайней мере, на тот конкретный момент), у них не получилось: раздались чьи-то грубые голоса и из-за угла школьного здания показались тёмные фигуры.
Показались и вошли в светло-жёлтый круг, образованный светом одинокого фонаря.
«Один, два, три…», – принялся невозмутимо считать хладнокровный внутренний голос. – «Всего восемь рыл. Причём, самого «гопнического» вида. У четверых наличествуют бейсбольные биты…. Ага, а вон того высокого парня я, вроде бы, знаю. Это – Бурый, дружбан покойного Зямы…. Ну-ну, деятели. Будем, что называется, посмотреть…».
– Серый, ты где? – достаточно громко спросил Бурый. – Отзовись.
– Здесь я. Что надо?
– А я что, мля, говорил? – обрадовался чей-то хриплый фальцет. – С девкой он встречается. Точняк. Все эти, которые «двести пятую» заканчивали, вечно здесь, мля, свиданки назначают…
– Прекращаем выражаться! – повысил голос Сергей. – Пока я окончательно не рассердился.
– Больше не будем, – заверил Бурый. – Не обижайся, земеля…. Давай-ка, Серенький, вылезай. Разговор есть. Тихий-тихий такой. Не для посторонних ушей.
– Сейчас подойду. Через пару минут.
– Ты что, с ума сошёл? – зашептала Ольга. – Никуда не пущу. Убегать надо. Забор детского сада, он не очень высокий.
– Оля.
– Не высокий. Переберёмся и убежим.
– О-ля.
– Что – Оля? Я уже почти как тридцать лет – Оля.
– Послушай меня, пожалуйста, – попросил Сергей. – Только внимательно. Без нервов.
– Хорошо, слушаю. Говори.
– Поверь, если бы они хотели нас с тобой убить (или, допустим, покалечить), то действовали бы совсем по-другому. Например, затаились бы за ближайшим углом, да и напали бы – в нужный момент – без всяких разговоров. Засада – дело эффективное…. До сих пор не напали? Значит, их сюда прислали с совсем другой целью.
– С какой?
– Передать мне что-то на словах. Например, какое-то важное деловое предложение. Или же, наоборот, пошлые угрозы. Подойду, выслушаю, вернусь и расскажу…. А? Так всё и будет. Обещаю. Поверь, уж, опытному человеку.
– Опытный, понимаешь, выискался, – неуверенно проворчала девушка. – Ладно, иди. Только возвращайся, пожалуйста, побыстрей, пока я не поседела от переживаний…
«Не сомневайся, братец. И не писай в яблочный компот преждевременно», – подбодрил психологически-подкованный внутренний голос. – «Да, их восемь. И помимо четырёх бейсбольных бит, наверняка, ещё и ножи-выкидухи имеются. Самый, что ни на есть, купчинский вариант…. Что из того? Это же, извини, просто гопники, отягощённые слабым здоровьем – вследствие регулярного употребления крепких алкогольных напитков и самых разных наркотиков. Не говоря уже об обычном курении…. Ты же у нас, наоборот, бесстрашный «грушный» орёл, украшенный целой россыпью красивых боевых орденков. В том числе, и насквозь иностранных…. Что для такого опытного и умелого бойца – «успокоить» с десяток гражданских хамов? Правильно, элементарщина элементарная, образно выражаясь. На уровне подростковой группы детского сада. Из знаменитой серии: – «Хоть – восемь, хоть – восемьдесят. А если же всё сложится в ёлочку сибирскую, то и все восемьсот…». Что такое? Хлипкие сомнения имеют место быть? Мол, обзор с левой стороны ограничен? И координация движений оставляет желать лучшего? Ерунда, не бери, старина, в голову. Пренебреги. У тебя в правом кармане куртки, если подзабыл, лежит метательный «бельгийский нож» последней модели. В обойме которого, заметь, имеется, как раз, восемь лезвий – по числу потенциальных противников. Хорошая такая вещь, удобная: если находится, понятное дело, в умелых руках. А наши-то с тобой ручонки – однозначно – умелые. Так что, шансов – на успешный исход предстоящего разговора – выше любой купчинской крыши…. Говоришь, что и у «бельгийского ножа» существуют-имеются недостатки? Мол, его достаточно короткие лезвия практически никогда не убивают? Даже если попадают подлому неприятелю прямо в наглый глаз? Что есть, то есть. Не спорю. Ничего, вручную-вножную подправим, ежели что…».
Он, сжимая в ладони правой руки «бельгийский нож», остановился метрах в пяти-шести от группы гопников.
– А ты, Яковлев, изменился, – задумчиво помолчав несколько секунд, сообщил Бурый. – В том плане, что заматерел – по самое не балуйся. Солидно смотришься – с таким-то нехилым шрамом на щеке.
– Сам знаю. По делу говори.
– По делу, так по делу…. Не успел, Серенький, ты объявиться в Купчино, как тут же начались гадкие неприятности. Сперва Зяму, подельника моего верного, с пацанами насмерть порезали. Потом «бесовскую» точку – вместе с продавцом – ликвидировали. Нехорошо это. Подозрительно…. А ещё слушок мутный прошёл, что, мол, ты идёшь работать в «ментовку». Заместителем к Пашке Сомову. Плохо это.
– Что же здесь плохого? – хмуро усмехнулся Сергей.
– Я, брателло, не знаю – что в этом плохого, – ласково поглаживая ладонью рукоятку бейсбольной биты, по-честному признался Бурый. – Но уважаемый и авторитетный человек сказал, мол, очень плохо. Значит, так оно всё и есть. Без базара.
– А ещё что он сказал?
– Что не нужен ты, Серенький, в Купчино. Не нужен, и всё тут. Совсем…. Уезжай отсюда. Причём, навсегда.
– Кто же это у нас – такой негостеприимный? – обиженно прищурился Сергей.
