Анна Белкина - G.O.G.R.
— Петька! — шепнул этот самый Гоха. — Наконец-то… Я думал, всё, пропал. Там Кораблинский сидит, пошли!
Да, теперь Пётр Иванович действительно узнал в Гохе Синицына! Да, он похудел, да, волос у него поубавилось… но всё-таки теперь это был Синицын! Не Гоха, не подстава бандитов, а он, следователь прокуратуры Григорий Синицын! Нашёлся! Гипнотизёр Ваверкин говорил, что «зверина порча» со временем проходит…
Пётр Иванович позволил Синицыну схватить себя за рукав и повести туда, где ютился неработающий туалет. Синицын аккуратно приоткрыл его ободранную, покрытую цементной пылью дверь с табличкой: «Не работает, РЕМОНТ!» и кивком головы показал, что Пётр Иванович должен туда зайти. Серёгин мало чего боялся, потому что всегда был начеку и умел оценивать ситуацию. Решив, что неработающий туалет не таит в себе никакой опасности, Пётр Иванович протиснулся в эту узкую щель. Синицын тут же протиснулся вслед за ним и хорошенько прикрыл дверь.
Здесь царили сумрак и запустение. Ремонтировать этот туалет, кажется, никто не собирался, а табличку повесили просто так, для отвода глаз. Сделав первый шаг вперёд, Пётр Иванович сразу же обо что-то споткнулся, и это что-то шумно посыпалось на голый бетонный пол.
— Осторожней, Петька! — проворчал за спиною Синицын. — Здесь упасть — нечего делать!
— Ы-ы… — икнул в ответ Серёгин и закашлялся в облаке пыли. — Предупредил бы, что тут такие кони!
Пётр Иванович сшиб какие-то длинные доски, которые кто-то неизвестный пристроил на самом проходе. Доски обрушились и теперь валялись так неудобно, что через них пришлось перебираться, как через бурелом в лесу. Глаза Серёгина немного привыкли к полумраку, и он различил в глубине замусоренного помещения чью-то фигуру. Это был человек, он сидел прямо на полу, смотрел вниз и скулил себе под нос:
— Ку-у, ку-у, ыыы…
Синицын обошёл Петра Ивановича, приблизился к этому скулящему субъекту, схватил его под мышки и принялся поднимать, кряхтя при этом:
— Эдик, давай, вставай!
— Ы, чувак! — изрёк Эдик, не желая подниматься. — Куда ты меня запёр? Мне и в психушнике круто было… Кормёж — у!
Кажется, Кораблинский оставался Грибком. Он упорно не хотел двигаться с места и поднялся на ноги только тогда, когда к Синицыну присоединился Пётр Иванович. Вдвоём они оторвали Кораблинского от грязного пола и повели к выходу. А Кораблинский идти не хотел совсем — упирался, отмахивался и беспрестанно ныл.
— Тише, Эдик! — просил Грибка Синицын. — Услышат же!
— Кто услышит? — удивлённо поинтересовался Серёгин, перебираясь через наваленные доски. — Что случилось, Гриша?
— Охотятся за нами, — выдохнул Синицын, таща сумасшедшего Кораблинского. — В палату залезли. Всю охрану усыпили, и вывести меня хотели. А я, слава богу, успел очухаться и сбежал от них. И Кораблинского прихватил.
— А-а, кто охотится? — Серёгин как-то неудачно поставил ногу и споткнулся о доску. — Чёрт! — чертыхнулся он, потому что чуть не упал сам и не повалил Кораблинского.
— Ы! — гугниво выкрикнул Грибок, дёрнувшись в четырёх руках.
— Осторожнее, Петька! — прокряхтел Синицын, протаскивая Грибка к выходу. — Я точно не знаю, кто охотится, но скорее всего — Гопников.
Услыхав о Гопникове, Серёгин застрял на пути. Ему показалось, что на его голову посыпались все доски, которые только здесь были.
— Гопников же умер?.. — выдавил изумлённый Пётр Иванович и даже выпустил обмякшую, безвольную руку Грибка.
— Умер только на бумаге, а по-настоящему он очень даже жив! — возразил Синицын, открыв наконец, ободранную дверь. — Идём!
Едва Серёгин и Синицын выволокли Кораблинского из неработающего туалета на свет божий — к ним тот час же подошли два габаритных милиционера.
— Документы! — властным басом потребовал один из них, подставив ручищу под нос Серёгина.
Пётр Иванович хотел показать ему своё милицейское удостоверение и соврать, что они с товарищем поймали карманника, однако не успел и пикнуть, как Синицын развернулся и со всей силы влепил здоровяку оплеуху.
— Это они! — быстро пояснил он. — Бежим, Петька!
Пётр Иванович рванул прочь из здания автовокзала вслед за Синицыным. Кораблинский только тормозил движение, но они его не бросили, а тянули за собой.
— У меня машина, — пропыхтел на бегу Серёгин. — Туда! — и показал на дверь, через которую длинной вереницей ползли на улицу любители моря и солнца.
— Стоять! — вопили на весь обширный зал липовые милиционеры и, кажется, преследовали.
Слыша их топот, Пётр Иванович прибавил ходу, растолкал медлительных туристов и прорвался под палящее солнце. Новенькая «Деу» ждала их, и Серёгин, проворно распахнув дверцу, при помощи Синицына затолкал Грибка на заднее сиденье. Синицын запрыгнул туда же и устроился рядом с Грибком, а Пётр Иванович втиснулся за руль. Заметив в зеркало заднего вида, как два липовых милиционера выпростались из здания автовокзала и направились к стоящей неподалёку патрульной машине, Серёгин вдавил в пол педаль газа и сорвался с места, как резвый спринтер. Сейчас было самое время звонить Недобежкину, но Серёгин не мог достать телефон. Из-под колёс, роняя рюкзаки и баулы, выскакивали перепуганные люди, выстроившиеся в ряды автобусы недовольно гудели клаксонами, а Пётр Иванович орудовал рулём, с ювелирной точностью избегая лобового столкновения и с теми и с другими. Патрульная машина липовых милиционеров прочно уселась на хвост, протаранила одно такси и, свистя тормозами, скакала следом. Пётр Иванович заставил свою новую машину выскочить на газон, врубиться в кусты живой изгороди и таким образом выскочить с переполненной людьми и машинами территории автовокзала на шоссе. Погоня и не думала отставать — патрульная машина скачками приближалась, гремела бешеной сиреной, пускала из-под колёс столбы пыли. Убегая от неё, Пётр Иванович даже почувствовал себя угонщиком — так настырно преследовали его эти ненастоящие менты.
Недобежкин, Ежонков и Смирнянский сидели в своих «Жигулях» и ждали, когда же Серёгин подаст им знак действовать. Знака всё не было, и Недобежкин начинал переживать о том, уж не похитили ли Серёгина «верхнелягушинские черти»?? Когда гудящий гвалт автовокзала распорол пронзительный вой сирены — ёрзавший на нервах милицейский начальник и вовсе вспрыгнул в воздух.
— Не копошись, Ва… — начал было Смирнянский, и в тот же миг из-за поворота показалась машина Серёгина.
— Вон он! — пискнул сидевший за рулём Ежонков, видя, как серебристая «Деу» на всех парах помчалась куда-то прочь с автовокзала, а за ней — рассекая пыль и другие автомобили, поскакала по встречной полосе милицейская машина.
— У него неприятности? — сонно осведомился Ежонков.
— По газам! — напустился на него Смирнянский. — Чего расселся, как ёжик в тумане??!
— Я на личности не переходил, — обиженно прохныкал Ежонков и не спеша нажал на педаль газа.
— Шевелись! — напёр Недобежкин.
— Да, сейчас! — Ежонков пытался завести мотор, но старенькие «Жигули» наотрез отказывались куда-либо ехать.
Хрипатый моторчик кашлял, плевался сизыми облаками выхлопов, скрежетал, но заводиться и не думал.
— Чёрт! — буркнул Ежонков. — Не поедем…
— Олух! — рыкнул Смирнянский, выбравшись из душного салона. — И кондиционера у тебя нету!.. Васёк! Реквизируем тачку! У тебя ментовская ксива с собой??
— Имеется, — согласился милицейский начальник. Выскочив из заглохших «Жигулей», он направился к первому попавшемуся такси.
На автовокзале уже образовалась свалка. Люди, напуганные внезапным появлением «полицейского и вора», галдели, убегали, падали… Недобежкин едва преодолел всех, кто попался ему под ноги и добрался до красной «Шкоды», где дремал упитанный таксист.
— Милиция! — разбудил его Недобежкин, ткнув в нос раскрытое удостоверение.
— Шо? — подпрыгнул от неожиданности розовощёкий водитель, уронив на пол журнал кроссвордов.
— Милиция! — повторил, багровея от жары и злости Недобежкин. — Нам нужна ваша машина!
Дожидаясь, пока таксист сообразит, в чём дело и выползет из кабины, милицейский начальник рычал, сучил ногами и стискивал кулаки.
— Напугай тюрьмой, что ли? — посоветовал Смирнянский, видя, как медленно думает этот таксист.
— Чур, я за руль! — это приполз из своих «Жигулей» Ежонков.
— Без тебя обойдёмся! — отпихнув таксиста от «Шкоды», Недобежкин забился в кабину и завёл мотор. Смирнянский едва успел вскочить на заднее сиденье, как красная «Шкода» с надписью «Такси +» махнула с места в карьер, обдав оставшегося на автовокзале Ежонкова облаком пыли и выхлопов.
По совету Синицына Пётр Иванович соскочил с дороги и петлял теперь по неким узким дворикам, как заяц, который запутывает лисицу. Лжемилиция пыталась прострелить им колёса, но Серёгин так умело вилял, что пули врезались лишь в асфальт. Свернув в очередной тихий и захолустный дворик, Пётр Иванович обнаружил, что погоня отстала. Ни воя сирены, ни скрипа тормозов, ни выстрелов… Только птички с дерева на дерево перепархивают.
