Нейлоновые хомуты - Ильдар Р. Низаев
– Да, красотка что надо!
– А какая у неё змейка на ноге! Сама-то та́ ещё змея эта шкура, по ней видно. Смотри, Толстый, чтоб за пипку змея не укусила!
– Да вижу, прикольную тату себе сучка набила! – ответил тот.
Мир, похоже, начинал приходить в себя. Голова кружилась и болела. До него стали доноситься какие-то звуки, перед глазами появилась нечёткая картинка двора. Постепенно он начал соображать, что́ здесь происходит, сколько врагов и где они стоят. Понял, что пистолет его забрали, даже нож – и тот вытащили. Он помнил, что винтовка была спрятана совсем рядом, за ящиками у стены домовой пристройки, но добраться туда незамеченным не получится.
– Ну что, Толстый, ты долго будешь ещё думать? Дама готова, а ты тормозишь? Если застеснялся, так и скажи – я первым всё сделаю! – поторопил подельника Крыс.
– Да не, вы чего, братва? Банкир, Крыс, всё норм, сейчас сучка будет довольна! – ответил Толстый, отдав свой автомат Крысу. Нож он засунул в ножны, что были в разгрузке, а её снял и отбросил в сторону. Потом, схватив Мелу за шею сзади, повернул её лицом к столу, что стоял у сарая, и поставил жертву раком.
– Не надо, пощадите, умоляю! Что вы творите, отпустите меня! – уже в который раз взмолилась Мела, обхватив руками края стола.
– Не ной, сучка, тебе ещё понравится! Да, парни, сам себе завидую: какую самочку сейчас драть буду! – довольным голосом произнёс Толстый, приспустив свои портки и обхватив Мелу за талию. Одной рукой он сильно жахнул её по попе. Раздался крик боли.
– Ну, давай, Толстый, не посрамись. Вздуй шлюшку как надо!
В этот момент случилось нечто непредвиденное. Благодаря своему росту Толстый задел головой потолок, сложенный из жердей. Жерди заходили ходуном. Над потолком был сеновал, где прогуливалась мышка, количества коих было не счесть, как полноправная хозяйка всего брошенного людьми добра. И вот случись такое – никак не ожидавшая столь неожиданного для неё потрясения, она провалилась промеж жердей и упала прямо за шиворот толстому великану. Негодяй, так и не успев начать своё грязное дело, отпрянул от несчастной жертвы, приготовившейся к самому худшему, и начал визжать похлеще всякой бабы, извиваясь, как уж на сковородке, и поспешно расстёгивая и распахивая одежду, чтобы мышка самопроизвольно выпала из неё на землю. Что та в конце концов и сделала, на прощанье пропищав что-то на своём мышином языке, – очевидно, послав толстяка подальше, – и в мгновение ока скрылась от людских глаз. Приятели мародёра от души посмеялись над горе-насильником.
– Вот сука, тварь эта мышь! Как они осточертели! Везде ведь, везде! – пожаловался толстяк, придя в себя от испуга и поглядывая наверх, в щели меж жердей.
– Ну ты крикун, шума какого навёл! Мы уже будем сегодня драть эту шкуру или как? Нас так-то и дела ждут! – возмутился Крыс.
– Конечно, будем, я же не виноват, что так вышло! – оправдывался Толстый, возвращая Мелу на исходную позицию. – Ты чего встала, давай раком, и не вздумай опять ныть!
– Не надо, я вас умоляю, не надо!
– Надо, надо! Сука, он не встаёт! Чёртова мышь! – выругался Толстый. – Давай на колени! Бегом! Поработаешь ротиком для начала! – проревел он, пытаясь силой заставить сопротивляющуюся Мелу упасть на колени.
– О, сейчас, конечно, кое-что интересное начнётся, но вижу, это надолго! Так я до подвала: пока добро заберу, что мы тогда оставили! – довёл Банкир до Крыса план своих действий.
– Да иди, конечно! Зря мы Толстого вперёд пустили: сам вижу, это надолго! – с сожалением подтвердил Крыс.
– Эй, ты тут что, живой или мёртвый уже? – спросил у Мира Банкир, нагнувшись над ним. Не услышав ответа, он, одной ногой ступив на лицо Мира, перешагнул его и направился к подвалу.
Как только обувь мародёра покинула лицо Мира, он открыл глаза, ясно представляя всю картину происходящего. Итак, он лежал на земле в одиночестве, врагам не было до него никакого дела. Смекнув это, Мир повернул голову в сторону удалявшегося мародёра и, как только тот скрылся в подвале, начал перекатываться в сторону ящиков, где была спрятана винтовка.
– Ну что, Толстый, и здесь справиться не можешь? Не хочет девка поработать, не видать тебе минета сегодня. Я её, видимо, сейчас застрелю всё-таки! – поторапливал приятеля и пугал Мелу Крыс.
– Давай уже, сука! Упала, я сказал! Вот так, а теперь ты своё дело знаешь, давай наяривай! – Толстый наконец-то сумел заставить свою жертву встать на колени.
И тут прозвучал выстрел из винтовки, у которой не было глушителя, поэтому шума от неё было много. Миру удалось добраться до неё, и первым делом он положил Крыса, попав ему в спину. Особо он не прицеливался, действовал в спешке, но, несмотря на это, выстрел оказался удачным – то есть смертельным. Второй выстрел угодил в живот Толстого: среагировав на звук первого, мародёр сам повернулся в сторону Мира. Пуля прошла насквозь, пролетев потом над головой Мелы и окропив её лицо кровью горе-насильника. Тот как был с голой задницей, так и упал на бок и истошно заорал от боли. Тем временем Мела, вложив всю свою ненависть, пнула обидчика ногой по роже. Но, несмотря на серьёзное ранение, насильник, сопротивляясь, схватил свою несостоявшуюся жертву за стопу. Мела же, в свою очередь, упав на землю, пыталась отбиться другой ногой. Тут из подвала появилась голова Банкира. Мир сразу же выстрелил туда, но промахнулся. Мародёр пригнулся, готовясь то ли к обороне, то ли к атаке. Мела, освободив свою ногу и переглянувшись с Миром, устремилась в чём мать родила к трупу Крыса, где были два автомата. Во взгляде её читалась благодарность – по крайней мере, в данный момент она явно была не на стороне врага. Мир, не давая высунуться Банкиру из подвала, выстрелил в его направлении и, как и Мела, стал подбираться к автоматам. Стонущий Толстый, кряхтя, пополз к своей разгрузке, которую он скинул неподалёку, и, достигнув цели, достал оттуда гранату.
– Сука, сдохни, сдохни, мразь! – Мела, добравшись до автомата, упала на колени и выпустила целый магазин в тело жестоко унизившего её негодяя. Так, с гранатой в руке, Толстый и отправился к праотцам.
В это время Мир, отбросив пустую винтовку, схватил второй автомат и, не прекращая огня одиночными в сторону подвала, продолжил двигаться в его направлении. Оттуда в ответ тоже свистели пули: Банкир, подняв руки с автоматом вверх, пускал очереди вслепую. Достигнув на своём пути изрешечённого пулями тела То́лстого, он высвободил из его руки гранату и, выдернув чеку, швырнул её в подвал, укрывшись за здоровенным телом мёртвого врага. Раздался взрыв. Мир тут же рванул к подвалу, на всякий случай стреляя одиночными: полной уверенности, что Банкир мёртв, у него не было. Добежав, он увидел, что враг лежит на бетонной подвальной лестнице лицом к небу, всё его тело во множественных ранах, из горла хлещет кровь, стекая на ступеньки и дальше, в сам подвал. Труп был явно без единого признака жизни. Всё тело и ступеньки были усеяны золотыми ювелирными изделиями. Это были кольца; перстни, по большей части с драгоценными камнями; разнообразные цепочки, брошки, колье, серьги, часы, кулоны и много ещё чего, включая золотые коронки. И все эти драгоценности были перепачканы кровью.
Мир вышел из подвала и направился к Меле. Наконец-то можно было расслабиться: враги повержены! Правда, болела шея, гудела голова, немного подташнивало. И тут перед Миром предстала такая картина: обнажённая Мела стоит на коленях, сжимая в руках опорожнённый автомат, и завывает волчицей, униженной и оскорблённой до глубины души, а из глаз, смотрящих куда-то вверх, текут слёзы. Мир поднял с земли её одежду и положил к коленям, кроссовки поставил рядом. Только тут он заметил на её левой голени татуировку в виде извивающейся вокруг ноги змеи. Автомат Мир практически силой выдрал из рук Мелы.
– Одевайся! Успокаивайся! Нам надо идти! – сказал он.
Не обращая никакого внимания на слова Мира, Мела
