Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)

К сожалению, чтобы защитить нашу работу, потребовалась строжайшая секретность. Но вы знаете, что есть люди — и есть страны, — которые захотят воспользоваться плодами нашего труда в негодных целях. Мы не можем этого допустить.

Многие из вас слышали, что я часто сравниваю нашу работу с Манхэттенским проектом, проектом по разработке ядерного оружия. Создание новой научной дисциплины всегда вызов, и наша работа по сути своей подвержена трансформациям. Когда мы достигнем поставленной цели, мир изменится и уже никогда не станет прежним. Но атомная бомба — страшное оружие, направленное против страшных сил. Наша же работа станет динамичной исторической силой во имя добра, и обеспечить это мы можем, только держа ее под строжайшим контролем.

Я знаю, многие из вас выражали озабоченность событиями, имеющими отношение к мистеру Килмеру. Я уважаю ваши чувства, но вы понимаете, что все это делается для блага человечества. И, как вы знаете, мистер Килмер в самом начале дал согласие на это, — бестрепетно солгал он. — Тот факт, что сейчас он живет в другой реальности — свидетельство ваших громадных достижений. Итак, мы приближаемся к финишной черте, и нас ждет величайшее моральное, эмоциональное и, да, финансовое вознаграждение. От всего сердца благодарю вас.

Эти люди не знали, что Камень наблюдает за происходящим через камеры наблюдения. Гейтс, разумеется, знал об этом, поскольку именно Камень приказал ему провести это собрание.

Теперь события надвигались стремительно; началась финальная игра, и рисковать нельзя. Именно поэтому Камень «отстранил» Джуса от операции раньше, чем изначально планировал.

Собрание, которое вел Гейтс, имеет огромное значение. К несчастью, операции, подобные этой, требуют значительного количества людей, и потому очень трудно соблюдать секретность. Количество информации, доступной каждому человеку в этом зале, было разным, но любая утечка вызовет проблемы.

Вот почему Камень велел Гейтсу созвать это собрание. Скоро Камень достигнет головокружительного успеха.

А все, кто собрался в этом зале, умрут.

Одного только не знал Камень — он не знал, о чем думает Мария Галассо. Он ознакомился с ее биографией, поскольку сам отбирал кандидатуры для проекта. Но в своем стремлении сохранить инкогнито он ни с кем не встречался лично.

Мария была программистом, то есть в данной операции — работником самого нижнего уровня. О том, что происходит, она знала меньше, чем подавляющее большинство других. Но она изо дня в день выполняла свою работу, и у нее не было причин серьезно задумываться. До сегодняшнего утра.

Перед тем как пойти на работу, она прочла третью статью Ричарда Килмера, которая ее совершенно ошеломила. Особенно один абзац, тот, где он писал, что убитый Фрэнк Донован работал сантехником в Ардморской больнице.

Одно из требований к работникам заключалось в том, чтобы в конце каждого рабочего дня писать своего рода отчет, подводящий итог всему, что случилось за день. По большей части это делалось для проформы, но было там и специально отведенное место для вопроса, не заметил ли сотрудник чего-то необычного.

Мария заполнила эту графу лишь однажды — в тот день, когда увидела, как водопроводчик выходил из помещения сектора высокой секретности. Сама Мария никогда там не была. На лице у него застыло странное выражение, и он быстро пошел прочь, когда она шагнула к нему с вопросом, чем ему помочь. Мария дисциплинированно записала это и начисто забыла — до самого сегодняшнего утра, когда из статьи Ричарда Килмера узнала, что этого водопроводчика с женой убили.

Мария поняла только одно: она боится.

— Моему другу нужен пистолет.

Так сказал Крейг Лангл мужчине, которого он называл Сэмми, и странно было то, что этот самый друг — я.

Крейг отговаривал меня ехать в Ардмор без него или другого прикрытия. Вот отметал я предостережения, и что? То едва не получил смертельную рану, то едва не приковали к дереву.

— Черт возьми, Ричард, ты как-то оторвался от земли, — сказал он. — Ты должен уметь себя защитить. Заведи пистолет.

Эта идея ужаснула меня, я стал сопротивляться. Но Крейг и Элли настаивали, в особенности Элли. Она говорила, что я должен это сделать не только для себя, но и для нее, потому что мы все время вместе. В конце концов я сказал:

— Ладно, я куплю пистолет, но я ни в коем случае не стану из него стрелять.

Крейг улыбнулся.

— Это снизит его эффективность, но ладно.

Так я оказался в оружейном магазине «С&Р» в Инглвуде, штат Нью-Джерси. Сэмми с Крейгом разговаривали между собой, практически не обращая на меня внимания.

— Тридцать восьмой? — спросил Сэмми.

Крейг кивнул.

— Я тоже так думаю.

Я покачал головой.

— Слишком большой. Я хочу, ну, может, тридцать пятый.

Сэмми посмотрел на меня, потом на Крейга.

— Твой друг шутит?

Крейг пожал плечами.

— Ему так кажется.

Сэмми пошел в служебное помещение и вынес пистолет, который, может, и считался небольшим, но мне показался базукой.

— Взвесь его в руке.

Я взял его; на руку он ложился, как гантель.

— А он на предохранителе? — спросил я.

— Давай покажу, как снимать с предохранителя.

— Не надо. Я не собираюсь снимать его с предохранителя.

— Ричард… — предостерегающе проговорил Крейг.

Мы спустились вниз, в маленький тир. Сэмми показал мне, какие особенности у этого пистолета, и я сделал десятка два пробных выстрелов, причем они с Крейгом удивились, как хорошо у меня это получилось. Я и сам удивился.

Я заполнил форму, и Сэмми отослал ее на срочную проверку. Кажется, то, что весь мир считал меня психом, не служило препятствием при выдаче разрешения на ношение оружия.

Когда мы вышли из магазина, Крейг предложил сопровождать меня или дать мне телохранителя, но я похлопал себя по карману.

— Не нуждаюсь. Я вооружен.

Дома Элли за компьютером чертила выкройки подарочных корзинок, чтобы ее сотрудники рассылали в них заказы.

— Хорошенькие, — сказал я.

— Спасибо, — отозвалась она. — Купил пистолет?

— Конечно, — кивнул я.

— Мы найдем того, на ком сможем его опробовать.

— Ты наверное круче меня.

— Именно поэтому мы купили тебе пистолет.

Следующий день мы с Элли провели в Ардморской больнице, осторожно расспрашивая людей, не участвуют ли они в испытаниях нового лекарства. Поскольку это было лекарство от болезни Альцгеймера, мы опрашивали только стариков, но никто не признался, что участвует в этих испытаниях.

Часа в четыре нам это надоело, и мы вернулись в Нью-Йорк. По дороге заехали на Бродвей съесть пиццу у «Сэл и Кармин». Ни ей, ни мне не хотелось ехать ужинать, но я боялся, что она станет готовить, так что пицца показалась нам прекрасным компромиссом.

До дома мы добрались почти в восемь. Входя, услышали, что телефон звонит. На четвертом звонке я снял трубку:

— Алло.

— Ричард? Это Филипп Гарбер.

Я удивился его звонку, хотя сам же и просил его звонить, если он узнает что-нибудь о разработках Ласситера.

— Доктор Гарбер… я рад вас слышать. Вы что-то узнали?

— Что ж, несмотря на горячее нежелание, я, похоже, все-таки стал «участником событий». Вам в вашем расследовании деятельности мистера Ласситера не попадалось никаких указаний на его интересы или связи в Канаде?

— Нет. А какое отношение ко всему этому имеет Канада?

— Может быть, и никакого, поэтому я не хочу ничего говорить, пока не узнаю точнее. А это будет не позже завтрашнего дня.

— Я могу вам помочь?

— Нет. Я могу сделать это тихо-тихо, если не ошибаюсь. И позвоню вам завтра из Квебека.

Я продиктовал ему номер своего мобильного, поскольку мы с Элли собирались провести завтрашний день в Ардморе.

— Будьте осторожны, — сказал я. — Если то, что вы делаете, вдруг окажется связано с моей ситуацией, вам придется иметь дело с опасными людьми.

Он хохотнул.

— Спасибо. Ценю вашу заботу, но моя профессия — не та почва, на которой вырастают герои.

Я еще раз поблагодарил его и попытался выведать хоть что-нибудь, однако он отказывался пока говорить об этом.

Мы с Элли по крайней мере час после этого гадали, что там может быть за канадский след, но так и не смогли ни к чему прийти. Ничего, завтра узнаем. Или не узнаем.

Мы приехали в больницу в девять и потеряли зря целое утро.

В полдень мы решили пообедать в больничной столовой, где на удивление хорошо кормили. В этот час там было много народу; все сидели за длинными столами. Элли нашла два места и поставила там свою сумку, чтобы обозначить, что места заняты, и мы пошли на раздачу.

Когда мы вернулись с едой и Элли подняла сумку, из-под нее выпал листок бумаги. Она протянула его мне.

Мистер Килмер, я хочу поговорить с вами об очень важных вещах. Давайте встретимся на игровой площадке за школой в пять часов.