Марина Эльденберт - Жертва

— Вы мне понравились, Беатрис. Я хочу оказать вам услугу. Любую, какую пожелаете.

Беатрис непонимающе посмотрела на него. Она не могла понять этого странного незнакомца, и с каждым его словом запутывалась все больше и больше.

— Я бы хотела, чтобы родители и сестра простили меня. И чтобы никогда больше не навязывали мне мужей. Только вы мне в этом не помощник, — она помолчала и добавила. — Кто вы такой? Как вам удалось пробраться ко мне в комнату? Мне запрещено выходить и ко мне никого не пускают.

— Считайте меня своим ангелом-хранителем, — незнакомец усмехнулся и приложил палец к губам. — С этой минуты Вы сможете сами решать, за кого выйти замуж и как жить. Только никому ни слова.

Он развернулся, чтобы уйти, но Беатрис в два шага преодолела разделяющее их расстояние, схватила его за руку, забрасывая вопросами:

— Как вас зовут? Откуда вы? Мы ещё увидимся?

Ни с кем другим она такого не могла бы себе позволить, но с ним с самого начала все было по-другому. Она знала, что не может и не хочет отпустить его просто так, без объяснений. За эти пару встреч он стал для неё чуть ли не самым важным и интересным человеком во всем мире.

Более необычного мужчину Беатрис ещё не встречала, и была уверена, что больше не встретит. Он говорил непонятные вещи, но говорил так, что ему хотелось верить. Он перевернул всю её жизнь с ног на голову, но теперь она не отказалась бы от встречи с ним, даже если ей пришлось бы всю жизнь просидеть в этой комнате.

— Мое имя Сильвен. Я путешественник, — он погладил ее по щеке и пожал плечами. — Кто знает, Беатрис.

Она неосознанно потянулась за продолжением прикосновения, стремясь снова ощутить его пальцы на своей щеке.

— Можно я поеду с тобой? — попросила она.

— А как же родители, сестра? Будущий муж? Семья и дети? — серьезно поинтересовался Сильвен, и Беатрис показалось, что ему действительно интересен ответ, интересна она. Это было похоже на возвращение из сказки в реальность. Взгляд, его слова будто отрезвили. Все, что она говорила и делала, внезапно показалось ей не более серьезным, чем лепет младенца.

— Я не собираюсь замуж, — отрезала она, — а после той ночи родители будут только рады тому, что я исчезла.

Сильвен будто задумался о чем-то, но потом произнес с искренним сожалением, но твердо, отсекая все возможные дальнейшие разговоры на эту тему.

— Тогда просто проживи свою жизнь, как того хочется тебе.

Беатрис хотела было возразить, что он обещал ей выбор, но Сильвен шагнул вперед и быстро коснулся губами её лба. Девушка замерла, потерявшись в чувствах и ощущениях. Разговор с ним показался далеким, половины она даже вспомнить не могла, как если бы все это происходило во сне. Беатрис и вправду поняла, что засыпает. Когда она вновь открыла глаза, лежа на кровати поверх покрывала, рядом никого не было. Он продолжал появляться и исчезать, как чертик из табакерки, не оставляя ничего, кроме спутанных воспоминаний и сомнений. Было ли что-то вообще?

От разочарования и отчаяния, охвативших её, Беатрис захотелось плакать, но она подавила это желание. Села, обхватив себя руками и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Она помнила, как её бросало то в жар, то в холод — от его близости, от прикосновений. Ей до безумия хотелось коснуться его губ. Каково это, когда целуешь столь желанного тебе мужчину?.. Наверняка нечто запредельное…

Мысли о Нем прервались, когда Беатрис услышала повернувшийся в замке ключ, и Артемий сообщил, что матушка и отец ждут её к ужину. Сначала она не поверила своим ушам, но перед дверями столовой столкнулась с Катей, весело щебетавшей о нарядах, а не припоминавшей Беатрис собственную в будущем не сложившуюся судьбу.

Неужели, это действительно сделал Он?! Но как?! Беатрис рискнула поговорить с матушкой и отцом, но и они вели себя непонятно: не выказывали холодной отчужденности и уничижительного снисхождения, как раньше. Казалось, они напрочь забыли о том, что произошло в вечер несостоявшейся помолвки их старшей дочери. Забыли или же полностью пересмотрели свое отношение. Ко всему, включая и взгляды на её дальнейшую судьбу.

Этой ночью произошло ещё кое-что запоминающееся, помимо всех странностей, коих после появления Сильвена в её жизни становилось все больше и больше. Дождавшись, пока Катя заснет, Беатрис по обыкновению выпуталась из длинной ночной рубашки, провела кончиками пальцев по плечам, спускаясь к груди. Закрыла глаза, представляя, что это делает Он: легко сжала ладонью грудь, лаская её, второй скользнула между ног. От мыслей о Сильвене вкупе с ощущениями Беатрис бросило в жар. Она чувствовала себя такой мерзкой, отвратительной и порочной, как никогда, но это было так сладко! Каждое прикосновение отзывалось непонятными, но отчаянно восхитительными ощущениями между ног и где-то внутри. Она кусала губы, чтобы не стонать во весь голос, и неожиданно ощутила пульсацию под пальцами, от которой снизу шли сладкие спазмы. Беатрис вскрикнула от запредельных ощущений, выгибаясь всем телом, а в следующий момент съежилась под одеялом, не понимая, что с ней произошло. Между ног было горячо и влажно, а по всему телу разлилась приятная истома.

— Мари, не шуми! — недовольно пробормотала Катя, в полусне поворачиваясь на другой бок. — Сон, что ли, дурной приснился?

— Наверное, — хрипло выдохнула Беатрис, чувствуя, как пылают её щеки.

Беатрис вернулась в настоящее, когда таксист резко затормозил возле мини-гостиницы.

— Приехали!

Подозрительно разговорившийся Сэт, оказывается, всю дорогу о чем-то рассказывал. К своему стыду Беатрис поняла, что не слышала ни единого слова из того, что он говорил. Она протянула таксисту купюры, бросив короткое:

— Сдачи не надо, — и поспешно вышла из машины, поудобнее перехватив рюкзак. Сейчас она боялась, что профессор спросит что-то вроде: «Как ты считаешь?» — а она не имела ни малейшего представления, что ему отвечать.

— Невеселые воспоминания? — поинтересовался Сэт. Он понял, что Беатрис все время их «разговора» пребывала в иной реальности.

— Вполне приятные… — она осознала, что сказала, закашлялась и сделала вид, что рассматривает что-то вдалеке — дожидаясь, пока он откроет перед ней дверь.

— Приятнее моего общества? — поддел ее он и улыбнулся. Беатрис вернула ему улыбку, вложив в неё скорее элемент флирта, нежели чем ответ.

Для отдыха она выбрала небольшой отель подальше от центра. Плечо почти не беспокоило, и в целом настроение было куда лучше, чем ещё пару часов назад.

— Номер на имя Катерины Алферовой, — произнесла она, протягивая паспорт и очаровательно улыбаясь молодому администратору, который тут же улыбнулся в ответ. Чуть шире и немного откровеннее, чем того требовала профессиональная этика.

Беатрис немного остудила его пыл и кивнула на приткнувшегося рядом профессора, вручив парню его документы. Роман — это имя значилось на бейдже — понимающе кивнул, протягивая ключи от номера. При этом они обменялись несколькими фразами, подмигиваниями и недвусмысленными улыбками.

— За что люблю частные гостиницы… — сказала Беатрис профессору, когда они направлялись в номер. — Нет в них этой чопорной церемонности стандартов приема гостей. Хотя русский сервис и стандарты в большинстве своем весьма интересно сочетаются.

— Почему? — поинтересовался Сэт. — Из того, что я успел увидеть, Россия мне нравится. Намного лучше, чем в канадской глубинке.

— Пятьдесят процентов стереотипов, — хмыкнула она, — пятьдесят процентов населения, активно поддерживающих стереотипы по собственному желанию. Потом поймешь.

Профессор неуверенно кивнул и последовал за ней, напоследок обернувшись и бросив хмурый взгляд на администратора. Они поднялись в небольшой уютный номер на втором этаже, и Беатрис сбросила рюкзак на пол, падая в кресло.

— Я так поняла, что ты безумно любишь водные процедуры, поэтому иди первым, — она показала ему язык, недвусмысленно намекая на то, что происходило на вилле в Италии. Не нужно быть семи пядей во лбу, что понять, как профессор проводил время после её развлечений с австралийцем. Ну, или во время.

— Предпочитаю совместные, — ответил Сэт и покраснел.

Беатрис с трудом сдержала смех, глядя на то, как сконфуженный профессор направлялся в сторону ванной.

Она прошла через весь номер, не снимая куртку, распахнула окно. По ощущениям до тепла в Петербурге было ещё дальше, чем в Канаде. После мягкой, теплой итальянской весны это казалось откровенным издевательством, но ей было не привыкать. Ощущения были странными, будто она очутилась в родном городе вне времени. Такой холодный, но по-прежнему безумно дорогой сердцу, каждым камнем, каждым годом, оставшимся в истории. Беатрис с трудом подавила в себе желание выйти из номера и отправиться бесцельно бродить по улицам, остаться наедине с ним.