Вильям Кобб - Парижские Волки. Книга 2. Царь Зла
Эти люди схватили Зоэру и бросили в пропасть.
Но Бог не оставил его. Явился человек и спас Зоэру. Зоэра из ребенка стал мужчиной и любит своего спасителя так, что рад отдать ему свою жизнь.
Говоря это, Зоэра смотрел на Армана.
Все замерли в молчании.
Зоэра продолжал:
— Сотнями тысяч исчислялись наши воины, сотнями тысяч исчислялись служители Будды, тридцать две красоты которого сверкали, как блеск солнца.
Змеи трепетали перед мечом, над которым еще никто не торжествовал, и из глубины величественных храмов возносились молитвы к престолу Вишну.
Прокаженный король был виновен, так как он изменил своему слову: обещав пощадить жизнь ученого брамина, он убил его.
Земля заколебалась, серное пламя поднялось из ее расселин. Большая статуя Будды упала со своего пьедестала на дно озера и враги кхмеров бросились на могущественную Ангору. Звезды попадали с неба, и их огонь произвел пожар. Реки вышли из берегов и опрокинули колонны и башни, как гигант опрокинул бы оскорбившего его ребенка.
Горы обрушились, и под их развалинами было погребено множество трупов, из которых ни один не был обращен лицом к Востоку, что было ужасным наказанием.
Ветер рассеял народ, как листья деревьев, и брат не находил более брата, а мать — своего ребенка.
Лишь смерть поражала их, и ни одна рука не поднялась на их защиту, а соседние народы, которые прежде трепетали перед ними, кинулись на них, как голодные собаки.
Страшная гроза продолжалась целое столетье, целое столетье гром не переставал греметь, а молния сверкать. Затем наступила ночь, солнце скрылось,чтобы не видеть гибели величайшего народа в мире.
И когда оно снова решилось выглянуть, то кхмеры превратились в прах. Башни, дворцы, города, громадные статуи — все превратилось в развалины, по которым ползали одни пресмыкающиеся.
Этими пресмыкающимися были превращенные враги кхмеров, которых Будда поразил в свою очередь, потому что, уничтожив кхмеров, они вообразили себя такими же могущественными, как и он.
В этой странной форме, напоминавшей индийские поэмы, Зоэра рассказывал переходившую из века в век легенду об ужасной катастрофе, в которой погибло могущественное государство кхмеров, простиравшееся от Сиамского залива до берегов Аннама, историю которого не могли восстановить даже величайшие ученые.
Громадные развалины, открытые в последнее время, свидетельствуют о славе и могуществе этого государства, памятники которого поражают смелых изыскателей, проникавших до развалин Ангор-Вата.
Факт, на который намекал Зоэра, говоря о Прокаженном Короле, состоял в следующем:
Король, пораженный болезнью, которую никто не мог излечить, напрасно обращался ко всем ученым своего государства.
Только один знаменитый брамин, говорит Генрих Муго, осмелился взяться за его лечение. Он твердо верил в лечение водой, но говорил, что вода должна быть кипящая, и предложил своему царственному больному окунуться в кипящую ванну.
Король выразил желание, чтобы опыт был сначала произведен над кем-нибудь другим, но так как никто не соглашался подвергнуться этому, надо сознаться, опасному опыту, то король заставил брамина самого испытать это.
— Я согласен, — отвечал брамин, — если только ваше величество торжественно обещаете мне посыпать меня порошком, который я вам дам.
Король обещал, и брамин влез в котел с кипятком. Но Прокаженный Король, завидовавший учености брамина, приказал взять котел и бросить вместе с брамином в реку.
Этот-то поступок, как гласит легенда, и навлек на город разрушение и гибель всего народа.
Согласно легенде статуя Будды, бывшая достоянием храма, была найдена сиамцами плавающей на поверхности воды.
На том месте, где была найдена статуя, сиамцы построили свою столицу.
Зоэра замолчал на мгновение, как бы подавленный этими образами прошлого.
Арман тихо приказал ему продолжать.
Зоэра повиновался.
— Прошло много лет — кхмеров больше не существовало. Последние потомки их, бродившие, как преследуемые тигры, падали один за другим под косой смерти.
Только одно семейство, покровительствуемое Буддой и предназначенное в будущем играть великую роль, жило уединенно в глубине лесов. Это было семейство Эни, Короля Огня, которому было обещано Буддой, что развалины снова поднимутся и что настанет новое время могущества кхмеров.
Эни владел последней тайной могущества кхмеров — тайной сокровищ, скрытых в глубине подземелий Ангор-Вата.
Эни был человек и умирал, но он передавал своему потомку хранимую им тайну. Последние кхмеры повиновались Эни, и где бы они ни были, они исполняли его приказания. Властители Сиама преклонялись перед ним и каждый год присылали дань.
Эни следовал за Эни, охраняя сокровища и священный меч, которым опояшется король кхмеров, когда Будда знаком прикажет ему идти вперед.
Последний Эни был мой отец. Он жил один в лесах и молча ждал приказания Будды.
Божественная наука помогла ему узнать, что против него во мраке замышляются преступные планы. Он переплыл моря и приехал во Францию, чтобы говорить с Королем Знания. Он долго оставался в городах и когда вернулся, то его сопровождал старик.
— Мой отец! — воскликнул Марсиаль.
— Да, это был твой отец, — продолжал Зоэра, — так как, несмотря на годы, у него было одно лицо с тобой. Эни сказал мне: «Сын, я вручил французской стране вечную тайну могущества кхмеров. В день моей смерти я все скажу тебе и ты будешь продолжать мое дело».
Он и старик любили друг друга. Я долго видел их, торжественно шествующих по развалинам, которые им отвечали, но только им одним, так как до нас не доносилось никакого голоса.
Однажды ночью, когда они оба спали в шалаше из листьев, раздался шум и два человека бросились на моего отца, он был поражен первый, — пуля пробила ему сердце — и он, даже не вскрикнув, упал на землю.
Затем убийцы схватили старика и начали мучить его, желая, чтобы он выдал тайну кхмеров. Это было ужасно! Старик рычал от боли, но не хотел отвечать.
Я старался защитить его, но я был слаб и не мог ничего сделать. Один из убийц схватил меня и бросил в пропасть, думая что я умру.
Крики старика перешли в ужасное хрипение, а я, держась за лианы, глядел на воду, пенившуюся у меня под ногами. Я не хотел умирать. Я боролся долго, так долго, что наконец солнце поднялось на горизонте.
Я стонал и звал на помощь.
Один человек услышал мои отчаянные крики и спас меня. Но я был измучен, дух страдания поселился у меня в груди. Я долго был на краю могилы.
Когда я пришел в себя, то был на корабле. Великодушный человек, спасший меня, вез меня в свою страну. С этого времени я более не оставлял его.
Наконец настал день мести, потому что я нашел убийц моего отца, и тот, кто умер, взывает ко мне из могилы о мщении.
И старик зовет также тебя, чтобы ты наказал тех, кто разбил его тело и убил его! Брат, дай мне твою руку и клянись отомстить вместе со мной!
При последних словах Зоэра выпрямился. Глядя на его бледное лицо, казалось, что видишь перед собой одно из тех странных существ, которые сторожат вход в индийские пагоды.
Все задыхались от волнения.
— Вы слышали,— сказал Арман. — Теперь мне только остается сказать вам, кто эти убийцы. Один из них зовется герцогом де Беленом, другой — барон Сильвереаль. Как узнали они тайну Эни? Какие изменники навели их на след ее? Я не знаю, и, конечно, мы никогда этого не узнаем. Однажды Зоэра услышал голос герцога, это было на том балу, куда барон привел свою жену и Люси де Фаверей. Зоэра хотел броситься на герцога. К счастью, я смог помешать ему, но Зоэра вначале отказался говорить. Он хотел спросить у своих богов, может ли доверить мне тайну этой ужасной драмы. Он молился сорок дней и ночей. Три дня тому назад он пришел ко мне и все рассказал. Мы вместе отправились следить за де Беленом. Зоэра увидел его и на этот раз не оставалось никаких сомнений.
Затем Зоэра увидел Сильвереаля и указал мне на него, как на сообщника преступления.
Вот что я должен был вам передать. Было совершено страшное преступление, оно должно быть наказано. Теперь вы должны высказать свое решение. Зоэра дал слово повиноваться нам.
Зоэра опустился на колени перед Арманом и взял его за руку.
— Я сдержу клятву, потому что обязан тебе жизнью, я сделаю то, что ты мне прикажешь!
— Теперь моя очередь говорить! — сказал Марсиаль. — Так как убитый был мой отец. Несчастный старик был подло замучен и умер от ужасных мучений. Нет жалости для этих злодеев! И если рука Зоэры ослабеет, то мстителем буду я!
Марсиаль дрожал. Его лицо было бледно, глаза сверкали.
Тогда заговорил Арчибальд.
— Более чем кто-нибудь другой, — сказал он, — я понимаю горе и гнев этих людей, которых ужасное преступление сделало сиротами. Но нам следует понять, что если эти факты достаточно доказаны перед нами, то для правосудия этих доказательств еще недостаточно.
