Анна Белкина - G.O.G.R.
— Так, а ну, посторонись! — это наконец-то добрался до изолятора суровый Недобежкин.
За ним строем топали: Пётр Иванович, Ежонков и Сидоров, а так же — волокли двух новых «секретных узников» под кодовыми именами «чертёнок» и «диггер».
— Василий Николаевич, никак не могу их разогнать, — пожаловался Белкин.
В толпе желающих попасть в «цирк» топтался и Муравьёв.
— Кто-то там опять «закамлал», — сказал он. — Слышите, орёт как? А этот Белкин бормочет тут, что ничего не случилось. Тому бедняге уже пора «Скорую» вызывать…
— Го-о-огр!!! — «подтвердил» из запертого изолятора Гоха.
— Так, разойтись! — рыкнул на «зевак» Недобежкин. — Неужели ни у кого нет работы? Хватит тут прозябать! Торчите тут, а ещё жалуетесь, что «глухари» у вас повисают!
Когда у изолятора не осталось ни одного «лишнего» человека, Недобежкин потребовал от Белкина:
— Давай, открывай мне этого Гоху, посмотрим, что там с ним приключилось! И засади этих двоих голубцов по разным «номерам»!
— Есть! — Белкин быстренько всунул длинный ключ в замок, прокрутил его там раз пять и отвалил в сторону достаточно тяжёлую железную дверь. Недобежкин широким командирским шагом оставил позади невысокий порожек. Ежонков об этот порожек споткнулся, Сидоров толкнул флегматичного «чертёнка», а Серёгин помог ослабевшему «диггеру».
— Гогр!!! Го-огр!!! — провозгласил из тринадцатой камеры Гоха.
— Гогр! — вторил ему белобрысый «верхнелягушинский чертёнок».
И тут у Ежонкова родилась идея.
— Васёк, — сказал он Недобежкину. — Ты этого чубатого в камеру не пихай. Мы его к Гохе посадим и создадим условия гиперсинхроса. Этот «гогрует» и тот «гогрует». Может быть, у них и выгорит «дуэт».
Недобежкин подумал-подумал и согласился — метод «синхроса» Ежонкова, кажется, эффективнее, чем «психодиализ» неудачника Ваверкина.
И вот, «диггер» был водворён в отдельную камеру — номер четырнадцать, а «чертёнок» — подсажен к «камлающему» на всё отделение Гохе. «Делегация» в составе Недобежкина, Серёгина, Сидорова и «эскулапа человеческих душ» Ежонкова присела на самые дальние от «шамана» Гохи нары и принялась наблюдать за ходом «гиперсинхроса». Сначала каждый из двух «секретных узников» сидел в своём углу. Гоха продолжал орать и выть:
— Го-огр!! Го-огр!! Гогр!
А «чертёнок» — затравленно молчал и возил руками по полу. Недобежкин уже хотел дать Ежонкову по уху, потому что посчитал, его хвалёный «гиперсинхрос» не работает. Но «чертёнок» вдруг поднял голову, поглазел на скачущего, как орангутанг, Гоху, а потом — чистенько так выговорил:
— Гогр? — даже немного вопросительно.
— Гогр! — ответил ему Гоха. — Гогр! Гогр!
— Действует! — прошептал Ежонков. — Я же тебе говорил, Васек! А ты — «по уху!», «по уху!» Лучше, локаторы раскрой и слушай, как они сейчас СИНХРОННО колоться начнут! От того и «синхрос», что СИНХРОННО! Лови момент!
— Гогр! Гогр! Гогр! — кажется, два «секретных узника» добиваются унисона.
Гоха прекратил орать и скакать, вместо этого он уселся напротив «чертёнка» и начал монотонно на какой-то одной «ноте „МУ“» твердить:
— Гогр! Гогр!
«Чертёнок» от него не отставал, а потом — первым начал выбиваться из «дуэта» и вместо «Гогра» произнёс:
— Го-го-го! Объего́… Объего… Го-го-го!!
Недобежкин, Пётр Иванович и Сидоров превратились в слух: «Объего»! уж не собирается ли он произнести фамилию пропавшего помощника участкового Зайцева Владимира Объегоркина!
— Гогр! Гогр! — твердил Гоха.
— Объего… — пыжился «верхнелягушинский чертёнок», вжимаясь в сыроватый угол. — Объего… Го-го… Объего… — он даже вспотел весь, словно не сидел, а бегал, или грузил. — ОБЪЕГОРКИН…
Выдохнув это слово, «чертёнок» повалился в обморок и оставил Гоху «гогрить» наедине с самим собой.
— Эй, что это с ним? — подхватился Пётр Иванович, но Ежонков его остановил, схватив за рукав:
— Ничего, просто обычный перегруз. Как у компа, которому всю память заспамили, и он виснет. Вот и у него в башке спама — реки и горы. Его эти «черти» под завязочку натолкли. Вот он и завис, как комп! Прокозлит и очухается!
Пётр Иванович глянул на валяющегося в углу без признаков жизни Объегоркина, пожал плечами и уселся на своё место между Недобежкиным и Сидоровым. Недобежкин в свою очередь, хотел вставить комментарий, однако Ежонков не дал ему раскрыть рот, сделав следующее авторитетное заявление:
— И вообще, ребятцы, Гейнц — это знаете, кто? — он сощурился и в упор глянул на Недобежкина, а затем — на Серёгина. — Гейнц — это Генрих! Сокращённо, по-немецки! Сварили?
— Ты, Ежонков, тут свой жаргон оставь, мы тебе не повара, — проворчал Недобежкин, нахмурив брови и взъерошив рукою усы. — Ты по делу говори. Ну, Генрих, ну и что?
— Что значит, «ну и что»?? — вскочил Ежонков и нечаянно толкнул «камлающего» Гоху.
Гоха повалился на бок, всплеснул конечностями и громко взвизгнул:
— Си!
— Что значит, «ну и что»?! — громогласно повторил Ежонков, заглушив Гохин визг. — ГЕНРИХ! ГЕН-РИХ! — Ежонков постучал кулаком по собственному лбу и продолжил тараторить по принципу «Тысяча слов в минуту»: — Неужели неврубон?? Геннадий-Елена-Николай-Роман-Ирина… Эээээ… — «суперагент» замялся и схватил себя рукою за крупный горбоносый нос. — На «Х» имя не подскажете?
— Ты что тут несёшь? — оборвал логорею Ежонкова Недобежкин. — Какой Роман? Какая Ирина?
— Си! — пискнул за спиною Недобежкина Гоха.
— А! Вспомнил, Харитон! — Ежонков так увлёкся своей жаркой речью, что не замечал того, что с ним разговаривают. — Геннадий-Елена-Николай-Роман-Ирина-Харитон!! ГЕНРИХ! Вы знаете, чьё это имя? — загадочно прошептал Ежонков и даже присел — до того всё было загадочно. — Ну, скрипи мозгом, Васёк!
— Их много было! — буркнул Недобежкин. — Гиммлер, Герц, Шлиман, Белль, Восьмой Бурбон…
— У, образованный какой! — проворчал Ежонков. — «Бурбон»! Сам ты Бурбон, а вернее — гиббон!
— Си! — подтвердил, а может быть, опровергнул Ежонкова Гоха.
— Так! — Недобежкин поднялся и сжал кулаки. — Либо ты говоришь начистоту, либо выметайся! Позоришь тут меня при подчинённых, макака-переросток!
Услышав подобное из уст начальника, Пётр Иванович едва удержался от взрыва неприличного хохота, а Сидоров — даже укусил себя за палец — тоже спасаясь от хохота.
— Генрих — это немецкое имя! — подпрыгнул Ежонков. — А значит — тут не обошлось без фашистских агентов! Это результат «Густых облаков»…
— Вяжи! — сурово приказал Ежонкову Недобежкин и снова стиснул увесистые кулаки. — Твои фашистские агенты в ледниковом периоде жили, а сейчас у нас — двадцать первый век на дворе! Ты хоть думаешь, о чём говоришь? Давай, чеши отсюда! От тебя толку, как от козла молока!
— Ну и пожалуйста! — обиделся Ежонков и хотел покинуть тринадцатую камеру, но споткнулся о Гоху и едва не упал.
— Поналожили!.. — начал Ежонков.
— Си! — воскликнул потревоженный Гоха. — Си-си-син!
— Цыц, Ежонков! — шикнул Недобежкин. — Гоха базарит!
Ежонков притих и заклинился на пороге камеры, прислушиваясь к бормотанию Гохи.
— Си-си-син! — повторил тот. — Си!
— Чего он хочет? — удивился Ежонков.
— Цыц! — отрезал Недобежкин. — Послушать не даёшь!
— «Джи Оу Джи Ар»! — фальцетом заорал Гоха. — Генетические эксперименты! «Густые облака»! Я знаю, знаю! За это, за это!!! Си-си-си-син! Пора! Пора! Я!
Коротенькое слово «Я» Гоха выкрикнул на убийственно высокой ноте, а потом — замолк и открыл глаза. Сев на полу, он обвёл удивлённым взглядом всех, кто собрался у него в камере и глуповато осведомился:
— Э, бакланы, чего вы все сюда припёрлись?
Потом он подумал минуты две и опять осведомился:
— Или вы пельмени?.. Мне спать давно пора! — заявил Гоха и хотел откочевать на нары, но тут между ним и нарами встрял Недобежкин.
— Давай, Гоха, хватит за нос водить! Мы милиция, а не «бакланы» и не «пельмени»! Отвечай, живо, что ты знаешь про «ГОГР»?
— Ничего! — нагло выплюнул Гоха, показал язык, завалился на нары и захрапел практически сразу.
Недобежкин рассердился, схватился за бока, но, как сказал Ежонков, у Гохи мозги забиты «спамом», и добиться от него чего-либо всё равно не получится. Хоть ты его бей, хоть подари ему «Феррари».
— Ладно, — смягчился начальник. — Оттащите этого Объегоркина в свободный «номер», и пойдём пушить нашего подземного.
Сидоров подхватил спящего Объегоркина под мышки. Он оказался тяжёл, и поэтому на помощь сержанту пришёл Пётр Иванович. «Свободный номер» в изоляторе остался только один, пятнадцатый, по соседству с подземным копателем, вот туда-то и был поселен бывший помощник участкового, а теперь — член «чёртовой банды» — Владимир Объегоркин.
