Тонущая женщина - Хардинг Робин
– Своих людей?
– Из охраны. Он защищает всяких преступников. Ему угрожали. Покушались на его жизнь. Эти люди охраняют его и следят за мной. Он говорит, что это ради моей безопасности, – невесело усмехается она. – Но печется он вовсе не о моем благе.
Положение у Хейзел даже хуже, чем я думала. Она самая настоящая пленница. Я не знаю, что ей сказать. Не знаю, как помочь.
Чувствую на себе ее взгляд.
– Кстати, ты выглядишь потрясающе.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – На тебя немного похожа.
– Похожа. – Она трогает мои волосы. – Может, Карл умеет делать только одну стрижку?
– А мне нравится. – Я мотаю головой. – И мне лестно, что между нами есть сходство.
Хейзел кусает губу, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Я вижу, как глаза ее загораются, искрятся.
– О боже… – тихо произносит она. – Ты могла бы сойти за меня. Мы с тобой одного роста. Одного размера. А теперь еще и стрижки у нас одинаковые.
– Пожалуй, – настораживаюсь я.
Она берет меня за руку, стискивает ее.
– Ли, все, что мне нужно, это фора. Время, чтобы добраться до аэропорта и зарегистрироваться на рейс. Хотя бы час. Лучше два.
– Что ты предлагаешь?
И ее словно прорывает:
– Я пойду в фитнес-клуб, и там мы с тобой встретимся. Обменяемся одеждой. Потом я возьму такси до аэропорта, а ты примерно через час на моей машине поедешь ко мне домой.
– Ты это серьезно?
– Ли, это осуществимо. Мимо охраны ты проедешь спокойно, даже не сомневайся. Войдешь в дом, открыв дверь моими ключами, нальешь себе чашку чая или перекусишь. Бенджамин увидит тебя на камере и подумает, что это я. Клянусь, он едва на тебя взглянет. А у меня будет время доехать до аэропорта, сесть в самолет и улететь. Ты потом уедешь. Бросишь где-нибудь мою машину, пересядешь в свою и исчезнешь.
У меня от тревоги сводит живот. Неужели Хейзел и впрямь рассчитывает, что я войду в ее дом, рискуя нос к носу столкнуться с этим изувером? Попытаюсь обмануть ее мужа и его охрану?
– Я тебе заплачу, – добавляет она, видя, что я замкнулась в себе. – Мне удалось собрать немного денег. Я оставлю тебе пятьдесят тысяч. И новое удостоверение личности. Ли, этого хватит, чтобы начать новую жизнь.
Моргая, я смотрю на нее, пытаюсь осмыслить ее предложение. Еще час назад я пребывала в состоянии упоительного блаженства. Теперь меня просят, чтобы я выдала себя за подругу и, рискуя жизнью, помогла ей вырваться от жестокого мужа. И она предлагает мне деньги. Много денег. Сумму, которая изменит мою жизнь.
Хейзел наблюдает за мной, затаив дыхание. Я вижу надежду в ее лице и отчаяние. Также вижу багровый синяк под красивым глазом.
– Ладно, я помогу, – тихо молвлю я.
Расплакавшись, она бросается мне на шею, прижимается лицом к моему лицу. Ее слезы облегчения и благодарности текут по моей щеке и капают мне на шею.
– Ты лучше всех, – бормочет она.
А я ни слова не могу вымолвить: у меня комок в горле.
Глава 21
– Боже, Ли, это не опасно?
Я не собиралась посвящать Джесси в план побега Хейзел, но он видел, что меня что-то гложет. Мы сидим на его диване, потягиваем красное вино; мои ноги лежат у него на коленях. Сегодня вечером я стряпала для него ужин – суетилась, крутилась на его кухне, как на своей собственной. Курица в вине – старинная классика, и, пока я чистила лук, подрумянивала цыпленка, фламбировала блюдо – выполняла столь привычные для меня операции, – я испытывала удивительное чувство покоя. Это была моя стихия. После ужина Джесси настоял, чтобы мы оставили грязную посуду на столе и с вином перебрались в гостиную. Он рассказывал забавную историю о своих племянницах Элле и Олив – о том, как они замучили всех своей неумелой игрой на флейтах, фальшиво исполняя детскую песенку-потешку «Горячие крестовые булочки»[4]. Я улыбалась, но слушала вполуха, думая о предстоящем побеге Хейзел и моем участии в нем. Джесси спросил, что меня тревожит, и я ему все вывалила.
– Я пробуду в доме всего с час, может, чуть больше, – объясняю я. – Ее муж подумает, что это она. Мы одного роста. У нас одинаковые волосы.
– Это взлом и проникновение.
– Вовсе нет. У меня будут ее ключи. И если ее муж придет домой – а он не придет, – я просто скажу, что пришла к Хейзел. Он не станет вызывать полицию.
– А если он причинит тебе боль?
– Не причинит, – быстро говорю я, хотя мне сразу вспоминается звуконепроницаемая комната, где муж Хейзел издевался над ней. – Я должна ей помочь. Он может изувечить ее. Или даже убить.
– Я вижу, ты искренне за нее переживаешь.
– Да, – сипло отвечаю я.
Джесси потягивает вино.
– И когда это случится?
– Завтра.
– Боже. – Джесси ставит бокал на журнальный столик. – Почему так скоро?
– Вчера, когда мы встретились, у нее был подбит глаз. – Джесси морщится, но я продолжаю: – И у нее все готово к побегу. Есть документы и наличные. – Я сдавленно проглатываю слюну. – Она и мне денег оставит.
– В самом деле? – Джесси вскидывает брови. – Много?
– Пятьдесят штук.
Он присвистывает.
– Но я помогаю ей не из-за денег. Хейзел – очень хорошая подруга. – Моя единственная подруга. Мое единственное утешение, моя поддержка и опора. Но ничего этого я не добавляю.
– Знаю. – Джесси стискивает мои ступни в носках, лежащие у него на коленях. – Ты – хороший человек.
Я – не хороший человек, но об этом ему неизвестно. Он не догадывается, что, помогая Хейзел, я пытаюсь искупить прошлые грехи. Деньги – существенное подспорье, нужно быть дурой, чтобы отказаться от них, но для меня главное – спасти подругу. И свою карму.
– Деньги немалые, – замечает Джесси. – Должно быть, она богата.
– Богата. Ее муж – адвокат по уголовным делам.
– Обещай, что будешь осторожна.
– Я буду осторожна.
Он привлекает меня к себе, целует. Сначала нежно, но, как всегда, его нежность быстро перерастает в исступленность. С того вечера на задворках кафе Джесси набрасывается на меня с ненасытностью голодного, будто никак не может утолить свою страсть. В первую ночь, что мы провели вместе, он был мягким и чутким, но по мере развития наших отношений сексуальная близость между нами все больше напоминает… спорт. Меня это устраивает. Я получаю удовольствие. Но все равно скучаю по трогательной романтике той первой ночи.
– Пойдем в постель, – рокочет он мне в ухо.
Мы встаем с дивана, и я хватаю холщовую сумку у моих ног. В ней – зубная щетка, кое-что из косметики, чистые трусики и футболка. Я заранее никогда не знаю, будет ли Джесси ждать меня у кафе после смены, и я на своей машине поеду за его «Ауди» к нему домой, где мы проведем ночь. Все мои вещи спрятаны в багажнике, но теперь я всегда держу при себе набор принадлежностей первой необходимости.
Сумка подозрительно легка, и я заглядываю в нее. Где ключи от машины? Я была уверена, что бросила их сюда после того, как припарковалась на улице. Я перерываю вещи, но ключей не нахожу.
– Что случилось? – спрашивает Джесси, бочком придвигаясь ко мне.
– Мне казалось, я положила ключи в сумку.
Он прижимается лицом к моей шее, его ладони рыскают по моему телу.
– Потом поищем.
– Не люблю откладывать на потом. – Я пытаюсь изображать непринужденность, но голос у меня глухой. Я не могу признаться, что в моем автомобиле лежат все мои скудные пожитки. Если кто-то найдет ключи и вскроет машину, я останусь вообще ни с чем.
Джесси отстраняется от меня.
– Ладно. Проверь карманы.
В карманах брюк ключей нет. У входа висит моя куртка цвета хаки. Я иду к ней, лазаю по всем карманам. Ничего.
– А ты не могла оставить их в машине? – спрашивает Джесси.
– Не могла. – В груди клокочет от паники. Если мою машину угнали, мне конец: больше существовать я никак не смогу. – Пойду проверю.
– Я сам схожу, – останавливает меня Джесси, кладя руку на плечо. – Не надо тебе ночью одной бродить по улице.
