Т. Паркер - Маленький Сайгон
— Тогда расскажи, что ты выяснил про Джона Мина?
Фрай рассказал ему все.
Возвратившись в гостиную, он сел рядом с Кроули и с Нгуеном, приводя в порядок записи, собранные людьми Хая. Миклсен и Тойбин наблюдали. Сто пятнадцать опрошенных и, в основном, с нулевым результатом.
Позвонил Эдисон. Беннет включил громкоговоритель. Магнитофон, реагирующий на звуковой сигнал, тут же заработал.
Эдисон недолго проклинал медлительность ФБР, затем сообщил о первой серьезной зацепке Пата Эрбакла. Он отыскал юную леди, которая видела, как машина Эдди Во в воскресную ночь подъехала к заведению Толковательницы Снов. В машине было трое мужчин — она их не знала — и Ли. По словам свидетельницы, Ли не оказывала никакого сопротивления, но встала во весь рост, высоко держа голову, как будто тоже пришла на сеанс к ворожее. Эрбакл так понял, что двое из этих людей стояли к ней весьма близко.
— Я думаю, что с пистолетом, приставленным к спине, — добавил Эдисон.
— Ее блузка была разорвана, и на ней была всего одна туфля, — сказал Беннет. — Та молодая леди не сочла это необычным?
— Очевидно, нет. Может быть, они накинули на Ли пальто.
— Но они не зашли к Толковательнице?
— Девчонка не удосужилась проследить за ними. Перед тем, как отвезти ее к Ли, они, должно быть, сменили автомобиль.
— Эрбакл надавил на толстую мадам? — спросил Беннет.
— Ответ утвердителен. Но она, должно быть, и правда их не видела. Чака уже вытащили из тюрьмы?
— Он здесь. С ним все в порядке.
— Пять минут назад я разговаривал с окружным прокурором. Он прекратит дело, если на него как следует поднажать. Передай Чаку, чтобы он сделал милость и с этого момента перестал вмешиваться в эту заваруху.
Беннет повесил трубку.
Через минуту телефон зазвонил опять. Беннет надавил на громкоговоритель. Магнитофон включился.
— Беннет Фрай.
Краткая пауза, затем тихий, искаженный голос, который звучал на значительном отдалении, хотя связь была безупречной.
— Я знаю. Привет, бан. Прими мой поклон.
Беннет сделал звук громче. Кроули привстал. Нгуен выпрямился и посмотрел на часы. Миклсен и Тойбин поднялись одновременно и двинулись к телефону.
У Фрая свело живот.
И тут зазвучал голос Ли. Она всхлипывала:
— Я люблю тебя, Бенни. Со мной все в порядке. Ты у меня номер один. Обо мне тут заботятся.
Беннет весь наклонился к телефону, развел руками, словно желая обнять телефонный аппарат и этот голос.
— Ли. Ли!
— Бенни, я люблю тебя.
Звонок сорвался. Бенни соскочил с кушетки и начал ковылять из угла в угол по комнате. Когда он остановился, странная улыбка снизошла на его лицо, словно он наконец начал понимать нечто, что упускал из виду долгое время.
— Она жива, — сказал он, и повторил: — Она жива.
Фрай испытал облегчение, словно с него сняли тяжелый груз. Груз, который, на каком-то глубинном уровне, он уже приготовился нести всю оставшуюся жизнь. Все что он сумел — это улыбнуться.
Все опять быстро перевели взгляд на телефон.
— Она жива!
Миклсен уже положил кассету в пластиковый футляр и направился с ней к двери.
Дом-пещера был разорен. Фрай так и замер при входе, не сняв палец с выключателя, сердце билось, точно сушильная машина с грузом теннисных тапочек. Телевизор сбит с тумбы, акустические системы отодраны, диванные подушки вспороты, повсюду валялись водонепроницаемые костюмы и доски для серфинга, спортивные плакаты скомканы и разбросаны по полу, кофейный столик перевернут, гитара расплющена, светильники разбиты, ковер сбит в кучу и брошен в угол, дубовый сервант Линды опрокинут, дверцы вырваны с мясом. Ты его хотела забрать, подумал Фрай, и вот он испорчен.
Его ладони тряслись. Не потребовалось слишком много времени, чтобы убедиться: видеозапись исчезла.
Глава 7
Кухня выглядела как после бомбежки; спальня — того хуже. Коробку с елочными украшениями из пещерной части дома притащили в гостиную. Сквозь разруху мигала гирлянда рождественских огоньков, разноцветных, пестрых. Гирлянду повесили на гвоздь, где раньше висела фотография из магазина «Серфер» в рамке за тридцать баксов — которая теперь лежала разбитая на полу — фотография Фрая, победителя соревнований в Пайплайне.
Он обошел дом с нездоровым напряжением, блуждавшим по нервам переменными токами гнева и беспомощности, ощущая потребность кого-то убить. В нем взыграли худшие инстинкты. Они будоражили его, как демоны. В жизни я наделал немало глупостей, но это ни в какие ворота…
Он постоял в комнате минуту-другую. Мерцали рождественские огоньки. Правильно, подумал он, лучшее, что я могу для них сделать — это держаться от них в стороне. Он подумывал о звонке в полицию Лагуны, но когда полиция побывала здесь последний раз — то лишь затем, чтобы застать его с поличным после недостойной выходки на праздновании Хэллоуина. Об этом остались тяжелые воспоминания. Фрай подумывал о звонке Мину, но об этом не могло быть и речи. Он подумывал о звонке Беннету, но ярость Беннета оказалась бы слишком велика, чтобы думать об этом в данный момент.
Он подумывал о звонке Линде, но не отважился.
Вместо этого он позвонил в серфинг-клуб Ньюпорт-Бич. Где бы он ни был, стоило набрать номер, и автоматический информатор успокаивал его в трудные минуты. «Воздух шестьдесят восемь (по Фаренгейту), вода шестьдесят пять, видимость шесть миль, волнение моря два-три фута, ветер южный, порывистый. Специально для ныряльщиков и любителей подводной плавания: видимость под водой хорошая».
Он выслушал автоответчик дважды, затем наконец решил все-таки позвонить в полицию Лагуны.
Два офицера, прибывшие через полтора часа — Симмонс и Кайт — казались девятнадцатилетними юнцами. С ними были невозможно шумные рации. При виде их формы Фрай почувствовал раздражение. Он недоумевал, почему, когда полицейские уменьшают громкость своих раций, звук не становится тише. Симмонс и Кайт заполняли официальные протоколы с выражением скорби, приличествующей скорее сотрудникам похоронного бюро. Кайт делал намеки на Загадочную Служанку. Офицер выделывал нечто комическое бровью. Фрай отослал его к своему адвокату, и Кайт отвязался.
Фрай отвечал на вопросы. Кайт усердно записывал.
Через полчаса подъехал следователь, мужчина среднего возраста по имени Павлик. Он обвел все вокруг одним взглядом, вздохнул и поставил на пол свой кейз.
Именно тогда Фрай впервые заметил слабый, грязный след на полу. Из пещерной части, догадался он, куда они ходили за пленкой. Похоже на ту серую грязь, что была на ботинках убитого парня в «Азиатском ветре». Грязь. В середине августа в Апельсиновом округе эти ребята умудрились отыскать грязь.
— Что они взяли? — спросил Павлик.
— Ничего, — ответил Фрай.
— А что искали?
— Не имею понятия.
— На вас кто-то наезжал?
— Вроде не припомню.
Павлик изучал Фрая через толстые очки.
— Вы были серфингистом? Фрай. Женаты на дочке мэра, верно?
— Честно говоря, не знаю, насколько это верно.
Павлик еще раз осмотрел место преступления, надвинул очки на нос указательным пальцем. Он казался разочарованным.
— Попробую снять отпечатки пальцев.
Кайт и Симмонс ушли говорить с соседями, приглушив громкость своих раций. Однако их уход в темноту улицы сопровождали обрывки переговоров в эфире.
Павлик уже достал кисточки и порошок. Он раскладывал их на открытой крышке кейза с тщательностью близорукого человека. Затем он поставил треножник с лампой, воткнул вилку и направил свет на дверь.
— Эти ублюдки разорили ваш дом на славу.
— Ублюдки?
Павлик пожал плечами, окунул тонкую кисточку в склянку с черным порошком и начал обрабатывать дверную ручку.
— Просто к слову пришлось. Полагаю, все это мог учинить и одиночка. — Он указал на отпечаток ботинка. — Тип с грязными ногами.
Фрай посмотрел на след: налет серого на деревянном полу.
— Тот парень, которого убили во время перестрелки в «Азиатском ветре»… У него тоже были грязные ботинки.
— Это не в моей компетенции.
Павлик протянул кусок белой ленты с фрагментарным черным отпечатком большого пальца.
— Покажите-ка мне большой палец правой руки, — попросил он. Фрай подчинился. Подушечка была еще черной от пасты для снятия отпечатков. Павлик поднял бровь, провел кисточкой, затем придавил палец к ленте, которую тут же приблизил к носу для тщательного изучения. — Они или были в перчатках, или протерли дверную ручку. Это ваш отпечаток. Попробую на телевизоре. У вас что, недавно брали отпечатки пальцев?
Фрай кивнул, но не стал объяснять, при каких обстоятельствах.
Павлик проводил обработку терпеливо, истратив немало черного порошка на серебристый экран телевизора.
