Т. Паркер - Маленький Сайгон
Еще не успев принять решение, Фрай сделал два шага вперед и сильно толкнул Мина. Слева кто-то начал стрелять, выпустив за одно страшное мгновение шесть пуль подряд. Мин рукояткой наотмашь ударил Фрая. Фрай упал на колени. Помутившимся взглядом он увидел, что Эдди свернул за угол и исчез.
Когда Фрай наконец поднялся, Эдди уже не было видно. Аккуратным строем стояли магазины. Редкие прохожие поднимались с тротуара, выглядывали из-за дверей, уползали к своим автомобилям. Полицейские уже шныряли по магазинам под яростным руководством Мина, чей визгливый крик эхом отдавался по всей площади. Мимо Фрая пронеслось облако порохового запаха, уступив место знойному духу пожара. Он стоял на том же месте, у него звенело в ушах и кружилась голова. Он ждал, когда же приволокут Эдди Во — живого или мертвого.
Бегом вернулся Мин и наручником приковал Фрая к уличному фонарю. Кольцо он затянул очень туго.
— Если попробуете освободиться, я вас пристрелю.
Фрай наблюдал за поисками. Прошлая ночь повторяется, подумал он: в одном магазине тебе никто ничего не скажет; в следующем скажут ровно столько же, сколько в первом. Пульсировало в голове — в том месте, куда пришелся удар. Несколько капель крови упали на тротуар. Мин послал троих офицеров на задний двор здания. Подоспели еще две полицейские машины с включенными сиренами и мигалками.
Пять минут еле-еле тянулись. Фрай наблюдал. Как дети в поисках рождественских подарков, подумал он, но никто ничего не найдет. Полицейские уходили на поиски лишь затем, чтобы через минуту возникнуть с угрюмым выражением удивления и злобы на лице. Прочесав все места, где мог укрываться Эдди, они собрались перед входом в ювелирную лавку в обстановке общего смущения, обменивались замечаниями, гадали.
Наконец из дверей заведения Толковательницы Снов бодрым шагом вышел Мин и махнул своим людям, чтобы те возвращались в машины. Фрай наблюдал за его приближением: невысок и худощав, прекрасно скроенный костюм, лицо бледно и сердито. Он остановился, не доходя несколько футов.
— Скажите — зачем вы это сделали?
— Зачем? А вы как могли стрелять в потерявшего голову паренька, у которого только что сгорел магазин? Как вы, черт возьми, могли…
— Заткнитесь! — Мин врезал ему тыльной стороной ладони, и довольно сильно. Красные капли брызнули на основание фонаря. Затем Мин предъявил Фраю обвинение: — Вы арестованы за содействие побегу преступника, за вмешательство в следствие и вторжение на место преступления.
Мин отсоединил Фрая от столба, потом затянул наручники еще туже и потащил его на автостоянку. Толпа вьетнамцев наблюдала за происходящим. Пожар в магазине Эдди шел на убыль.
Остановившись у белого «Шевроле», Мин отпер багажник. Достал фонарик и смахнул крышку с мелкой картонной коробки, лежавшей рядом с запасным колесом. Внутри был пурпурный аодай Ли, прикрытый полиэтиленовым пакетом. Там же лежали ее шелковые брюки и одна туфелька. На блузе виднелись какие-то темные капли, и она была разорвана.
— Еще мы нашли сережку и нижнее белье.
— Где?!
— В гараже Эдди Во. Сегодня днем. Подумайте об этом на досуге, когда будете считать тараканов в тюремной камере.
В отделении полиции Вестминстера у Фрая отобрали личные вещи и сняли отпечатки пальцев. В тюрьме помощники шерифа записали его в книгу и опрыскали ему задницу средством против вошек. Когда Фрая ввели в камеру, заключенные засвистели и предложили пропустить его через очередь. На нем была синяя тюремная роба и по-прежнему — наручники, так сильно затянутые, что в пальцах пульсировала боль. Он оглядел ухмыляющиеся лица и засомневался в истинной правоте Джона Уотерса, написавшего когда-то, что, находясь под арестом, каждый становится лучше. Во время этого кошмара ему разрешили позвонить Беннету. Потом дородный доктор наложил на его лоб шов в пять стежков.
Он лежал на койке и смотрел в потолок. Сосед снизу предложил ему кусочек жевательного табака, затем стал рассказывать, как его опустили за изнасилование с отягчающими обстоятельствами. Когда он начал свою историю в пятый раз, Фрай велел ему заткнуться и попробовал уснуть. Остальные два сокамерника держались каждый сам по себе. Лежали на койках, отвернувшись к стене.
Фрай очень устал. Лежа в камере, он пришел к мысли, что, возможно, это место для него как раз самое подходящее. Лучше всего — держаться в стороне. В это трудно поверить, думал он, я был совсем рядом с Эдди, мог его придушить, но вместо этого помог ему уйти.
Аодай Ли, запачканный кровью. Ее штаны. Ее туфелька. Ее сережка. Вот почему Мин торчал у дома Во. Вот почему он не взял Эдди сразу, как только мы туда приехали. Он надеялся, что я и Эдди приведем его к Ли. Может быть, Эдди и привел бы.
Но вместо этого он сбежал.
Фрай задремал. Вскоре после полуночи надзиратель проводил его в комнату досмотра. Он получил назад свою одежду. Из которой, как ни странно, не исчезло ни цента.
Он познакомился со своим новым адвокатом, Майком Флаэрти, которого привез сюда Беннет. Сам Беннет не показался. Фрай вышел на улицу, в прохладу раннего утра, и Флаэрти повел его к «Мерседесу».
— Ваш брат хочет вас видеть, — сообщил Майк. — Я подвезу вас к вашей машине.
Беннет, Доннел Кроули и Нгуен Хай находились в гостиной — перед каждым лежали бумаги с какими-то записями. Перед Нгуеном, кроме того, лежал пистолет тридцать восьмого калибра. Двое мужчин, которых Фрай никогда раньше не видел, присоединяли магнитофон к телефонному аппарату. Оба были в гражданских костюмах, оба внимательно посмотрели на Фрая, когда тот вошел. Кроули представил их как Миклсена и Тойбина, агентов ФБР. Окна были раскрыты, ночь была тепла.
Беннет быстро взглянул на Фрая и велел ему идти в коттедж Доннела, который находился на заднем дворе.
Фрай двинулся по коридору, вновь замечая по пути картины, декорации и призы. Он остановился перед военными фотографиями: снимками его брата и Ли в клубе «Розовая Ночь» в Сайгоне. Бенни на своих здоровых ногах выглядел счастливым, посвежевшим, немного хмельным от войны, от чужой страны, от любви. Ли стояла рядом. У нее были закрученные в высокую прическу волосы, по тогдашней западной моде, и до странности девическое лицо. Кажется, что это было так давно, подумал Фрай. Судя по их виду, целую вечность назад. Потом — грамоты и знаки отличия Бенни, как военные, так и гражданские: два Пурпурных Сердца, Серебряная Звезда, почетный знак «Человека Года» от газеты «Лос-Анджелес Таймс», грамота Вьетнамской торговой палаты «Рука Дающего» — и еще множество наград. Среди них пара совсем новых, которых не было, когда Фрай видел их в последний раз. Бенни, подумал Фрай, никогда он не будет по-настоящему счастлив, пока не станет самым лучшим, самым первым во всем.
Фрай заглянул в кабинет Беннета: книжные полки, чертежный стол и посередине комнаты на подставке — макет строительства «Лагуна Парадизо». Он смотрел на миниатюрные холмы, воду из голубой эмали с крохотными лодочками, дома и магазины.
«Лагуна Парадизо», подумал он, пока это самый крупный проект Беннета. Его детище. И прощальный поклон Эдисона.
Через хозяйственную комнату Фрай вышел на крыльцо. Прожектор на гараже заливал светом задний двор — кирпичное патио, навес, обширный газон. Кусты живой изгороди были аккуратно подстрижены, трава недавно скошена, растения вдоль одной из стен идеально расположены и старательно ухожены. Об участке заботился Доннел. В дальнем конце, под большим апельсиновым деревом, стоял его коттедж. Фрай позволил себе войти. Кровать, пластиковый стол, маленький телевизор. Прошло десять лет, подумал Фрай, а я здесь ни разу не был. Он сел на кровать и стал ждать. Шов болел, от средства против вшей распространялся запах, точно в ветеринарной лечебнице.
Беннет вошел через несколько минут, оперся на кулаки и посмотрел вверх на Фрая.
— Ты в порядке?
— Я в норме.
— Опустись на мой уровень, ладно, Чак?
Фрай встал на колени перед братом. Глаза у Беннета были какие-то странные. Но даже в детстве Фрай понимал, что значит этот взгляд.
— Чак, ты что-то натворил?
— Старался помочь. Ты знаешь, что Эдди Во…
— Знаю.
Кулак Беннета достиг его груди раньше, чем он смог увернуться. С Фрая словно багром сорвали дыхание, что-то взревело в ушах, а Беннет оседлал его и своими мощными руками схватил за горло.
Лицо Беннета нависало над ним. Давление пульсировало в глазах. Два больших пальца перекрыли глотку. Голос, что исходил из стиснутого рта, был суров и холоден, как сталь револьвера Мина.
— Никогда больше этого не делай. Не делай ничего, о чем я тебя не прошу. Не шевелись. Не думай. Не дыши без моего разрешения. Никогда.
Фраю казалось, что он кивает. В глазах покраснело, как будто он барахтался под водой, потеряв ориентацию. Последнее, что запомнилось — он задыхался. Потолок из красного превратился в ярко-белый, потом опять покраснел. Он мог слышать свое дыхание — быстрое при выдохе, долгое при вдохе. Он сел. Комната закружилась. Едва отдышавшись, он сразу закашлялся.
