Кристиан Мерк - Под маской молчания
— Превосссходно, — выдохнул он ей в ухо.
Она улыбнулась, и тут в ее сумочке зазвонил телефон. Не слезая с коленей Виктора, она протянула руку и достала мобильник:
— Пронто![18]
Арабелла слушала с улыбкой. Очевидно, она хорошо знала своего собеседника. Вернулась на свой стул, пробормотала в трубку несколько слов по-итальянски и закончила разговор.
— Мне нужно уходить.
— Клиенты? — разочарованно буркнул Виктор.
Она подошла и клюнула его в щеку:
— Нет, Стефано со своей шведской малышкой Анникой. Они подъезжают к вокзалу. Слушай, костюм можно оставить у Ансельмо. — Маленькая пауза. — Замечательный день. Ты отлично целуешься. — Образцовая сестра.
Виктор оставил на столе деньги, и они вышли, сопровождаемые восхищенными взглядами официантов и посетителей. Колокола на Сан-Сте пробили половину шестого.
— У меня нет твоего телефона. Придешь на лекцию?
Она обняла его и быстро пошла по улице, касаясь пальцем гранитного фасада. Обернулась, улыбнулась:
— С тобой приятно.
И свернула в узкий проулок.
Через несколько лет, возвращаясь к этому моменту, Виктор вспоминал, что охватившее его безумие было сильнее желания удержать Арабеллу. Он бросился за ней и через несколько мгновений увидел ее пальто.
Улицы становились шире, пятнадцатый век уступил место современному транспорту. Виктор сократил разрыв. Вот он услышал скрип тормозов, увидел белое здание железнодорожного вокзала, приземистое и безобразное, как будто наспех сложенное из конструктора «Лего». Продукция эпохи Муссолини.
Тут в его кармане запиликал телефон. Он подпрыгнул от неожиданности и заметил, что Арабелла тоже вздрогнула, но не остановилась. Шепча проклятия, он выключил аппарат. Арабелла остановилась. Не сообразив спрятаться в кафе, Виктор вжался в подъезд какого-то здания.
Молодой человек в лыжном свитере бросил свой рюкзак и спутницу, оторвал Арабеллу от земли и обнял ее. Хотел бы Виктор быть на его месте! Обнимались они недолго, и вот уже все трое проследовали мимо Виктора. Юная шведка улыбнулась ему. Или шикарному костюму? Посмотрев им вслед, Виктор уловил что-то знакомое в легкой спортивной походке вновь прибывших. Где-то он их уже видел?
Он вспомнил о телефоне и включил его. Голосовое сообщение:
— Э-э… это Макс Пелл из «Индепендент». Я в «Ла Голомб», почти напротив вашего отеля. Уже полседьмого, м-м… Еще минут десять посижу. Арабелла пообещала мне встречу с вами…
Виктор глянул на часы и припустил в направлении отеля. Почти в семь он вбежал в зал, и метрдотель провел его к столику, за которым Макс приканчивал вторую бутылку красного вина и второй бифштекс. Журналист не сердился и не удивлялся.
— Прошу, — указал он на стул. — Сберег для вас местечко. Пока ждал, решил попробовать, как здесь кормят.
Виктор сел, бормоча извинения.
— Ну-ну, если бы у меня была такая переводчица, я бы тоже опоздал.
Макс явно получал удовольствие от ситуации.
— Да, действительно, мы готовились к конференции…
Макс налил Виктору вина. Он сдобрил мясо в своей тарелке бернским соусом и ткнул большим пальцем в сторону отеля «Даниели»:
— Наш друг Ансельмо с лихвой отрабатывает свои чаевые. Он сообщил, что у вас частные уроки с Арабеллой. Повезло вам.
— Она мой переводчик.
— Конечно, я только это и имею в виду.
Макс нехотя вытащил диктофон и проверил батарею. Выглядел он как школьник, возвратившийся с перемены в скучный осточертевший класс.
— Выпьем еще? Или запишем пару-тройку фраз о том, как вы оплюете коллег, отдавая свое открытие без всякой мзды…
— Я чувствую себя вашим должником, — заверил Виктор, проверяя, сколько евро у него осталось в бумажнике. Он подозвал официанта и получил еще бутылку.
Макс отлип от диктофона и расположился поудобнее.
— «Дом Пино». Хороший выбор, — похвалил он, наполняя бокал Виктора. — А теперь лучше расскажите, чем вы занимаетесь со своим переводчиком.
Через две бутылки Виктор вернулся в отель. Ансельмо печально сообщил, что сообщений для молодого гостя из-за океана не поступало. Виктор стащил одежду, как кожу, не подходящую к телу. К окну приспособил пустую бутылку. Вспомнил о полом каменном льве на пустынной площади.
Он жаждал повторения ночного визита: уж очень ему хотелось задушить незваного гостя. Тщетно. Походка этой шведской… школьницы? Пантера! Хищник мощный и опасный! Лениво отмахиваясь от когтей пантеры, он наконец заснул.
28
Виктор чуть было снова не задремал, слушая даму из Дании в узких очках для чтения, монотонно жужжавшую о резолюциях ООН и иммиграционных квотах. Настал его черед. Трибуна была слишком высокой. Микрофон в Иституто Венето оказался больше сковороды. Люстры, свисавшие с поврежденного протечками потолка, словно лишь вчера были приспособлены к электрическим лампочкам. Росписи стен представляли генуэзскую армию, преславно побиваемую доблестными сынами Венеции, деловито отрубавшими от вражеских тел руки и головы. Тихое жужжание в воздухе… атмосфера драки… казни… жертвоприношения… Арабеллы не видно.
— Уважаемые делегаты, представители прессы, дамы и господа, — начал Виктор. Динамики взвизгнули. В первом ряду он заметил Уилбура. Тот злорадно ухмыльнулся. — Все мы привыкли рассуждать о третьем мире, как о невоспитанном ребенке…
Виктор отпил воды из стакана, представил себе лицо Мейера, вспомнил предупреждения Морсби. Черные тени в гостиничном номере. Но в зале полно полиции. Среди зрителей появилась женщина в коричневом пальто и больших темных очках. Виктор почувствовал прилив энергии.
— …как о неблагодарном потребителе даров нашей коллективной совести. Я, во всяком случае, слышал такое мнение очень часто. И сегодня я хотел бы предложить альтернативное решение. Позвольте мне рассказать вам о двух невзрачных растениях, которые многим из вас, вероятно, знакомы.
Уилбур злобно оскалился и шепнул что-то сидящему рядом молодому человеку. Тот поднялся и вышел из зала.
И тут Виктор услышал звук. Сначала хруст и свист сверху, затем вопль из публики. Рядом с ним громадный светильник сорвался с потолка и врезался в подиум, осыпав чужой костюм множеством брызнувших в стороны мелких осколков. Растерянные глаза полицейских бегали по залу. Кто-то заорал по-английски:
— «Аль-Каида»! Нас всех здесь прикончат!
Толпа рванулась к выходу. Виктор увидел, что Арабелла упала. Он тут же метнулся к ней и обнаружил ее сжавшейся в комочек сбоку от двери.
— Это я, Виктор! — крикнул он, помогая ей подняться. Он вывел ее на улицу. Карабинеры оцепили площадь.
Хлоп!
Краткий отрывистый звук. Что-то толкнуло Виктора в спину, он упал на колени. Обернулся и увидел гневное лицо упавшей на спину Арабеллы. Рядом с ней валялись разбитые очки. Сбитый ею в падении фотограф-американец подобрал с мостовой безнадежно испорченную камеру.
— Премного благодарен, леди, — раздраженно изрек он.
— А мои очки? — зло огрызнулась Арабелла. — Так что мы квиты!
Невдалеке замерла делегация мэрии. Чиновники были явно шокированы подобным нарушением протокола.
— Идем! — Арабелла схватила его за руку. Она тряслась от гнева, страха и возбуждения.
Пройдя сотню метров, Виктор остановился и положил руки ей на плечи. Ее все еще трясло.
— Отвести тебя домой?
Она всхлипнула:
— Нет. Нет, это я отведу тебя домой.
Они вошли в вестибюль гостиницы, Виктор взял ключ. Ансельмо издали кивнул вошедшим. В лифте Виктор поцеловал ее. Войдя в комнату, раздел Арабеллу и направился в ванную за йодом и бинтами.
Вернулся с аптечкой. Разбитое колено, царапины на груди, гусиная кожа по всему телу. Сложение спортсменки: узкие бедра, широкие плечи. Перевязал колено, протер царапины. И теперь Арабелла принялась раздевать его.
— Почему не дышишь? — спросила она.
— Не знаю.
Она прижалась к Виктору:
— Если свет горит, выключи, пожалуйста. Тогда мы будем на равных.
Он направился к выключателю, а Арабелла села на кровать.
Он вернулся и обнял ее. Они слились друг с другом, позабыв обо всем на свете. И сколь бы бурными ни были их порывы, рука Арабеллы все время оставалась на лице Виктора. Они не разговаривали. Виктор пытался ей подражать. Он закрывал глаза и воспринимал ее осязанием и слухом. Заснули они уже на заре нового дня, и Виктор Талент твердо знал, что больше не хочет расставаться с этой женщиной.
А в это время люди, предки которых встречались уже на протяжении семи столетий, с нетерпением ожидали известия о его смерти.
29
Дама, которую служащие ее инвестиционного банка называли Марианной, медлила. Она не хотела выходить из машины. Оглядела свою руку на рулевом колесе. Рука слегка дрожала, мелко вибрировала. Это ей не понравилось, так как прежде она за собой такого не замечала. Нет, медлительность и колебания не в ее характере, но обстоятельства момента… Никогда еще она не встречала этих людей всех вместе. А ведь этой встречи могло и не быть. Она могла бы ее предотвратить. Марианна поправила перстень. Давно надо было избавиться от этого Уилбура.
