Кристоффер Карлссон - Невидимка из Салема
Пока мы упаковывали вещи, отец рассказывал нам эту историю. Мы слышали ее и раньше, но сегодня попросили его рассказать снова. Было приятно услышать что-то о «старых временах», как будто детство эхом вернулось к нам.
– Странное ощущение, – сказал отец, пока мы ехали назад к Триаде. – Мике покинул дом, и ты тоже скоро уедешь.
– Еще не скоро, пап.
– Я знаю, – ответил он. – Ты, кстати, не задумывался о том, чтобы найти работу?
– Какую?
– Какую-нибудь подработку на лето. Не пора ли об этом подумать? В твоем возрасте уже много тех, кто так зарабатывает.
– Но сейчас-то уже поздно что-то искать.
– Да, наверное; но ты хоть задумывался об этом?
Нет. Такие мысли меня не посещали. Сама мысль о том, что нужно работать, вгоняла меня в тоску.
– Да, – сказал я. – Я думал об этом. Но не знаю, куда пойти.
– В твоем возрасте нужно соглашаться на любое предложение.
Я слушал радио, выпуск новостей только что закончился, и следом заиграла песня «Ладно, сладкая, я потанцую с тобой, если тебе это нравится», услышав которую, отец прибавил громкость. Когда музыка закончилась, он посмотрел на меня с легкой улыбкой.
– Мы с твоей мамой часто танцевали под эту песню.
– Точно.
– Да, точно. Это ведь АББА. – Некоторое время он молчал. – Ему же жилось хорошо с нами, да?
– О чем ты?
– Мике.
– А, да, конечно.
Отец посмотрел на меня и улыбнулся.
– Спасибо.
Мы ехали дальше. Отец откашлялся. Он всегда так делал, перед тем как сказать что-то важное.
– Те деньги в вазе, – произнес он. – Мне безразлично, почему ты их взял, и я не хочу получить их обратно, если ты успел их потратить. Но никогда не делай так больше. Никогда не бери того, что тебе не принадлежит. Это гадко, мерзко и противно. Если тебе нужны деньги, попроси нас. Или еще лучше – найди работу.
Я не знал, что ответить, и просто промолчал.
Грим сделал для меня фальшивое удостоверение. Я теперь мог смело утверждать, что родился в семьдесят восьмом, а не в семьдесят девятом. Карточка выглядела безупречно. Почему-то я не удивился. Свое приобретение я хранил в ящике стола.
Я встретил Грима около Триады однажды после обеда в начале июня. Он шел из центра, а в ушах у него были наушники от нового CD-плеера. Увидев меня, он приветственно поднял руку, улыбнулся и вытащил наушники.
– Ты выглядишь довольным, – сказал я.
– Так и есть, – ответил он.
– Почему?
– Я заработал немного денег. – Он моргнул. – Собираюсь на водонапорную башню, пойдешь со мной?
– Нет, – не подумав, произнес я.
Грим удивленно приподнял брови.
– Почему нет?
– Это… Мне… Дело есть. – Я направился в сторону центра, а мой друг посмотрел мне вслед. – Попозже приду. Скоро.
Грим выглядел разочарованным, но, кивнув один раз в ответ, отвернулся и пошел дальше.
– Лео.
Я обернулся снова.
– Что?
Грим больше не выглядел таким довольным. Он с грустью посмотрел на меня и сказал:
– В середине лета меня не будет месяц.
– В смысле?
– Я… Ну… В общем, я украл деньги из школьной кассы. Я так раньше уже делал, но в этот раз дело дошло до социальной службы, и они отправляют меня туда.
– Ты шутишь.
Он отрицательно покачал головой.
– Там было много денег. Мне они были нужны, чтобы закончить дело с удостоверением и все такое.
– Почему ты ничего не сказал?
Грим пожал плечами и, ничего не ответив, опустил глаза.
– Куда они тебя отправляют? – спросил я.
– В «Юмкиль». Они думают, что это лучший выход. Сначала я думал сбежать, то есть спрятаться где-нибудь на время, чтобы они меня не нашли, но так будет хуже.
– Наверняка.
Он стоял и боролся с собой, а потом произнес:
– Ты ведь… Ты можешь немного присмотреть за Юлией, пока меня нет? Чтобы она не… В общем, просто присмотреть, ведь я не смогу.
– Конечно, – выдавил я из себя.
Он пристально на меня посмотрел и махнул рукой.
– Иди уже! Увидимся позже.
– Хорошо. Мы не раз увидимся перед отъездом. Я скоро приду.
– Хорошо.
Лето обещало быть долгим.
Лагерь для несовершеннолетних «Юмкиль» находился неподалеку от местечка с таким же названием – Юмкиль. Там же располагалась воспитательная колония для подростков. Я знал, что представляет собой подобное заведение, потому что однажды суд направил на воспитание в такое место друга моего брата за попытку угнать автомобиль. Там молодежь с отклонениями пытались воспитывать и направлять на путь истинный. Но чаще это имело обратный эффект. Колония, которая находилась недалеко от нас, тоже имела не очень приятную славу, и Юлия переживала за Грима.
– Он справится, – сказал я, лежа рядом с ней у основания водонапорной башни.
Ее ладонь нашла мою. Был понедельник, первый день второй половины лета. Весь день я провел с семьей в Блосуте у деда. Артур Юнкер шутил о болезни Альцгеймера несколько лет, но когда у него самого обнаружилось это заболевание, шутки прекратились. Дед стал понурым, замкнутым. Он называл маму Сарой, хотя так звали мою бабушку. Порой, пока мы сидели за столом, казалось, что он не узнает ни меня, ни моего брата. После ужина мы с Гримом пошли на тусовку около церкви Салема. У Йона не было никакого желания общаться с другими, думаю, что он пошел только ради меня. Он все время сидел в углу, словно не зная, как себя вести. А сейчас он уже был в «Юмкиле».
– Помнишь, после кино, – произнес я, – когда ты сказала, что тебе трудно сказать кому-то, что он тебе нравится?
– Ммм…
– Почему так?
Юлия приподнялась на локтях.
– У меня просто нет опыта в общении с парнями, как-то так.
– В смысле?
– Просто обычно… Вообще, я общалась только с несколькими, точнее с тремя. Но всегда заканчивалось тем, что они обижали меня, а Йон дико злился. – Она снова легла и стала смотреть на облака. – Примерно год назад я была на тусовке и слишком много выпила. Я была влюблена в одного из парней, он ходил в восьмой класс в школу Рённинге. Закончилось все тем, что я потеряла сознание, даже не помню как. Когда я очнулась, то обнаружила, что лежу на кровати, на одеяле, без одежды. Мне не было больно, то есть я не ощущала что-то… То есть, ничего такого со мной не произошло. Но после я узнала, что именно тот парень, в которого я была влюблена, и был со мною в комнате. Но неожиданно кто-то зашел, чтобы забрать кое-что из комнаты – они оставили там алкоголь, чтобы никто не украл. То есть, по чистой случайности, его спугнули. Вот такой у меня опыт по части парней. Я чувствую, что ты совершенно другой, понимаешь? Не подумай, что я о тебе плохого мнения. Знаю, что это не так, но мне все равно чертовски сложно…
– Ты рассказала об этом Гриму?
– Его зовут Йон. И – никогда в жизни, ты что, с ума сошел? Йон забил бы его насмерть.
В тот вечер родителей Юлии не было дома, и она пригласила меня к себе в первый раз. Их квартира выглядела практически как наша, или как ее зеркальное отражение. Около двери пахло чем-то кислым из мусорного мешка, прислоненного к стене, и Юлия, немного смутившись, пошла и выкинула его в мусоропровод.
Мы сразу пошли в ее комнату, и я не успел разглядеть остальную квартиру. Но выглядело все чище, чем я предполагал. На вешалке у двери висела знакомая одежда – куртка Грима. Кухня – простая, как наша, только без посудомоечной машины. У нас она была, и я подумал, что семья Гримбергов, наверное, ничего не имела против того, чтобы мыть тарелки вручную, а может, у них не было средств на ее покупку. В одной из дверей была дыра размером с большой кулак. Хоть отверстие было и не сквозное, но все равно очень заметное, как будто кто-то швырнул большой камень, или ударил кулаком со всей силы. Это была дверь в комнату Грима.
Мы вошли в комнату Юлии. Казалось, что она не знала, куда деть свои руки. В конце концов, девушка подняла их и начала теребить украшение на цепочке, висевшее у нее на шее. У одной стены был книжный шкаф, вдоль другой стояла маленькая кровать. Полки были забиты книгами и фильмами. У письменного стола стояло зеркало, и лежала раскрытая косметичка. Стены были украшены картинами и фотографиями.
– Тебе они нравятся? – спросила она.
– Фотографии?
– Да.
Большая часть снимков была портретами ребят нашего возраста, но я никого из них не знал. На паре других были запечатлены высокие дома. Эти фото были сделаны снизу и с такого ракурса, что основную их часть занимало небо.
– Да, мне нравятся фотографии, – наконец сказал я.
Она кивнула и улыбнулась. Затем прекратила теребить цепочку, подошла и прижалась ко мне.
– Первый раз парень у меня в комнате.
– А я впервые в комнате девушки.
Она поцеловала меня, и в моей груди что-то зашевелилось. Сердце стало биться так сильно, что эхом звучало в ушах.
– Посмотрим фильм? – спросила Юлия.
Я лгал ей и не знал теперь, было ли это важно. Но я обманул ее только по поводу секса – я никогда раньше им не занимался. Кожа Юлии была светлой и неестественно мягкой. Когда я ее касался, сквозь мое тело пробегала волна тепла, и шевелились волосы на руках. Она сидела у меня на коленях, и за ее плечом виден был телевизор, сцены из фильма пятнами света играли на стенах темной комнаты.
