Дерек Картун - Летучая мышь

— Профессионалы работали, — сказал тем временем Бонтан, — Что будем делать с этой штукой? Заткнем ей глотку?

— Наоборот, — возразил я, — Можно снять её, не повредив?

— Это нетрудно.

Но возились мы не меньше часа — дело было деликатное.

— А теперь что? — спросил он, держа миниатюрный радиопередатчик на вытянутой ладони.

— С собой его возьму, — я положил приборчик на переднее сиденье и пошел в дом. Ариана писала что-то за столом в гостиной.

— Вот бумаги Сегюра, — я протянул ей папку, — Они мне очень помогли. Спасибо.

— Забудьте, что видели их. Мы сейчас живем спокойно. Нынешняя ночь будто из прошлого, которое я стараюсь не вспоминать. Не хочу, чтобы такое повторилось.

— Вы оба так добры ко мне. Постараюсь пролить свет на судьбу вашего бывшего мужа — это единственное, чем могу вам отплатить.

Ариана улыбнулась:

— Не знаю, кто вы и в чем ваши истинные цели, но желаю удачи. Будьте осторожны — те, кто за вами охотятся, в покое вас не оставят.

Она поднялась и троекратно поцеловала меня на французский манер: в левую щеку, в правую, опять в левую.

ГЛАВА 11

Я выехал на шоссе с перекрестка в южном предместье Шартра и двинулся дальше, высматривая автостоянку. Через полчаса попалась одна бензоколонка, туалет и кафетерий. Я вылез, прошелся вдоль стоявших машин, держа в кармане радиопередатчик, и вскоре выбрал подходящий объект: "седан", у которого на крыше был багаж, накрытый брезентом. Я откинул брезент, сунул прибор между двумя чемоданами и снова прикрыл. На следующем же перекрестке я покинул шоссе, свернув к югу.

Возле Орлеана мне долго пришлось разбираться по карте в лабиринте окружных и радиальных дорог, пока нашел, наконец, нужную, проходящую через приютившийся в излучине реки городок Гиен. В Невере я перекусил — взял тарелку супа и немного сыру в закусочной напротив герцогского дворца. Было около часу дня — и, закончив обед, я позвонил в Париж, в отель "Бристоль", попросил к телефону мисс Браун. Ленивый голос Изабел осведомился, как мои дела.

— В порядке, — сообщил я, — но не это главное. Записывай.

Я сообщил ей имя и адрес убитого, номер машины преследователей. Велел передать Артуру, чтобы он разузнал все, что сможет, об этом человеке и о машине. Когда вернусь, не знаю, — добавил я, — но попробую послезавтра снова позвонить. Если меня за это время задавит, к примеру, автобус, то сведения, которые ей даны, помогут отыскать человека, толкнувшего меня под этот автобус.

— Ясно, — сказала Изабел, — Переходи улицу осторожнее.

— Еще запиши, это важно. Я еду в Конш, округ Авейрон, в надежде встретить там некоего Бракони. Сдается мне, он может внести ясность в интересующее меня дело. Об этом знаешь ты одна и не говори никому, разве что Пабджою, да и то если только меня переедут.

Из Невера я отправился в Мулен, а потом ещё дальше к югу, по дороге, что шла вдоль подножья Центрального массива. К тому времени полил дождь, дорога стала скользкой и отсутствие ремня безопасности отнюдь меня не радовало. Почему все-таки застежка его оказалась сломанной? Во Франции пользоваться ремнем безопасности обязательно — как же в таком случае не проверили исправность ремня в сдаваемой напрокат машине? И ведь не в заштатной конторе, а в центре Парижа. Автомобиль новый, год назад выпущен должен быть в полной исправности. А почему, собственно, я так решил? Если уж ремень безопасности непригоден, то могут обнаружиться и другие дефекты, посерьезнее. Кто-то мог нарочно позаботиться о том, чтобы я получил ненадежную, способную погубить меня машину. От этой мысли я даже застонал ну и осел же я! Не потрудился проверить! Посмотрел бы хоть переднюю ось, рулевое устройство; тормоза, в конце концов, — их-то вполне можно так "подрегулировать", что через определенное время или после определенной пробежки они полностью выйдут из строя. И тогда со мной случится то, что случилось, по всей вероятности, с Марком Сегюром много лет назад. Самый простой способ со мной разделаться. Правда, мы с Бонтаном ничего такого не заметили — никаких подозрительных следов напильника или пайки. Но искали-то мы совсем другое…

Дорога, длинной в пятнадцать миль, ведущая из Веркора в Кюссе, круто взбиралась вверх, дождь усиливался — но надо было что-то решать. Я остановился у обочины и минут десять изучал карту. После Кюссе, если двигаться дальше на юг, река Аллье, обогнув частично город Виши, течет параллельно автомобильной дороге. На карте значились два переезда — около Абреста и около Сент-Иорра. Я выбрал Абрест — он ближе, а я совсем перестал доверять машине. Течение реки в этом месте оказалось бурным — вода так и кипела в узком скалистом русле, которое она пробила себе за миллионы лет. Перед въездом на мост был крутой поворот — если тормаза откажут, то нет ничего проще, как вылететь на повороте за низкий парапет и свалиться в реку с тридцатиметрового обрыва. Что мне было нужно — это немножко удачи. Чтобы не оказалось свидетелей, чтобы машина набрала нужную скорость и чтобы обнаружили утопленницу не сразу — а, скажем, суток через двое. Авось тот, кто займется расследованием, не сразу установит, что в машине в момент аварии никого не было. И у меня окажется в запасе ещё день-другой. Потом-то уж наверняка мои преследователи сообразят, что к чему, и снова сядут мне на хвост.

Дорога к мосту шла по наклонной, это позволяло устроить аварию с выключенным мотором. Чтобы не было взрыва и огня, которые неизбежно кто-нибудь да заметил бы. Не доехав немного до моста, я вышел, спустился к парапету и обследовал его. Он отнюдь не выглядел прочным. Машина, идущая даже с небольшой скоростью, опрокинет его и благополучно свалится. Возвращаясь, я обломал две крепкие ветки придорожного ясеня и ободрал листву. Потом сел за руль и задним ходом двинулся в гору.

Снова я вылез метрах в ста от моста. Отнес рюкзак под дерево, поменял пластинки с номерами в расчете на то, что номера, зарегистрированные в городе Пюи-де-Дом, собьют с толку полицию и дадут мне ещё выигрыш во времени. Пластинки с парижскими номерами полетели в кусты. Усевшись снова в машину, я занялся деревяшками — им надо было придать нужные размеры. Потом начал экспериментировать. Сначала укрепил обе палки так, чтобы они ограничивали подвижность руля, уперев их в сиденье и в верхний край лобового стекла. Попробовал двинуться с места — неподвижный руль не годится, машина поедет только по прямой, а ей надо завернуть по шоссе. Одну из палок я убрал и закрепил ею открытую дверь со стороны пассажира — так, чтобы она не закрывалась. И, наконец, включил вторую скорость и двинулся к мосту. Разогнавшись на спуске, я выключил мотор, перебрался на соседнее сиденье — палка удерживала руль в прежнем положении — и вывалился в открытую дверь на обочину, поросшую некошеной травой и крапивой.

Приземление прошло успешно, я поднялся на ноги и успел увидеть, как мой экипаж, не вписавшись в изгиб дороги, сшиб парапет и, взяв небольшой подъем, — инерция не дала ему скатиться обратно на шоссе, — перевалился через край обрыва и скрылся из виду. Я услышал только громкий металлический лязг.

До воды, как выяснилось, машина не долетела, упокоилась среди прибрежных камней и поверженных кустов. Увидеть её можно было только низко перегнувшись через парапет. Ну и Бог с ней! Я надеялся, что мои палки вылетели, пока машина кувыркалась по обрыву.

Подобрав рюкзак, я направился к шоссе, с которого недавно съехал. Вечерело, было холодно и сыро, я промок и умирал с голоду. На попутном грузовичке добрался до Виши. Насколько я мог судить, ни один человек на свете не знал, где я.

Конш оказался деревушкой, которая располагалась на высоком скалистом берегу реки Уш так естественно, будто выросла на скалах. В наши дни она в запустении, но некогда — между одиннадцатым и тринадцатым веками — играла важную роль. Здесь останавливались процессии пилигримов с севера Франции, стремившиеся в Галисию, к гробнице святого Якова Компостеллы.

Я приехал сюда из Виши: самым ранним поездом добрался с двумя пересадками до городишка Перигю и там в самой маленькой и незаметной прокатной конторе взял напрокат "фиат 127". В Конше я остановился на самом въезде, возле кладбища. Погуляв минут двадцать среди каменных плит и искусственных венков, я нашел то, что искал. Над сравнительно свежей могилой начертано было, что здесь покоится Мария-Луиза любимая супруга Рауля Браканте, почившая в Бозе 14 сентября 1972 года и ныне пребывающая в раю. Рядом с плитой, укрывшей прах Марии-Луизы, лежала другая, пока пустая, в ожидании, очевидно, любящего супруга.

Стало быть, Бракони, он же Браканте либо жив, либо похоронен в другом месте, что маловероятно. И живет под одним из своих псевдонимов — это весьма легкомысленно с его стороны. Должно быть, он считает, что бояться уже нечего. Возможно, после войны получил фальшивые документы от своих хозяев на это имя, и невдомек ему, что члены группы "Астурия" его разоблачили. Пристрастие к именам, начинающимся с одной и той же буквы, подтвердили мою давнюю догадку, что люди не любят полностью и навсегда расставаться со своим прошлым, бессознательно стремятся сохранить хоть что-то — хотя бы начальную букву имени.