Майкл Ридпат - Смертельный просчет
Дверь открылась, появились два детектива. Один подозвал Тони. Они побеседовали несколько минут напряжённым шёпотом. Тони с тревогой покосился на нас. Сообщение детектива его шокировало.
Детектив — высокий, плотный, в мешковатых брюках и двубортном пиджаке — выглядел одновременно усталым и насторожённым.
Он заговорил с нами на правильном английском, но с сильным акцентом:
— Моя фамилия Совиль. Инспектор Совиль. Вынужден проинформировать, что, по нашему мнению, здесь произошло убийство. Через несколько минут вас станут допрашивать по очереди. Всем надлежит находиться в пределах усадьбы. От спальни, где совершено преступление, прошу держаться подальше. Все поняли?
Мы закивали. Убийство. Неудивительно, что Тони так потрясён. Совиль перебросился несколькими фразами с помощниками и исчез в столовой. Через минуту вызвал туда Тони. Другой детектив отвёл Ингрид в дальний угол гостиной и начал беседу.
Допрос Тони длился очень долго. Он вышел бледный, перебросился парой фраз с Гаем и исчез.
— Что он сказал? — спросил я.
— Они считают, что Доминик задушили подушкой. Она действительно приняла героин, но, по их мнению, передозировки не было. Окончательно прояснится после вскрытия. Папа на подозрении. Он отправился звонить Патрику Хойлу.
Гай подавленно замолчал. Конечно, есть повод для расстройства. Мало того, что убита жена отца, так и самого отца подозревают в совершении преступления.
Появились ещё полицейские. Я видел, как они неторопливо шагают через сад, поднимаются по лестнице. Мы вышли в холл посмотреть, как выносят тело Доминик. Под накидкой легко угадывались знакомые очертания. Меня прошиб озноб. Я глянул на Гая, на нём лица не было. Ингрид негромко охнула, а Мел снова заплакала. Я обнял её за плечи. Для неё последние два дня выдались особенно тяжёлыми.
Потом Совиль вызвал Мел в столовую. Она вытерла глаза, попыталась взять себя в руки, но выглядела испуганной. Я понял, что она мучается, следует ли сообщать об интимных отношениях с Тони. У неё, как и у меня, выбора не было, и я надеялся, что она это понимает. Остальные детективы вызывали свидетелей, одного за другим. Я ждал, когда придёт моя очередь. Волновался. Хотелось, чтобы все завершилось. Мы сидели молча, пили одну чашку кофе за другой. Ингрид дождалась, когда закончили допрашивать Мел, и увела её к ним в комнату. Гай очень нервничал, а Оуэн безучастно смотрел перед собой, как в очереди на медосмотр. Меня вызвали после Гая. Совиль находился рядом с помощником, который вёл протокол. Он сделал жест, предлагая мне сесть.
— Ваши имя и фамилия?
— Дэвид Лейн, — прошептал я.
— Comment?[20]
Я повторил более уверенно. Боже, он лишь спросил имя и фамилию, а у меня уже вспотели ладони. То ли ещё будет?..
— Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Вы друг Гая Джордана? — Он произнёс не «Гай», а «Ги», как Доминик.
— Да. Мы вместе учились в школе.
— Когда вы приехали во Францию?
— Два дня назад.
— Так-так. — Инспектор замолчал и откинулся на спинку стула. Стул заскрипел. На мгновение я забеспокоился, что Совиль его сломает. — Дэвид!
— Да?
Инспектор резко подался вперёд.
— Где вы были вчера примерно в час дня?
Во рту у меня пересохло. Он знал. Этот сукин сын все знал. Придётся рассказать.
— Так где же?
Инспектор Совиль был крупный мужчина и, наклонившись вперёд, казался ещё крупнее.
— Я был, хм… с миссис Джордан.
Губы Совиля чуть дёрнулись. Он обменялся взглядом с помощником.
— И чем вы с ней занимались, Дэвид?
— Я был… э… э… мы были… — начал я, пытаясь как-то извернуться.
— Продолжайте, продолжайте, я слушаю.
— Мы занимались сексом.
— Ах вот оно что. — Инспектор торжествующе улыбнулся. — Расскажите поподробнее.
И я сообщил ему обо всём, медленно, по-английски. О том, как случайно ночью стал свидетелем ссоры Тони и Доминик, о моих подозрениях насчёт Тони и Мел и о том, почему Доминик решила соблазнить меня.
— А этой ночью вы что-нибудь видели или слышали?
— Нет. Я рано лёг спать. Примерно в десять. Долго не мог заснуть, наверное, часа два. А потом спал, пока нас не разбудил мистер Джордан.
— А Гай?
— Он лёг спать одновременно со мной.
— Вы не слышали, может, он вставал ночью?
— Нет.
— А какие-нибудь шумы снаружи?
— Ничего не слышал, пока не пришёл мистер Джордан.
— Понимаю. — Совиль замолчал, испытующе глядя на меня. Видимо, обдумывал следующий вопрос. — А вчера, когда вы были с мадам Джордан, вам не показалось, что она намеревается покончить с собой?
— Нет. Миссис Джордан была в хорошем настроении, даже возбуждена. Думаю, она радовалась, что отомстила мужу.
— А вы? Как вы отнеслись к тому, что вами так манипулировали?
— Меня это задело за живое. Я разозлился. — Опомнившись через мгновение, я поспешно добавил: — Но не настолько, чтобы убивать её.
Инспектор устало махнул рукой.
— А Гай Джордан? Что он говорил о жене отца?
Я молчал, пытаясь придумать какой-нибудь обтекаемый ответ. Не хотелось, чтобы у друга возникли неприятности с полицией.
— Просто честно ответьте на вопрос, — потребовал Совиль.
Я повиновался.
— Гай впервые увидел Доминик на этой неделе, но заочно она ему не нравилась. Он называл её шлюхой и уличной девкой.
— Понимаю. Согласитесь, не очень лестные замечания о жене отца.
— Да, — сказал я. — Но знаком он с ней не был. Замечания связаны с его представлениями о миссис Джордан.
Инспектор усмехнулся:
— Да вы просто философ. Ладно. А его младший брат Оуэн?
— Мнение Оуэна не только о жене отца, но и о чём угодно никому не известно.
Совиль поднял брови и снова откинулся на спинку стула.
— Спасибо за сотрудничество, Дэвид. Вам придётся задержаться здесь до окончания расследования.
Моё сердце упало. Я мечтал поскорее уехать. Тони обещал отвезти меня сегодня в аэропорт.
— А сколько оно продлится?
— Дня два-три, — ответил инспектор. — Может, больше.
— Но мистер Джордан о нашем разговоре не узнает?
— К сожалению, мне придётся ему рассказать. Но он уже всё знает, не сомневайтесь. — Совиль подмигнул мне с улыбкой. — Au revoir.[21]
В дверях я столкнулся с Патриком Хойлом, который протиснулся мимо, прижав меня своим огромным животом к косяку, и быстро заговорил с Совилем по-французски.
Я пошёл искать Гая. Он сидел, прислонившись к оливе, рядом со сторожевой башней, уткнувшись лицом в колени. Сзади в зарослях лаванды жужжали пчёлы. Очевидно, здесь отец Гая и соблазнил Мел.
— Гай!
Он поднял голову. Никогда прежде я не видел его таким. Каменное лицо, бледный, голубые глаза, холодные как лёд.
— Слушаю тебя, Лейн.
— Мне хочется… в общем, извини…
— Извинить? За что?
— Ну… насчёт Доминик.
— А что Доминик? Что ты перепихнулся с ней? Трахнул жену моего отца, а теперь извиняешься? Зачем мне нужны твои извинения?
— Мне очень жаль, что так получилось.
— Ничего тебе не жаль. Небось наслаждался каждой секундой. Вообразил себя настоящим самцом? Это ведь почище, чем пощупать грудь у девчонки на школьной дискотеке. Да и то сомневаюсь, что тебе удавалось подобное.
— Ты узнал от инспектора? — спросил я, стараясь не обращать внимания на его злобные выпады.
— Он пытался кое-что выяснить у меня. Но глаза на все раскрыл мне папа. И насчёт тебя, и насчёт Мел. — Он не сводил с меня взгляда. — Ты об этом знал?
— Догадывался.
— Ах, догадывался! Чёрт возьми, что же здесь происходит? Отец трахает мою подружку, друг трахает его жену, а я понятия не имею. Тебе известно, где находился мой добродетельный отец, когда его жену задушили подушкой?
— Нет.
— В Ницце, в одном клубе. Короче, в борделе. Вот почему он узнал о смерти жены лишь в три часа ночи.
— Гай, мне действительно очень досадно. Если я могу что-либо сделать…
— Ладно. Зря я пригласил тебя сюда, Лейн. Это не твой мир. Ты ведь вылез из глуши. Отправляйся назад в свой убогий домишко, откуда выполз, и оставь меня в покое. Понял?
Его глаза горели откровенной ненавистью.
— Понял, — ответил я и ушёл.
* * *Скрывшись в гостевом коттедже, я пытался осознать происшедшее за последние двое суток, но не сумел. Ощущать смерть так близко мне ещё не доводилось. Мою знакомую убили вскоре после того, как мы занимались любовью. Но можно ли назвать Доминик знакомой? Что я о ней знал? Почти ничего. Как личность, она навсегда останется для меня загадкой. Ненадолго прикоснулся к восхитительному телу, теперь лишённому жизни. Боже, какой ужас! И моей дружбе с Гаем, похоже, пришёл конец. Он меня возненавидел. За что? В чём я перед ним провинился? И уж тем более перед его отцом…
