Джеффри Линдсей - Двойник Декстера
“Рад помочь”, - сказал я, поскольку моя сестра уже далеко умчалась к набережной. Я повернулся посмотреть на того, кто сделал снимок, но не увидел никого, кроме Энджела, обыскивающего траву и Камиллу, махающей кому-то из толпы зевак, стоявших далеко позади жёлтой ленты места преступления. Она пошла поговорить с кем то из них, и я отвернулся и смотрел, как моя сестра помчалась к набережной, поискать там хоть какую-нибудь улику, указывающую на то, на какой лодке прибыл убийца. В этом действительно был смысл; я очень хорошо знал, исходя из своего счастливого личного опыта, что тебе может сойти с рук почти всё, что угодно, если ты на лодке, особенно ночью. Когда я говорю почти все, я имею в виду намного больше, чем просто удивительный акт спортивного хвастовства, который можно увидеть, когда пары выступают в гонках друг с другом на воде. Во время занятия своим хобби я сделал множество вещей на своей лодке, которое узкие умы могли бы счесть неприятными, но мне было довольно ясно, что никто никогда не увидит этого. Не говоря даже, по-видимому, о полусверхъестественном убийце-психопате, волочащему абсолютно мягкого, но довольно крупного мёртвого полицейского по заливу и после по набережной и в Парк Бейфронт.
Но поскольку это был Майами, было крайне возможно то, что кто-нибудь, по сути, видел что-то в таком роде, но просто решил не сообщать об этом. Возможно, они боялись, что они станут следующими, или они не хотели, чтобы полиция узнала, что у них нет грин-карты. Современная жизнь, такая, какая она есть, или, возможно, она даже была как действительно хороший эпизод “Разрушителей Легенд” по ТВ, и они хотели досмотреть его до конца. Таким образом, в течение следующего часа или около того, Дебс и её команда просмотрели всю набережную вдоль и поперёк, ища того Конкретного Особенного Кого-нибудь.
Не удивительно, по крайней мере, для меня, что они не нашли его или её. Никто ничего не знает; никто ничего не видел. Было много движения вдоль набережной, но это все было утреннее движение, люди, добирающиеся до своего рабочего места в одном из магазинов в Бейсайде, или на одну из туристических лодок вдоль береговой линии. Никто из этой толпы не держал вахту в темноте ночи. Все эти люди ушли домой к своему заслуженному отдыху, без сомнения после того, как в течение всей ночи они с тревогой смотрели в темноту, внимательно смотря за любой опасностью или, возможно, просто смотря ТВ. Но Дебора, покорно собрав имена и номера телефонов всего ночного персонала службы безопасности, а затем, вернувшись ко мне, нахмурилась, как будто бы я во всём был виноват, в том, что она ничего не нашла, и я был тем, кто направил её в нужное русло.
Мы стояли на набережной недалеко от Жемчужины Бискейн, одной из лодок, на которой совершались экскурсии по городу на воде, и Дебора искоса смотрела вдоль стены Бейсайда. После она покачала головой и пошла обратно к Факелу, и я пошел за ней следом.
“Кто-нибудь видел что-то”, - сказала она, и я надеялся, что она пытается убедить себя, не меня. “Пришлось увидеть. Вы не сможете протащить труп крупного полицейского по набережной, и весь путь до Факела, и при этом никто не увидел бы вас”.
“Фредди Крюгер смог бы”, - сказал я.
Дебора стукнула меня по плечу, но на этот раз она ударила без прежней силы, и мне даже не пришлось сдерживать крик боли.
“Всё что мне нужно”, - сказала она, это иметь больше, чем сверхъестественную фигню, происходящую вокруг. Один из парней фактически попросил Дуарте, могли бы мы привлечь сантеро сюда, на всякий случай”.
Я кивнул. В привлечение сантеро был смысл, одного из священников Сантерии (8), если ты веришь в подобного рода вещи, и на удивление большое количество граждан верило. (Сантерия (исп. santerнa - святость) - синкретическая религия, распространённая на Кубе, а также в среде афрокубинских эмигрантов в США и других странах) “Что же Дуарте ему ответил?” Дебора фыркнула. Он сказал: “Что такое сантеро?”
Я взглянул на неё, чтобы посмотреть, не разыгрывает ли она меня; каждый Кубинец-Американец знал о сантеро. Разногласия шли на пользу в его собственной семье, по крайней мере, одно точно было. Но конечно, она не спросила Дуарте по-французски, и, так или иначе, прежде, чем я притворился, что понял шутку, и изобразил смех, Дебс продолжила. “Я знаю, что этот парень псих, но он ведь еще и живой человек, тем не менее”, - сказала она, и я был почти уверен, что она имеет в виду не Дуарте. “Он не невидимка, и он не телепортировался отсюда”.
Она остановилась перед большим деревом, и посмотрела на него задумчиво, а затем мы вернулись обратно той же дорогой. “Взгляни на это”, - сказала она, сначала указав на дерево, а после на Перл. “Если он проплыл справа от туристической лодки”, - сказала она, “то он мог скрываться за деревьями большую часть по пути к Факелу”.
“Не совсем невидимка”, - сказал я, “но очень похоже на это”.
“Справа от этой грёбанной лодки”, - пробормотала она.
“Кто-нибудь должен был увидеть что-нибудь”.
“Если они не спали”, - сказал я.
Она только покачала головой, а затем посмотрела вдоль линии деревьев позади Факела, как будто она выцеливала кого-то через прицел винтовки, и затем она пожала плечами и продолжила идти. “Кто-нибудь видел что-либо”, - повторила она упрямо. “По любому”.
Мы вместе возвращались к Факелу в благоприятной тишине, пока мою сестру не отвлекли. Медэксперт просто закончил осмотр тела Офицера Гюнтера, когда мы пришли туда. Он покачал своей головой Дебс, как бы показывая, что он не нашел ничего интересного.
“Нам известно, где Гюнтер обедал?” - спросил я Дебору. Она посмотрела на меня так, как будто бы я предложил ей раздеться наголо и побегать трусцой по Бульвару Бискейн.
“Обед, Дебс”, - повторил я спокойно. “Может быть, он ел Мексиканскую еду?”
Понимание вспыхнуло светом в её голове, и она рванулась к медэксперту. “Я хочу увидеть содержимое его желудка”, - услышал я от неё. “Проверьте содержимое желудка на наличие недавно съеденных тако”. Как ни странно, она смотрела на меня без капли удивления, но я полагаю, что если вы проработали с трупами и с полицейскими в Майами достаточно долго, то вас было бы очень трудно удивить, и запрос на проверку желудка мёртвого офицера на наличие тако был обыкновенным делом. Я только устало кивнул и Дебора пошла прочь поговорить с Дуарте, оставив меня перебирающего свои пальцы и глубоко задумавшегося.
Я, задумавшись, стоял еще несколько минут, но я не придумал ничего глубокого, кроме осознания того, что я был голоден, и здесь ничего, что я мог бы съесть. Также здесь не было никакой работы для меня; никаких брызг крови, и у других гиков-криминалистов не было ничего тоже.
Я отвернулся от тела Гюнтера и осмотрелся вокруг себя. Обычная толпа зевак всё еще стояла там, позади ленты, и нетерпеливо толкались, как будто они ожидали начало рок-концерта. Они уставились на тело, и, посчитав за честь, один или двое из них на самом деле с усердием попытался выглядеть испуганно, когда он вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть. Конечно, большинство других попытались переплюнуть друг друга, наклонившись за линию, чтобы сделать как можно более чёткий снимок своими сотовыми телефонами. Скоро фотография спрессованного тела Офицера Гюнтера будет гулять по всему Интернету, и весь мир смог бы объединиться и делать вид, что потрясен и встревожен, в полной гармонии. Разве технология это не замечательная вещь?
Я побродил вокруг, и сделал некоторые полезные предположения, специально задержавшись для этого, но, как обычно, никого не обеспокоили мои внимательные догадки; реальный опыт никогда не оценивали. Людям всегда хотелось путать всё своими слабыми, неумелыми методами, чтобы кто-то другой указал на то, где они совершили ошибку, даже если этот другой человек был умнее их.
И таким образом, случилось так, что спустя час после обеденного времени, недооценённый и незадействованный Декстер наконец достаточно наскучался, поехал обратно в место реальной работы, ждущей меня в моей маленькой каморке. Я нашел дружелюбного полицейского, подвезшего меня до работы. Он просто по пути хотел побеседовать о рыбалке, и так, как я знаю кое-что в ней, то наш путь был довольно приятным. Он даже согласился на недолгую остановку по пути для того, чтобы поесть Китайской еды, которая была куплена по дороге, и поделился её со мной, что было конечно, очень дружелюбным жестом, и в благодарность я заплатил за его заказ креветок ло мейн.
К тому времени как я сказал “прощай” моему новому Лучшему Другу, я сел за стол со своим ароматным обедом, и я начал чувствовать, что в нашем мире всё ещё остались действительно достойные люди под этим лоскутным одеялом унижения и страдания, что мы называем Жизнью. Горячий и кисловатый суп был очень хорош, клецки очень нежные и сочные, и Гунбао был достаточно горячим, чтобы заставить меня потеть. Я чувствовал себя почти удовлетворённым, когда закончил есть, и я задался вопросом, почему. Мог ли я действительно быть таким пустым, что простой акт поедания хорошей еды сделал меня счастливым? Или что-то более глубокое и зловещее было на работе здесь? Возможно, в еде было сообщение, напавшее на центр удовольствия в моём мозгу и вынуждающее чувствовать себя хорошо против моей воли.
