Джон Бердетт - Бангкок - темная зона

— Кто-нибудь мне объяснит, что особенного в этом типе? То есть я вижу, что он азиат с большой примесью китайской крови. И мужик что надо.

— Это кхун Танакан, — прошептала Чанья, не забыв, несмотря на свое презрение к этому человеку, употребить, в соответствии с феодальными правилами, уважительное «кхун».

— Кто такой?

— Большой человек в банковском деле, — поперхнувшись, объяснил я. — Выше некуда. Из избранных, с самого верха пирамиды. Он и его приятели контролируют всю экономику страны. Ни одна крупная сделка не проходит мимо его рук.

В этот пугающий момент мы с Чаньей перешли на тайский.

Чанья. Что ты собираешься делать? Это может плохо для тебя кончиться.

Я. Знаю.

Чанья. Может, сообщить полковнику Викорну?

Я (подавленно). Как ты считаешь, насколько это безопасно? Что, по-твоему, он захочет сделать?

Чанья. Я беременна, Сончай. Не хочу растить ребенка одна.

Я (вытирая ладонью лоб). Предприму самое безопасное.

Чанья. Начни с того, что унеси отсюда этот компьютер. Я боюсь. В самом деле боюсь.

Я. Хорошо.

Я поспешно отключил компьютер из сети и под внимательным взглядом агента ФБР убрал ноутбук в чемоданчик.

— Вау! — прокомментировала американка, когда я упрятал компьютер и в пять минут собрался уходить из дома. — Когда вы пугаетесь, трусите не на шутку. Может, просветишь меня, в чем дело?

— В такси, — бросил я.

Мы вышли на улицу и остановили машину, а Чанья осталась дома.

— Подброшу тебя до «Гранд Британии», — сказал я Кимберли.

— А ты куда с этой штукой?

— В участок, — буркнул я с заднего сиденья такси. — Дамронг вела съемку с целью шантажа. Другого объяснения нет.

— Согласна. И что из того?

— Если она надавила на Танакана, тот принял меры — у него свои люди по всему городу.

— Но ты полицейский. Разве это не имеет у вас значения?

Я насмешливо улыбнулся.

— Как же.

— И что дальше?

— Дальше… Чанья права: надо обо всем рассказать Викорну. Таким образом, я по крайней мере заполучу его на свою сторону.

— Но почему это решение далось тебе с таким трудом?

Я повернулся к Кимберли.

— Как думаешь, что полковник захочет сделать с записью?

К тому времени, когда мы подъехали к отелю, она, похоже, решила эту культуроведческую головоломку. Выйдя из такси, задержалась у открытой дверцы, затем наклонилась ко мне.

— Как все странно. Тебе не кажется?

— Что?

— Два-три несложных шага привели тебя к этой точке. Ты сделал лишь то, что лежало на поверхности.

— «Пробил» Дамронг по базе данных, и это привело меня к Бейкеру.

— В результате чего получил самую опасную для своей карьеры информацию. Странно. Не могу ничего сказать о Бангкоке, но в Штатах сыск никогда не бывает настолько простым.

По дороге в участок, придерживая лежащий рядом на сиденье ноутбук, я задумался над ее словами. Простым? Я достал из кармана телефон и позвонил на мобильный Викорну. Он забавлялся в одном из клубов неподалеку от участка. Когда я завуалированными фразами объяснил, что везу, он сказал, что оденется и через тридцать минут встретится со мной.

В участке я настолько беспокоился за компьютер, что ни на секунду не выпускал его из рук. Когда-то мне пришлось прочитать о курьере, который вез из Лондона в Гонконг две бутылки «Мутона Ротшильда» урожая 1945 года и для безопасности приковал чемоданчик наручником к запястью. По ценности хранившаяся в компьютере видеозапись не уступала тому вину. Я прождал час, прежде чем полковник явился к себе в кабинет и вызвал меня.

Мы сидели перед ноутбуком и раз за разом просматривали «выступление» Дамронг с кхуном Танаканом. Была уже полночь, когда Викорн повернулся ко мне, и я «прочитал» его мысли по лицу. Он хмурился, но на губах время от времени мелькала улыбка. Однако я знал его достаточно давно. Мне только стоило посмотреть в его искрящиеся глаза, чтобы понять, насколько ему весело. Он заговорил нежно, как любовник. В его тоне слышались признательность и ласка.

— Сончай, мне может потребоваться свидетель.

— Да?

— Достаточно сообразительный, чтобы понять, в чем дело, и в то же время настолько благоразумный, чтобы сознавать: любое проявление нескромности может стать роковым.

— Я не могу уследить за вашей мыслью, полковник, — признался я.

— Ты же знаешь нашу страну, Сончай, ти-соонг, ти там. — Он ссылался на тайскую феодальную систему, которую называли минимаксной, или, если угодно, системой высших и низших точек. — Если займусь этим в одиночку, он найдет способ меня одернуть.

В моих лобных долях блеснула догадка, и я ощутил сладостный трепет страха и возбуждения.

— Вы хотите, чтобы я присутствовал, когда вы надавите на кхуна Танакана?

Полковник прижал палец к губам.

— Он не будет знать, что ты рядом.

— А почему не хотите заснять на видео?

— Потому что он будет настаивать, чтобы разговор состоялся в его кабинете.

— А я-то как туда попаду?

— В качестве моего помощника и телохранителя. Во время нашей беседы он не позволит тебе войти в комнату, поэтому на мне будет микрофон. Ты все запишешь на магнитофон и будешь слушать через наушники, чтобы, в случае если что-то пойдет не так, мог заявить, что был живым свидетелем. Сделаешь вид, будто слушаешь музыку. Как называются эти идиотские штуковины?

— Ай-поды.

— Вот-вот. Будешь изображать из себя продвинутого копа, как на рекламном плакате.

— Это может поставить под угрозу мою жизнь.

Викорн изогнул брови, затем отвернулся.

— Десять процентов в качестве пособия на бедность.

— Двадцать.

— Договорились.

Я пожал плечами. Если Будде угодно, чтобы непомерное богатство кхуна Танакана по справедливости перераспределили, кто я такой, чтобы противиться его воле? В любом случае я не хотел упустить удовольствие наблюдать за тем, что у полковника Викорна получается лучше всего.

— Введи-ка меня снова в курс дела, — попросил он. — Речь идет о расследовании убийства, или я что-то неправильно понимаю?

— Вроде того.

— Ясно одно — этому Бейкеру нельзя шататься без охраны. Прикажи его арестовать по обвинению в распространении порнографии. Пусть посидит в камере, где я смогу за ним присмотреть.

— Хорошо, — ответил я. — Сделаю.

Собравшись уходить из участка, который почти весь погрузился в темноту, я вдруг понял, что в последние часы не вспоминал о Бейкере. Его попытка спрятать ноутбук, вывесив на веревке из окна, была до смешного наивной — глупой реакцией прирожденного неудачника. Но неудачника легко запугать, а я теперь знал, что находится на жестком диске. Я позвонил охраннику его дома.

— Он ушел с рюкзаком больше часа назад, после того как его покинул англичанин.

— Почему ты мне не сообщил?

— Вы дали мне взятку только за один телефонный звонок.

Я застонал, нажал на кнопку отбоя и, набрав номер коммутатора, попросил соединить меня с иммиграционной службой.

— Без паспорта далеко не уйдет, — ободрил меня радостный голос.

— Он спасает жизнь, — возразил я обеспокоенно. — Не исключено, у него есть поддельный паспорт. Купил себе на всякий случай на Каосан-роуд.

— Хорошо, вышлите мне утром приличную копию с его снимка на паспорт, и мы разошлем ее в электронном виде на все главные погранпункты.

Я что-то саркастически буркнул, повторив его слова «на все главные» и «утром». Тайцы не слишком хорошо принимают сарказм; мой собеседник недовольно крякнул и разъединился. Я позвонил Викорну, и тот пообещал надрать всем задницы. В конце концов это же он хотел, чтобы Бейкера арестовали.

11

Я ожидал, что Викорн поедет на «бентли», и это только доказывает, насколько я наивен и простодушен. Он направился к великому кхуну в роли скромного полицейского, поэтому мы с ним расположились на заднем сиденье патрульной машины, одной из самых потрепанных. К счастью, поездка длилась всего десять минут — предел терпения моего шефа, которого нещадно подбрасывало на изодранной подушке. На нем была полковничья форма, и в коричневом кителе с золотыми погонами на плечах он выглядел вполне элегантно. Во время всего путешествия он делал едва заметные забавные жесты рукой, отражающие бесконечную тонкость его ума.

Я вошел за ним следом в вестибюль банка. На секретаршу за конторкой полковник действовал обаянием, а не подчеркиванием принадлежности к власти. И по выражению ее лица, когда она положила телефонную трубку, стало ясно, что ей даны указания препроводить двух полицейских из вестибюля банка в какое-нибудь скрытое от глаз помещение и как можно быстрее. На лифте нас подняли на верхний этаж, в отделанный дубом и зеленой кожей конференц-зал, где мы устроились за большим столом.