Клювы - Максим Ахмадович Кабир
Кашляя и отплевываясь, Антон столкнул с себя Суханова и поднялся на ноги. Он был весь в крови: своей, соседской. Разбитый нос свистел. Что он скажет Олесе и сыну? Как объяснит все это?
Дима лежал на полу, разглядывая потолок немигающими глазами. Лишь тихое бульканье подтверждало, что он еще жив. Антон нашел на кухне скотч и заклеил горло соседа липкой пленкой. Бульканье прекратилось.
– Мне немного больно, – сказал Суханов.
– Мне тоже, вонючий ты ублюдок. Лежи смирно, сейчас я вызову скорую помощь.
– Хорошо.
«Это совсем не похоже на лунатизм, – подумал Журавлев, выплевывая сгусток крови. – Это какое-то гребаное бешенство!
Он вывалился из соседского дома, прижимая к уху телефон. Луна, как и прежде, правила на небе, необычайно большая, идеально круглая.
– Почему не отвечаете, мать вашу! – в сердцах выкрикнул Антон.
Два выстрела громыхнули где-то поблизости. Одновременно дом на другой стороне улицы, оглушительно взревев, разорвался. Стены рухнули, выблевывая на асфальт труху быта, искореженный газовый котел кусками вылетел на газон, крыша ввалилась, а на ее месте расцвел бутон огня.
Антон так и застыл, озаренный всполохами пожара. Короткие гудки сигналили в его ухо из телефона.
– Там же были дети… – прошептал он. – Трое детей…
Пламя шелестело гигантским знаменем, повсюду валялись пылающие ошметки. Квартал превратился в нарядную елку на празднике Катастрофы.
Но расцвеченная огнями улица крепко спала, и Антон был один на один с ужасом, который становился все иррациональнее.
А потом появилась она: женщина лет сорока с трубочками бигуди в волосах, в развевающейся на ветру ночной сорочке. Она брела по тротуару, слепо таращась в пустоту, и повторяла:
– Они не хотели спать. Их так сложно уложить. Они должны были уснуть…
Антон выронил телефон и побежал.
Не к женщине, которая спала и ходила во сне – и зачем-то несла в руках окровавленный тесак.
Он побежал к своему дому, туда, где сейчас спала его семья, его маленький Саша, его красавица-жена.
– Олеся! – завопил он, врываясь в прихожую. Из ноздрей сочилась кровь, но Антон глотал ее, не замечая. – Олеся, проснись! – Он едва не упал на кухне, схватился за холодильник. – Олеся, Саша, вы меня слышите?!
«Если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?» – спросил его Саша вчера. Вопрос в том, насколько плохое? Не имел ли он в виду убийство своей подружки молотком для мяса? Или подрыв газовых котлов?
Еще один взрыв сотряс стекла, но Антон не остановился. Он бежал по коридору к открытым дверям их с Олесей спальни, к закрытой и запертой двери в детскую.
– Олеся, проснись!
«Представляешь, – сказала она ему, – мне снилось, что я съела Сашу».
Антон заколотил в двери детской, размазывая по деревянной поверхности кровь.
3.4Дома он собирался почитать Чапека, чтобы расширить словарный запас. Но образ утреннего клиента маячил в сознании. Приключения капитана Ван Тоха[7] не усваивались.
«Чтоб тебя!» – Корней поплелся к компьютеру. Вбил в поисковик фамилию великана.
Браузер завис на мгновение, потом выбросил список сайтов.
Отто Леффлер – ученый-химик тысяча девятьсот двенадцатого года рождения.
Отто Леффлер – пилот-ас Первой мировой.
Еще «Твиттер»[8] молодого немца – явно не того, кто нужен.
Ниже шли Вильгельмы и Курты Леффлеры.
Корней пожал плечами, потянулся к мышке.
Его челюсть медленно поползла вниз. Пол зашатался под ногами. В позвоночник будто залили ртуть.
Он узнал фотографию напротив первой же ссылки.
Сужающийся к макушке череп, широкая линия рта, впалые щеки. Вот он, сегодняшний гость.
– Но это невозможно… – прошептал Корней.
Пальцы покалывало. Он навел курсор. Прыгнул в статью, как в прорубь.
«Отто Леффлер – американский химик немецкого происхождения. 1912–1963 (предположительно)».
Корней увеличил фотографию.
Лед, сковавший грудную клетку, треснул. Он обознался, конечно.
Да, голова-яйцо, проволочные очки, будто бы те же самые. Сходство, как между отцом и сыном. Но на фото не великан.
«А ты, Корь, допускал, что ему сто шесть лет?»
Впечатленный обманчивостью превью, Корней очертил курсором худощавое лицо.
Если Леффлер-писатель был похож на повзрослевшего Дыма, то Леффлер-химик ничем не напоминал интернатского недруга. Корней сказал бы, что визитер – гибрид Дыма и человека с черно-белой фотографии.
И разве это не удивительно?
С чего бы кому-то представляться именем ученого, носить такие же очки?
«Родственник, – решил Корней, – внук».
Он покрутил колесико мышки.
Отто Леффлер, химик и инженер, стоял у истоков американского ракетостроения. В тридцать пятом году он перебрался из Третьего рейха в Пасадену и поступил на службу в Калифорнийский технологический институт. При институте работала «Гуггенхеймовская аэронавтическая лаборатория» (попробуй выговорить!), и там амбициозный немец экспериментировал в области создания ракет на твердом топливе.
Первую треть текста Корней одолел со скрипом (он ненавидел химию), но дальше статья захватила его. Особенно с появлением слова «оргия».
Биография сообщала, что Леффлер вел двойную жизнь, успешно совмещая несовместимое: точную науку и чтение средневековых колдовских фолиантов, монотонную работу на армию США и групповой секс в своем загородном особняке. Среди друзей химика были такие одиозные товарищи, как сатанист Алистер Кроули и литератор Рон Хаббард, основатель Церкви сайентологии.
Леффлер охотно фотографировался в масонском облачении, пугал девиц ручным львом и штудировал трактаты алхимиков. А заодно внес непосильный вклад в создание корпорации Aerojet (она и по сей день строит космические корабли для НАСА и министерства обороны). Кто бы мог подумать: челноки взмывают к звездам с мыса Канаверал благодаря человеку, называвшему себя люциферианцем и реинкарнацией Джона Ди; Леффлер спроектировал ракетоносители орбитального блока.
Перед запусками ракет (в каньоне Дьявола, на Хэллоуин) чудак провозглашал заклинания. Он говорил, что род Леффлеров происходит от чудовища из еврейской мифологии – Голема.
В сороковых равновесие нарушилось – Леффлер начал отклоняться от науки в сторону чистого макабра. Он вступил в Орден восточных тамплиеров Кроули, рекрутировал новичков в Лос-Анджелесскую ложу, писал об астральных путешествиях. Так, он описывал приключения своей души… на Луне, где он…
Видел исполинскую башню и пирамиды внеземных цивилизаций.
Вступительная мелодия из «Секретных материалов» заиграла в ушах Корнея. Не отлипая от экрана, он сгреб горсть орехов и кинул на язык.
После войны Леффлер допрашивал нацистских ракетных экспертов в Алабаме, совершил ряд научных прорывов. И параллельно губил репутацию. Наркомания, публичное обнажение, сексуальные ритуалы. Желтая пресса судачила, что в оргиях принимают участие не только люди, но и собаки, и шимпанзе. «И демоны», – добавлял от себя шутник Леффлер.
В пятьдесят втором химик провел серию магических сеансов, целью которых было установить ментальную связь с жителями Луны и пригласить на Землю Лунное Дитя. Сеансы, дескать, имели успех. Обитатели башни поболтали с Леффлером и известили, что Дитя спустится к людям через шестьдесят шесть лет.
Местом встречи была назначена Прага.
Корней почти не удивился. Прагой уже веяло в тексте: от Голема, от Джона Ди,
