Юрис Юрьевикс - Ледяной ад
— Не надо волноваться, — попробовал успокоить ее Стивенсон, — лучше постарайтесь уснуть. Впереди долгий путь.
— Я бы уснула, если бы вы помогли мне вылезти из этого костюма.
— А я бы помешал вам, если бы вы захотели его снять. Очень важно привыкнуть находиться в нем долгое время. — И Стивенсон принялся живописать: — При температуре минус тридцать два градуса и скорости ветра тридцать миль в час вы продержитесь без защитного костюма не более сорока секунд. Открытые участки тела оледенеют меньше чем за полминуты. При минус пятидесяти восьми и полном отсутствии ветра автомобильные шины взрываются, клетки человеческого организма лопаются, металл крошится, словно стекло, а стекло рассыпается, как ржавчина. И…
— Ясно, ясно, — перебила его Хэнли, — антифриз превращается в цемент.
— Да, антифриз, черт его дери! — вмешался в разговор командир экипажа. — Если он начнет замерзать, то, Богом клянусь, горючее превратится в грязь, а гидравлическая жидкость — в глину. Тогда самолет станет просто падающим булыжником. Если там, куда мы летим, температура слишком низкая, мы повернем назад.
— Вы рассуждаете, как мой бывший муж, — заметила Хэнли, убирая в футляр ноутбук. — Он такой же паникер. Жаль, что его нет здесь, он составил бы вам неплохую компанию.
За иллюминатором «старлифтера» волнообразные пятна света сливались и разделялись. Зеленые нити, оттененные красными, таяли. Внизу простиралась неоглядная скучная пустота. Хэнли пришла в голову мысль, что в этом месте хорошо смотрелась бы космическая гондола.
— Где мы находимся? — поинтересовалась она.
— Все еще над Аляской.
— А когда мы пересечем Полярный круг?
Командир по передатчику связался с кабиной пилота.
— Пассажир спрашивает, когда мы достигнем широты шестьдесят шесть и тридцать три. — Он замолчал, выслушивая ответ. — Как я и предполагал, мэм, мы уже ее пересекли.
— Ее? — не поняла Хэнли.
— Черту Полярного круга. — Командир кивнул на иллюминатор: — Мы уже там, в холодильнике.
Хэнли вытянулась во весь рост на сиденье.
— Надо же! А индикатор охлаждения не горит.
В самолете явно постепенно становилось теплее. Хэнли сняла шлем и позволила грохоту двигателей, похожему на рев Ниагарского водопада, окатить ее с головы до ног.
— Я буду медитировать, — объявила она и закрыла глаза.
Она постаралась опустошить сознание, но ей это не удалось.
Мысль упорно возвращалась к Джою и к словам бывшего мужа о том, что карьера для нее важнее всего, даже собственного ребенка. Когда Джой был малышом, для счастья ему требовалось так мало — пригоршня игрушек, которые он бережно рассовывал по карманам. Цветной ластик, плюшевый медвежонок, красивые камушки, «красные денежки» (пенни), «большие денежки» (четверть доллара), погнутый компас… Она вздохнула с чувством сожаления и начала медитировать, представляя, как ее дыхание медленно наполняет воздушный шар и нехотя покидает его.
Самолет слегка накренился, корректируя курс, и выровнялся. Хэнли неподвижно лежала на огромном сиденье. Стивенсон позавидовал ее способности спать где угодно и в чем угодно. Полезное качество там, куда она направляется.
Несколькими часами позже, когда Хэнли проснулась, Стивенсон протянул ей бутерброд с жареной говядиной и термос, потом вынул из кармана анкету и ручку.
— Что это такое? — удивилась Хэнли, срывая пищевую пленку с бутерброда.
— Таможенный формуляр. — Сдвинув брови, Стивенсон зачитал: — «Ввозите ли вы на территорию Канады фрукты, овощи, мясо, яйца, кисломолочные продукты, представителей флоры и фауны, почву, вакцину…» — Он окинул взглядом «комод», битком набитый медицинским оборудованием и провиантом. — Ну ладно. Полагаю, то, о чем таможенники не узнают, им и не повредит.
И формуляр с ручкой вернулись в его карман.
ГЛАВА 9
Первое краткое совещание офицеров «Руси» прошло гладко. Четверо водолазов, находящихся в барокамере, участвовали в оперативке заочно.
Командир представил план будущей операции: матросы пристыкуют аварийно-спасательные камеры к «Владивостоку» и эвакуируют команду по двадцать человек за рейс.
Начальник медслужбы напомнил о том, как следует обращаться с командой «Владивостока», если она подверглась радиационному облучению. Он сообщил, что комнату отдыха по соседству с лазаретом переоборудовали в больничную палату, а прилегающий камбуз превратили в пункт оказания неотложной помощи.
Старший механик доложил о положительном результате испытаний сварочных швов в шестой шахте, чему громко возрадовались водолазы в компрессионной камере. Из-за того, что они дышали специальной гелиокислородной смесью, голоса их звучали пискляво, что вызвало дружный хохот.
Немеров поинтересовался, у кого есть какие вопросы. На телеэкране возник крепкий парень, по пояс обнаженный и в черном берете военно-морского десанта.
— Командир, говорит Орловский. — В сочетании с крупным торсом птичий щебет казался еще абсурднее.
— Да, сержант.
Немеров шепотом поведал Руденко, что Орловского нашли у бараков в Мурманске. Профессиональный водолаз оказался любителем шуток и розыгрышей. Он убивал долгие часы в компрессионном ящике, записывая уморительным фальцетом сказки для своих племянниц и племянников и похабные песни вроде «Когда Алайла намочила ножки» для земляков.
Несмотря на писклявость, Орловский говорил серьезно:
— На случай если нам понадобится дополнительное оборудование, прошу освободить переднюю торпедную шахту. Мы могли бы подобрать все по выходе из корабля. Так будет быстрее.
— Уже сделано, — ответил Немеров. — Еще что-нибудь?
— Товарищ командир, раз уж вы любезно поинтересовались… — Орловский тряхнул распечаткой инструкции. — Как я понимаю, в часы отдыха у экипажа есть свобода в выборе развлечений. Верно?
Кое-кто из офицеров захихикал.
— Да, сержант.
— К развлечениям относится прослушивание радиопрограмм о международных проблемах, достижениях труда, культурных выставках и скандальных выходках, об открытии нового «Макдоналдса» в Санкт-Петербурге…
— Желаете, чтобы вам провели Си-эн-эн, сержант? — в тон спросил Немеров.
— Естественно. Еще здесь говорится, что моряков нужно знакомить со странами, мимо которых они проплывают… — Комнату сотряс взрыв хохота. Сержант продолжал как ни в чем не бывало: —…или которые собираются посетить. Кроме того, им должны предоставляться сведения о культурной жизни и достопримечательностях этих стран в ожидании выхода на берег.
Благодарные слушатели смеялись и аплодировали.
Руденко спрятал лицо за кружкой чаю, а Немеров притворился, что закашлялся.
— Сержант, — обратился командир к Орловскому, когда шум немного улегся, — а каким именно образом вас занесло на «Русь»?
Орловский стянул берет и почесал в затылке, демонстрируя напряженную работу мысли.
— Ну, помню, шел маршем на военном параде по Красной площади и дальше, мимо посольства США — знаете, здание на Садовом кольце, — там мы топали ботинками немного громче обычного. Потом я отправился назад на свою базу через Мурманск. Помнится, я отмечал день, когда ступил на борт ледокола, идущего на восток в направлении Камчатки, в Тихоокеанском регионе. А потом — бах! Просыпаюсь в этой капсуле, полной ветоши. Я уж подумал, что снова запустили «Мир» и я наматываю круги в космосе.
Офицеры буквально стонали от смеха. Немеров не скрывал широкой улыбки.
— Постараемся поскорее вернуть вас на землю, сержант.
— Спасибо, командир, за то, что развеяли мои опасения, — пропищал Орловский и, отвесив поклон, исчез с экрана.
Затем состоялся инструктаж спецперсонала. Проработка всех возможных сценариев была занятием утомительным, но необходимым, если они действительно рассчитывали спасти экипаж «Владивостока».
Немеров приказал рулевому держать «Русь» ближе к суше. Воды у скалистых берегов хорошо защищали лодку от гидролокаторов преследователей. Когда лодка оказалась равноудалена от субмарины, идущей позади, и той, что караулила впереди, Немеров приказал носовому торпедному отсеку привести в состояние готовности «химеру». Пошел двенадцатиминутный отсчет.
Торпеда была выпущена, двигатели выключены, бортовые моторы приглушены. «Химера» взорвалась, умножив звуки, шедшие прежде от «Руси». Одновременно торпеда поймала импульсы сонара преследователей и отразила их, усилив сигнал настолько, что он показался эхом, идущим от объекта размером с атомную подлодку.
Угол полета уводил «химеру» все дальше от берега. Стоит какому-то судну очутиться в радиусе двух километров от нее, как она прекратит обманный маневр и начнет забивать помехами его радар и сонар.
Пока «Русь» висела над морским дном, пассивные накопительные диски ее гидролокаторов отслеживали курс идущей позади субмарины. Звук двигателей «американки» ушел налево: лодка пустилась в погоню за «химерой» в направлении Северного моря. Спустя четыре минуты «Русь», набрав прежнюю скорость, устремилась ко фьорду Согне.
