Эрик Ластбадер - Глаза Ангела
В то утро Хонно, взволнованная, пришла на работу, зажав во влажной ладони загадочный ключ. Рабочий день начался как обычно: она принесла шефу утреннюю почту и чашку свежесваренного кофе. Пока Кунио Мисита разбирал корреспонденцию, Хонно внимательно наблюдала за ним — невысоким, плотным человеком с седыми волосами и аккуратно подстриженными усами. Записав под диктовку хозяина перечень очередных дел, она напомнила ему расписание делового дня: время встреч, заседаний, важных звонков, интервью. В обществе своей секретарши Мисита не следил за своим лицом, и она с удивлением увидела, что в нем борются два противоположных чувства: глубокое огорчение, вызванное трагической смертью Сакаты, и искренняя радость от своей внезапной известности. Он превосходно держал себя перед телекамерой, был к тому же фотогеничен и обаятелен и, зная это, умело воспользовался удобным случаем. Первое интервью на телевидении произвело такое сильное впечатление на зрителей, что влиятельные и богатые люди начали оказывать Мисите всяческую поддержку, и финансовую в том числе.
— Вопрос о ценах с «Осака Сирэмикс» урегулирован, — сообщил Мисита секретарше, — проинформируйте, пожалуйста, отдел по заключению контрактов, Это уже шестнадцатая по счету выгодная сделка в текущем году.
Он довольно потер руки и, достав из ящика стола объемистую папку, протянул ее Хонно.
— Я решил закрыть нефтехимическое отделение нашей фирмы. Нам следует усилить позиции «Мисита Сэтком», чтобы обойти конкурентов. Государственные чиновники одобрят подобные действия, я почти уверен в этом. — Он подал секретарше другую папку. — Kara выразил желание работать с нами; его представители прибудут сюда к полудню, так что все бумаги для подписания контракта должны быть готовы. И еще. Пометьте у себя: днем я встречаюсь с Аоки в «Тандем Поликарбон». Разработанный нами метод окраски оказался сейчас очень кстати: вполне вероятно, что эта фирма купит его, так как на днях она запускает новую производственную линию.
— Хорошо. Благодарю вас, господин.
Мисита отдал ей еще несколько распоряжений, и Хонно вышла из кабинета шефа. Сев за свой рабочий стол, она разжала кулак, в котором до сих пор держала маленький ключ, полученный по почте, и стала его внимательно рассматривать. Ключ как ключ. Что же ей с ним делать? Хонно начала мысленно перечислять то, чего она достигла в жизни к настоящему моменту: во-первых, она жила в центре Токио, самом замечательном городе на свете; во-вторых, она работала личным секретарем крупнейшего в Японии бизнесмена. Ее социальное положение считалось достаточно высоким, и она пользовалась уважением среди своих друзей, знакомых и коллег. Плюс ко всему «Мисита Индастриз» в последний год значительно расширила сферы своего влияния, так что с работой Хонно, несомненно, крупно повезло. Она должна была бы только радоваться и верно служить своей фирме. Однако с ней случилась странная вещь. Сегодня утром она вошла в кабинет шефа, намереваясь отдать ему ключ Сакаты и попросить объяснить ей, почему он покончил жизнь самоубийством. Однако она этого не сделала. Не собиралась говорить о ключе и своему мужу Эйкиси, работавшему помощником инспектора Управления полицейского надзора Токио — Токузо. Инстинкт подсказывал Хонно, что в данном случае ей лучше не информировать органы официальной власти.
Эйкиси обожал свою работу и с истинным наслаждением разбирал разные случаи взяточничества, вымогательства, злоупотребления служебным положением, философия его была проста: порядок превыше всего. На редкость дисциплинированный и организованный, он привык трудиться, хотя высокий общественный статус и богатство семьи отнюдь не вынуждали его к этому, и со временем стал образцом во всем: получил великолепное образование, завел отличные связи и устроился на прекрасную работу — престижную, достойную настоящего мужчины, высокооплачиваемую и, естественно, вызывавшую зависть у знакомых. В детстве мать, разумеется, избаловала его, но, став старше и желая превзойти самые смелые ожидания отца, Эйкиси сумел избежать вредного влияния матери и приобрел замечательные качества — необыкновенное усердие и редкую трудоспособность. Университет он закончил, войдя в пятерку самых лучших и многообещающих студентов, и, фактически, с момента окончания учебы мог не беспокоиться о своем будущем, а также о средствах к существованию, имея мощную финансовую поддержку от деда. В жизни Эйкиси существовало два бога: деньги и власть, и этим его семья обладала в избытке; он, не задумываясь, принимал этот факт как нечто естественное и само собой разумеющееся.
Хонно познакомилась с Эйкиси через одного их общего знакомого и была покорена любовью своего будущего мужа к порядку и стабильности. В ее собственной семье никогда не было ни порядка, ни тем более стабильности, поэтому Хонно очень импонировала идея выйти замуж за человека в высшей степени организованного и положительного. После обручения ее жизнь резко изменилась, а потом через девять месяцев состоялась свадьба, и телефон в доме молодых звонил не умолкая, так что им пришлось купить автоответчик, который принял на себя шквал приглашений от друзей и знакомых, горевших желанием видеть у себя высокопоставленную молодую чету.
Эйкиси оказался не только образцовым работником, но и мужем. Он был сдержан и спокоен, как и положено хорошему супругу; в семье молодоженов налицо были все признаки взаимопонимания — иттай, что означает полное единение душ супругов. Он никогда не позволял себе, например, похвалить свою жену — это было все равно что похвалить самого себя и считалось дурным тоном. Его сдержанность и даже холодность по отношению к Хонно не означали равнодушия, просто такое поведение мужа предписывалось обычаями. Как и все ее замужние подруги одного с ней возраста, Хонно никогда не называла Эйкиси по имени — только Ото-сан, то есть отец. Этого требовали от японских жен древние традиции. По правде говоря, Хонно было трудно выразить обычными словами чувства к мужу, определить характер их семейных отношений. Единственное верное и точное слово, какое она могла найти, было слово «иттай».
Так же как на работе, так и в семье Эйкиси требовал абсолютного порядка. Завтраки, обеды и ужины подавались в строго определенные часы, причем Хонно была обязана всегда помнить о его любимых кушаньях и готовить их каждый день. В тех случаях, когда супруги выходили в свет, Хонно скромно слушала речи мужа, не переча ему ни в чем, только во время деловых бесед ей удавалось иногда вставить словечко. Если у нее и было собственное мнение по каким-то вопросам (как-никак она работала в огромной фирме личным секретарем директора), то ей все равно чаще приходилось помалкивать, чем говорить. Раз в месяц, по строго определенным дням, они принимали у себя дома друзей и деловых знакомых. Хонно, подготовив стол, удалялась, подобно гейше, оставляя мужчин наедине с их разговорами.
Думая о своей семье, Хонно все сидела и седела за столом, не переставая смотреть на ключ. Она твердо решила не посвящать мужа в это дело, тем более что он и не подозревал о ее дружбе с Какуэем Сакатой; странно, но она не могла себе объяснить, почему никогда не говорила об этом Эйкиси.
Простой кусок металла приобрел вдруг необыкновенное значение. Саката как бы обращался к ней из могилы, доверив ей не раскрытую пока тайну, взвалив на хрупкие плечи Хонно огромную ответственность. Почему его выбор пал именно на нее? Возможно, она узнает об этом, но только после того, как догадается, к чему подходит этот ключ.
Саката был человеком не совсем обычным, понимающим тонкости женской души, о чем Хонно судила по его высказываниям, сделанным во время частых совместных бесед. Он выгодно отличался от большинства мужчин тем, что не рассуждал как типичный самурай, который ставит женщину на самую низкую ступеньку общественной лестницы и не желает признавать ее роли в жизни общества. Как-то раз Саката сказал Хонно:
— Времена изменились. Раньше женщину считали существом нечистым. Например, мой отец — а он занимался приготовлением сакэ — мог месяцами не видеть собственную жену, не подпускал ее близко ни к себе, ни к помещениям, где готовился напиток, искренне веря в то, что ее присутствие испортит процесс брожения и качество продукта. Понимаешь, самурай стремится жить идеалами прошлого, но не всегда верно судит об этом прошлом через призму времени.
Саката не имел привычки хранить высокомерное молчание в обществе женщин, как делали это большинство представителей мужского пола. Он беседовал с Хонно часто и подолгу и получал от подобных бесед удовольствие. Она внимательно слушала его, отвечала на вопросы и иногда рассказывала о себе, поощряемая его вниманием и интересом. Оба наслаждались таким времяпрепровождением, хотя Хонно трудно было объяснить, почему им так приятно общество друг друга. Она не переставала удивляться тому, что мужчина разговаривает с ней на равных, интересуется ее мнением.
