Том Вуд - Киллер

Вид Фергусона показывал, что его не удалось убедить.

– Если у вас нет других идей, вы должны принять нашу, – в ее голосе звучал явный вызов.

На лице Фергусона застыло спокойное презрение. Он пожал своими узкими плечами. Проктер посмотрел на Чеймберз. Она явно не искала поддержки старого бойца, какими бы ни были его история и его заслуги.

Вторник

18:32 СЕТ

Виктор шел по площади Пляс-Нёв возле Большого театра. Город был оживленным: туристы наслаждались прогулкой, а местные жители радовались окончанию рабочего дня. Виктор бросил взгляд на театр, мечтая о возможности попасть на спектакль, например на Пуччини или Моцарта. Вместо этого он повернул назад и ходил в толпе туда-сюда, чтобы отделаться от возможных «хвостов».

Солнце село, и никто не обращал на него внимания, когда он шел по улицам города. Временем, которому он истинно принадлежал, была темная часть суток. Днем он мог скрываться в толпе, а ночью он мог быть невидимкой. Перед ним, держась под руку, слегка спотыкаясь и смеясь, шла парочка. Они были настолько увлечены друг другом, что не заметили бы его, если бы он даже предоставил им такую возможность.

Из Мюнхена Виктор отправился в Берлин, из Берлина – в Прагу и уже оттуда в Швейцарию. Это было долгое и утомительное путешествие, но Виктор никогда не позволял себе путешествовать кратчайшим путем. Он свернул в боковую улицу и кружным путем пошел к железнодорожному вокзалу. Вокзал был ярко освещен и заполнен пассажирами, ожидающими пригородных поездов. Как на большинстве женевских мужчин, на Викторе были толстое пальто, перчатки и шляпа. Он был рад холоду, который заставил всех укутываться, превратив толпу в темную бесцветную массу. Даже целая команда опытных филеров не уследила бы за ним в таком месте.

Виктор не спал уже почти сорок восемь часов и очень хорошо чувствовал это. Недосып замедлял работу мозга не меньше, чем движения тела, а сейчас Виктору нужно было быть полностью собранным больше, чем когда бы то ни было. Но он уходил от преследования и не мог позволить себе отдохнуть, пока не убедится, что опасности нет. Каждый час сна давал его врагам возможность подойти к нему ближе. В ожидании своего поезда он съел в привокзальном кафе большой сэндвич и выпил крепкий кофе. Когда его поезд пришел, он запрыгнул в него в самый последний момент и сел в заднем конце вагона так, чтобы справа от него было окно. Виктор ехал на север от Женевы. Поезд петлял по горам.

В Швейцарии Виктор жил уже несколько лет, выбрав ее потому, что ему нравились ее климат, люди и стиль жизни. Жизнь на большой высоте повышала его жизнестойкость, а строгая секретность швейцарской банковской системы и довольно большая свобода в отношении владения оружием делали его местожительство очень удобным для его работы.

Поезд привез Виктора в Вале, третий по величине кантон Швейцарии. В нем лежит долина Роны, которая питает знаменитое Женевское озеро. Было уже поздно, когда Виктор сошел с поезда в городке Сент-Морис. Шел густой снег, и Виктор поднял воротник и ссутулил плечи. Подходящую для гор одежду он купил еще в бутике на вокзале в Женеве и в поезде переоделся.

Городок был уединенным, удаленным от других городов, а жилье в нем принадлежало в основном богатым иностранцам, которые проводили в своих дорогих бревенчатых шале всего несколько недель в году во время лыжного сезона. Это было место, где мало кто знал своих соседей и где никого не удивляли странные лица или машины. Виктор, который приезжал и уезжал часто, никогда не вызывал подозрений.

В одном из самых дорогих в мире продуктовых магазинов он купил молоко, яйца от кур свободного выгула, разные свежие овощи, английский чеддер, хлеб и копченый лосось. Его возмущала необходимость платить такие грабительские деньги женщине за кассой, но он знал, что подобные платежи могут сослужить ему здесь хорошую службу.

Остальную часть городка Виктор прошел, неся две сумки и кейс в левой руке. Он шел не по главной улице, а по боковым. Людей почти не было, и, удостоверившись, что за ним никто не следит, он свернул в лес, описывая полукруг по направлению к своему шале, которое находилось примерно в миле от основного скопления домов. Он осторожно шел через темный лес, хорошо зная дорогу, так что всматриваться ему было не нужно.

Когда за деревьями он увидел свое шале, освещенное лунным и звездным светом, ему захотелось броситься внутрь и рухнуть в постель. Больше всего он хотел уснуть и на целых восемь часов забыть про свою жизнь, но осторожность заставила его остановиться и присесть, чтобы посмотреть, нет ли признаков присутствия посторонних людей. Было почти невероятно, чтобы кто-нибудь знал, где он живет, но после Парижа он не мог позволить себе рисковать.

Виктор положил свои покупки и добрый час ходил вокруг дома, пока не убедился, что ни в доме, ни поблизости никого нет. Дом был со всех сторон заслонен густо растущими соснами, а к главной дороге от него вела единственная узкая дорога, доступная только полноприводным машинам. Собственный внедорожник Виктора находился в отдельно стоящем гараже. Было слишком темно, чтобы можно было разглядеть какие-либо недавние следы машин на дороге или людей на снегу вокруг дома, но Виктор не видел и не слышал ничего, что говорило бы о присутствии кого-либо поблизости.

Внутри, за деревянной, но укрепленной сталью дверью Виктору дышалось несколько легче, но он все же потратил некоторое время на тщательный осмотр дома. Шале, единственным владельцем которого был Виктор, было построено пять лет назад в традиционном савойском стиле – с шиферной крышей, деревянными балками, каменными стенами и дровяным камином. Оно было двухэтажным с четырьмя спальнями. Столько спален Виктору было не нужно, но шале не строятся в расчете на единственного жильца.

Обычной охранной системы в нем не было. Виктор не хотел, чтобы в случае если кто-нибудь проникнет в дом, власти узнали об этом и стали что-то вынюхивать. Вместо этого по дому были размещены сделанные на заказ датчики движения, связанные с видеокамерами высокого разрешения и высокочувствительными микрофонами, и эта система охватывала все уголки дома. Все устройства были тщательно замаскированы, а видеокамеры и микрофоны запрограммированы так, чтобы начинать запись только через две минуты после получения сигнала от датчика движения. Это позволяло им оставаться необнаруженными, если вошедший решит проверить дом сканером.

Во всех окнах были не простые стекла, а панели толщиной три дюйма из стекла и поликарбоната, которые не могла пробить даже высокоскоростная винтовочная пуля.

Усиленные дверные и оконные рамы были настолько прочными, что ручным домкратом их было не высадить. Открывались лишь немногие окна и то не полностью.

Виктор осмотрел все комнаты в установленном порядке и установленным образом. Все было на своих местах, и не было ничего лишнего или ненужного. Никаких фотографий и никаких вещей, которые могли бы указывать на личную принадлежность. Ничего такого, что указывало бы на то, кто он такой и откуда прибыл. Если кто-нибудь и проникал в дом, он не мог вынести из него почти никакой информации о жильце.

Его охранная система не зарегистрировала никаких вторжений, и это его обрадовало. Виктор открыл дверь в маленькую бойлерную и проверил, не влезал ли кто-нибудь в блок управления. Если бы он ввел некий код, то включился бы трехминутный таймер, и через три минуты размещенный под каменным полом заряд взрывчатки С-4 разнес бы дом по камушку. Не исключено, что когда-нибудь ему придется срочно покинуть дом и больше никогда в него не возвращаться.

Удовлетворившись проверкой, он разложил покупки и смог наконец-то расслабиться. Он долго стоял под душем. Он никогда не позволял себе принимать душ, где бы то ни было за пределами своего дома. Даже самый опытный киллер совершенно беззащитен, когда он, голый и безоружный, стоит спиной к двери, а шум льющейся воды заглушает все остальные звуки. Виктор убил в таких обстоятельствах довольно много людей, чтобы твердо знать: душ – это смертельная ловушка. Но дома он был в достаточной безопасности. Все тело его болело, и он заметил, что потерял с килограмм веса, да, двое суток без сна и отдыха – отличная диета для похудения. Хорошая пища и отдых быстро вернут ему форму. Серьезных ран у него не было, и в свете всего случившегося он понимал, что ему очень посчастливилось: он был жив и цел. От мысли о еде у него заныл желудок.

Когда у него не стало сил бороться с чувством голода, он закрыл душ, вытерся, еще раз проверил дом и приготовил большой омлет с сыром и лососиной. За ним последовал белковый коктейль, сдобренный витаминами и минералами, а после этого Виктор достал из морозилки ополовиненную бутылку финской водки. Он прошел в гостиную, сел перед роялем палисандрового дерева, откупорил бутылку и налил себе стопку водки. Рояль был марки Square Grand производства Vose and Sons 1881 года. Виктор нашел его в плачевном состоянии в венецианском торговом представительстве, купил за хорошую цену и переправил в Швейцарию для ремонта, но не реставрации. Он находил некую красоту в отсутствии совершенства. Рояль был в несколько раз старше самого Виктора и, казалось, гордился своими боевыми шрамами. Виктор немного поиграл Шопена и почувствовал, что его глаза закрываются.