Записки мертвеца - Георгий Апальков
План у меня примерно следующий: нужно собраться с силами, встать и для начала попытаться не упасть в обморок. Самочувствие серьёзно ухудшилась: температура переросла в жар и скоро, наверное, я начну терять сознание, а затем — стану совсем беспомощным. Ноги и руки, ослабевшие донельзя уже сейчас, совсем станут ватными. Нужно подняться и выйти наружу, обязательно затворив дверь. Там — каким-то образом увлечь за собой этих мелких мёртвых сорванцов, жаждущих крови, и отвести их куда-нибудь, где их можно было бы запереть, не дав вольготно разгуливать по дому. Так ты, Юля, сможешь выйти наружу, прежде прочего обыскав особняк как следует и найдя себе что-нибудь, при помощи чего ты сможешь защитить себя на дороге. Я пока не знаю, где я их всех запру, поэтому договоримся так: видишь закрытую дверь — не открывай её. Вот и всё. Как только найдёшь себе оружие для подстраховки — выходи на улицу и беги что есть сил к трассе, как я тебе уже говорил. Старайся не попадаться мёртвым на глаза и не шуметь. Видишь заражённого — обходи за километр. Да, и перед выходом подкрепись чем-нибудь: в холодильнике или в кухонных шкафах ты наверняка найдёшь что-нибудь питательное. Путь до города не близкий, и силы тебе понадобятся. Ну а я…
Как запру детишек, и, если не придётся для этого дать себя сожрать, пойду на улицу и постараюсь переманить на себя как можно больше тварей с улицы. Доведу их до трассы, а там — заманю в ближайшую лесопосадку и как-нибудь от них оторвусь. Звучит как фантастика, но почему бы не помечтать? Дальше, если всё получится, попробую найти на трассе машину. Если найду — вернусь за тобой, и мы вместе поедем в город. Там я отдам тебя военным и попрошу не убивать меня и дать в последний раз увидеться с Ирой. Думаю, свидание наше будет недолгим даже при самых лучших раскладах. Ну а потом — снова сяду за руль и, может быть, поеду в сторону дома, где я раньше жил, и где раньше жили мои родители. Я там давно не был.
Двадцать девятое июля. Одиннадцать лет с начала вымирания.
Позволю себе смелость оставить здесь эту запись в качестве эпилога.
В позапрошлом году мне исполнилось столько же, сколько было Константину, когда он погиб. Ровно тогда я и дала себе зарок вдохнуть в его записи новую жизнь, превратив их во что-то стоящее. Не знаю, получилось у меня или нет, но во всяком случае, теперь они существуют не только на бумажном носителе и не только в виде истрёпанных временем и приключениями старых тетрадок. От первоначального текста тут мало что осталось: сами записи были обрывочными, а подчас — трудночитаемыми из-за того, что паста или карандаш стёрлись под воздействием влаги или других естественных факторов. Так или иначе, общая фабула осталась нетронутой. Всё, через что прошёл Константин с самых первых дней и до своего последнего дня, было в неизменном виде перенесено сюда, в эту книгу. Разумеется, кое-где мне пришлось что-то додумать за него, где-то — чуть приврать, но в основе своей история осталась подлинной. За это я могу ручаться лично: многое из описанного им — а затем переписанного мной — я видела своими глазами.
Я многим обязана Константину: если бы не он, неизвестно, дожила бы я до сегодняшнего дня или нет. Во многом благодаря его последним усилиям я и смогла выбраться из той западни, в которую мы тогда угодили вместе. Любопытно было позже прочесть его дневник и взглянуть на всё происходившее его глазами. И я рада, что теперь мир первых дней вымирания сможете увидеть его глазами и вы, дорогие читатели и постоянные гости нашей скромной Кронштадской библиотеки. У каждого из нас с вами есть истории родных, близких и друзей, не доживших до сегодняшнего дня, но также, как и мы, переживших весь тот ужас, который был неразлучным спутником наступления нового порядка вещей. Многие — большинство — этих историй обречены так и остаться всего-то в нашей памяти и в лучшем случае передаваться из уст в уста, из поколения в поколения в виде сжатых, обрывочных фрагментов и зарисовок из жизни, которая совсем скоро — уже для наших детей — будет казаться дикой, непонятной и чуждой. Это замечательно, что им не суждено будет никогда столкнуться лицом к лицу с безжизненным телом, движимым одним только желанием высосать из тебя саму жизнь. Им не суждено будет увидеть улицы, наводнённые ходячими трупами, и не суждено познать тот животный страх, который раньше не выпускал нас за стены собственных квартир. И это — славно. Однако же, на мой взгляд, нелишним для них было бы узнать — хотя бы понаслышке — о том, какая беда обрушилась в своё время на нас — людей прошлого.
Если история Константина вдохновит хотя бы одного из нас — переживших войну с мертвецами — внимательно изучить истории своих погибших близких или, скажем, когда-нибудь сесть уже за собственные мемуары, значит, мою миссию и миссию этой книги можно будет считать выполненной. Лично я свою историю — от первых дней и до дня сегодняшнего — непременно как-нибудь расскажу. Но для начала нужно разделаться с этой повестью: оформить всё, сверстать, переплести — словом, много ещё работы. Перво-наперво надо найти, наконец, в недрах библиотеки постоянное пристанище для этой тетради. Прежде этого, думаю, нужно заново сшить
