Бренда Новак - Убежище
— Черт тебя подери, Эрвин. Черт тебя подери! Отправляйся обратно в ад, — яростно пробормотала она, когда сестра скрылась в холле.
Хоуп вылила чай Фейт в раковину, поставила чашку в посудомойку и пошла проверять двери и окна. Во время жары и прохладных бризов она иногда оставляла входную дверь открытой, позволяя прохладному воздуху проникать в дом. Этот маневр приносил весенние запахи, которые она так любила, — свежескошенная трава, анис, розмарин. Она жила там, где все друг друга знают, ходят в одну церковь в ближайшем квартале и не думают о кражах или насилии.
Но сегодня ее не интересовало, насколько безопасно ее соседство и как пригласить в дом бриз. Она собиралась запереться на все замки.
Когда она проходила по гостиной, между ее ног пулей пролетел Оскар. Он пробыл в доме почти весь день и даже позволил Фейт его покормить. Но выжидательное мяуканье у двери сообщило Хоуп, что он хочет выйти наружу.
— Ну, так иди, — сказала она, открывая дверь и придерживая москитную сетку.
Кот вылетел мимо нее на улицу, пронесся через двор и исчез в зеленой изгороди, отделяющей ее сад от сада мистера Париса.
Хоуп воспользовалась шансом и оглядела окрестности. Никаких странных машин поблизости. Никакого движения, никакого шума — все тихо и неподвижно. На крыльце миссис Крендал, что жила через дом от Хоуп, горел свет и отбрасывал на лужайку причудливые тени. Ничего необычного. Миссис Крендал оставляла включенным свет на крыльце каждую ночь.
В общем и целом эта ночь ничем не отличалась от обычной — спокойной и мирной.
Перед самым рассветом Хоуп разбудил звук сильного удара. Оставаясь в постели, она напрягла слух, пытаясь уловить что-то, кроме собственного дыхания. Нервы натянулись до предела от внезапно нахлынувшего осознания реальности. Что это было? Фейт? Она встала?
Хоуп посмотрела в темный холл. Она надеялась попять по отблескам света, что это ходит ее сестра. Но в спальне было так темно, что она даже поморгала, убеждаясь, что глаза открыты.
— Фейт? — тихо позвала она.
Никакого ответа.
Сбросив одеяла, Хоуп вылезла из постели и осторожными шагами направилась в холл. «Наверняка не о чем беспокоиться», — сказала она себе. Но при воспоминании об угрозах Эрвина и недавнем телефонном звонке у нее стало покалывать шею.
Конечно же Эрвин не мог так скоро вернуться. И конечно, он не станет никого травмировать.
«Конечно»? Хоуп осознала, что относительно своего дяди ни в чем не может быть уверена. Он так долго считал себя выше закона. Бог знает, на что он может решиться. Он считает, что Хоуп уже дважды обманула его, и обещал отомстить. И Хоуп понятия не имела, каким образом он «заставит ее заплатить». Но она не позволит ему захватить их врасплох. Или причинить вред Фейт.
Ступая тихо, как мышь, Хоуп прошла по дому и остановилась перед дверью комнаты Фейт. К счастью, та была открыта, и Хоуп заглянула внутрь. Кажется, сестра получила личного пространства больше, чем имела когда-либо в своей жизни, и не видела необходимости закрывать на ночь двери.
Слева от кровати располагалось окно. Оно выходило в сад, и растущие там тополя почти не пропускали света. Но через несколько секунд Хоуп удалось различить силуэт сестры. Фейт спокойно спала в своей постели.
Так откуда же был шум, который она слышала?
Она на цыпочках спустилась вниз и прошла через холл к гостиной и кухне, где окна пропускали гораздо больше света. Телефонная трубка по-прежнему лежала на столе, так что Эрвин не смог бы позвонить им еще раз. Она питала надежду, что позже сможет установить сигнализацию — на случай непосредственной опасности.
«Но сейчас еще нет никакой опасности. Я просто слишком нервничаю», — сказала она себе. Но от этого у нее не перестало сосать под ложечкой. И это не отменяло самого насущного вопроса: что сделает Эрвин, если вернется?
Хоуп вспомнила его ярость в ночь, когда он узнал, что она беременна от Боннера. Отец отозвал Эрвина в церкви и сказал, что хочет встретиться с ним дома, чтобы обсудить возникшую проблему. Но Эрвин приехал первым и стал обзывать ее всякими мерзкими словами — шлюхой, продажной девкой, дочерью дьявола. Он бы и ударил ее, если бы дома не было матери.
Фейт однажды сказала, что она верит — Эрвин любит Хоуп. Но Хоуп было виднее. С тех пор как она повзрослела настолько, чтобы отказывать ему и избегать его общества, он маниакально стремился заставить ее подчиниться. Но он никогда не любил ее.
Горящие цифры встроенных часов микроволновки бросали на кухонные стены зеленоватый блеск, напоминающий об инопланетянах. На глазах Хоуп цифры сменились с 2:34 на 2:35. Они заснули меньше трех часов назад. Но за три часа вполне можно было доехать из Супериора до Сент-Джорджа. Эрвин легко мог вернуться в Супериор утром вместе с Боннером, устроить звонок Фейт и потом ускользнуть опять, никем не замеченным. Каждая из жен просто подумает, что он с другой, а остальные святые братья ни о чем не догадаются. Держась поближе к стенам и темным углам, Хоуп глянула через застекленные двери во двор и потом открыла их. За крыльцом и старыми деревьями было трудно разглядеть что-то мелкое — только ворота в сад, гриль, садовую мебель. К счастью, никакого движения заметно не было.
Она постояла еще несколько секунд, прислушиваясь и выжидая.
Она уже собиралась пойти к передней части дома, как ее нервная система снова получила мощный залп адреналина.
Шум донесся с той стороны сада, где на специальной цементной площадке стояли мусорные контейнеры.
Хоуп сделала слабую попытку убедить себя, что это Оскар копается в мусорных объедках. Или ввязался в очередную кошачью драку. В Сент-Джордже не особенно следили за животными, и бездомных было великое множество. Но услышала она только зловещий стук сильного удара. Ни рычания, ни шипения.
Хоуп впилась взглядом в телефонную трубку. Она ринулась через кухню, чтобы повесить ее на рычажки, — и чуть не умерла от страха, услышав за спиной чей-то голос:
— Хоуп? У тебя все в порядке?
Она резко обернулась и увидела силуэт сестры у двери в холл.
— Фейт! Что ты тут делаешь? — тихо выдохнула она, прижимая руку к груди. Словно так можно было успокоить бешено бьющееся сердце.
— Я услышала какой-то звук, — негромко ответила та. — Ты его тоже слышала?
Хоуп кивнула.
— И что это было?
— Не знаю.
— Это может быть Эрвин, — сказала Фейт. — Не позвонить ли нам в полицию?
— Но ты ведь не думаешь, что он может сделать что-то… опасное?
— Он странный, — призналась Фейт. — Иногда он бывал со мной довольно мил. Но я не думаю, что сегодня, уезжая отсюда, он испытывал ко мне добрые чувства. Да и вообще жестоким он бывал много чаще.
Жестокий — это плохо. Особенно когда они среди ночи слышится звук сильного удара. Ногти Хоуп впились в ладони.
— В каком смысле он бывал жестоким?
Но сестра ответить не успела. На двери черного хода задергалась ручка, и Хоуп почувствовала, что у нее подгибаются коленки.
— Это — он. Это наверняка он, — сказала Фейт. — Звони в полицию.
Хоуп схватила телефонную трубку, но, даже подождав несколько секунд, не услышала в ней длинного гудка. Может, она мало подождала? Или Эрвин перерезал линию?
Ручка двери перестала дергаться. Мимо ближайшего окна проскользнула чья-то черная тень.
— Пригнись, — прошептала Хоуп, пытаясь дать телефону еще один шанс.
Фейт опустилась на пол и поползла к ней, а Хоуп снова прижала к уху трубку. Длинного гудка не было! Вот черт!
— Что случилось? — требовательно спросила Фейт. — Вызови полицию. Я не хочу, чтобы он проник в дом. Я не хочу, чтобы он…
— Он не может попасть внутрь, — почти не дыша, отозвалась Хоуп. — С нами все будет нормально.
Она быстро поползла по полу к буфету и вытащила из него свой самый большой нож.
— Что ты собираешься с ним делать? — спросила Фейт.
— Защищать нас. Иди в ванную и запрись там.
— Я тебя не оставляю. Он делает это из-за меня. Если я вернусь с ним, он перестанет. Наверное, я просто должна…
— Ты не пойдешь туда, куда не хочешь идти, — скачала Хоуп. — В любом случае он наверняка решил бы тебя наказать. И навредил бы ребенку.
Хоуп встала и на подгибающихся ногах добралась до окна. Она приставила к стеклу руку и посмотрела на улицу. На заднем крыльце сейчас никого не было. Или, по крайней мере, так казалось.
— Он ушел? — спросила Фейт.
Хоуп сомневалась, что Эрвин провел три часа за рулем, просто чтобы немного пошуметь.
— Непонятно.
— Может, включить свет?
— Нет! Если мы включим свет, то он нас увидит, а мы его — нет.
— Но он во всяком случае увидит, что мы не спим и знаем, что он поблизости.
— У меня такое впечатление, что его не волнует, знаем мы о нем или нет. А может, он даже сам этого хочет. Возможно, это часть его игры. Мы здесь одни. И он уже перерезал нам телефонный провод.
