Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце

— Он ночевал в Ричмонде, — сказал Брейди. — Должен вот-вот вернуться. Я выслал за ним полицейский эскорт.

— Как проходил вчера опрос предполагаемых свидетелей?

— Работали не только мои люди, но и представители штата и округа — всего восемьдесят человек. Обнаружив первое тело, мы опросили Бог весть сколько сотен студентов. Всех, кто учился в одной группе вместе с убитыми студентками, всех факультетских служащих, с которыми они общались, всех, кто мог быть в ссоре с ними, всех отвергнутых обожателей, даже тех, кто просто назначал им свидания. Мы опросили всех, кто проходил по университетскому двору в те вечера, когда они исчезли, и в то утро, когда было найдено первое тело. И никаких результатов. Никто ничего не видел и не слышал.

— И все же он смог похитить четырех женщин, а затем привезти их трупы обратно, — заметил Мэттьюз. — Можно подумать, что мы имеем дело с привидением.

— Вчера ночью, в ваше отсутствие, у нас тут произошла глупейшая история, — сказал Брейди. — Три моих женщины-полицейских, переодевшись в штатское платье, бродили по территории университета, надеясь привлечь внимание убийцы. Одна из них наткнулась на какого-то парня и вызвала по радио подмогу. Парень бросился бежать, и помощник шерифа с перепугу выпалил в него два раза из своей пушки, хотя даже не мог разглядеть его лица. К счастью, этот идиот стрелял так же хорошо, как и соображал.

— В кого же он стрелял?

— В какого-то психованного, который решил сам поймать убийцу. Этот псих даже вырядился, как рейнджер в камуфляже и вымазал грязью лицо.

— Как держатся студенты?

— У них началось массовое бегство, — сказал Брейди. — Словно наступили каникулы. Половина студентов пакуют свои вещи и как можно быстрее удирают из города. Те, у кого нет машин, берут их напрокат, или за ними приезжают напуганные родители. Прошлым вечером пустовали все места, где обычно собираются студенты. Не думаю, что здесь осталась хоть одна женщина с каштановыми волосами и ростом меньше пяти футов восьми дюймов.

— Полагаю, самое худшее еще впереди.

— Похоже, что так, — согласился Брейди. — Все оставшиеся студенты и добрая половина жителей этого проклятого городишки вооружились до зубов. Все оружейные магазины на сто миль вокруг распродают свой запас ружей, пистолетов и баллончиков с газом. Раскупили даже бейсбольные биты. Каждый носит с собой хоть что-нибудь. Общежития и городские квартиры превращены в вооруженные лагеря... А мы еще не развязались с этим делом, — добавил Брейди, показывая на тела. — После передачи вечерних новостей начнется настоящая паника.

— Не будем забегать вперед, — сказал Мэттьюз. Это были единственные утешительные слова, какие пришли ему на ум. Кто-то прошел мимо, и, обернувшись, Мэттьюз увидел встревоженного и запыхавшегося медицинского эксперта — Дейва Маурера.

— Простите, парни, — сказал Маурер. — Я постарался приехать как можно быстрее. — Он бросил взгляд на тела и остановился, чтобы собраться с духом, прежде чем подойти ближе.

Натянув хирургические перчатки, он встал на колени рядом с одной из жертв. Осторожно поднял ее голову и осмотрел затылок. Ту же операцию он повторил со всеми остальными.

Мэттьюз тоже надел перчатки и опустился на колени рядом с Маурером, который продолжал предварительное обследование.

— Что вы ищете? Затылочные раны?

— Вижу, вы не читали мой протокол о вскрытии первого тела, — сказал Маурер.

— Только что получил. Еще не успел прочесть.

— Пятая страница. Четвертый абзац.

Мэттьюз вытащил сложенный протокол из внутреннего кармана своей водонепроницаемой теплой куртки, куда он сунул его по пути из аэропорта. Он прочитал указанное экспертом место, затем перечитал вновь, хмурясь все сильнее и сильнее.

— Он проделал это со всеми тремя?

— Нет, только с первой.

— Я никогда еще не сталкивался с таким.

— Не удивительно. Мне не приходится обследовать столько тел, сколько обследует медицинский эксперт в большом городе, но я никогда даже не слышал о чем-либо подобном.

— Зачем он это делает? С какой целью?

— Хороший вопрос, — сказал Маурер, аккуратно раздвигая разрезанную грудь между стежками. — Могу вам сказать, что это не имеет ничего общего с сексуальными извращениями. Убийца поступал с холодным расчетом. Хотя он и не причинял сильной физической боли, но если он делал то, что я предполагаю, это был худший вид психологической пытки, какой только можно вообразить.

— Вы хотите сказать, что жертва была жива, когда он проделывал это?

— В противном случае это не имело бы никакого смысла.

— Кому еще была направлена копия вашего протокола?

— Только вашему Бюро. Следующим, кто увидит его, будет прокурор Соединенных Штатов, когда подозреваемого возьмут под арест.

Мэттьюз все еще злился из-за утечки информации о сколке краски и не хотел повторения подобных случаев. На горьком опыте он научился не доверять полицейским из мелких городов, ибо те слишком близко знакомы с представителями местной прессы и телевидения.

— Я был бы вам признателен, если бы протокол остался сугубо конфиденциальным, — сказал он Мауреру. — Я могу использовать его наряду с требованием не публиковать ложных признаний. Есть у меня и чисто личное соображение: я не хочу, чтобы семья девушки знала хоть что-нибудь об этом. Они и так пережили страшное горе, и не надо умножать их страданий.

— Я сделаю все, что могу, но в моем офисе работает десять человек.

Мэттьюз медленно переводил взгляд с тела на тело. Он увидел уже знакомые вырезы на внутренней части бедер. Задержав взгляд на лице самой далекой от него жертвы, он почувствовал позыв к рвоте. Это была дочь заместителя директора ФБР.

— Нанесенные увечья и швы идентичны тем, что были на первом теле?

— С некоторыми небольшими отклонениями.

— Сердца вырезаны у всех?

— До вскрытия я не могу сказать с полной уверенностью, — произнес Маурер. — Но похоже, что вырезаны.

Мэттьюз заметил, что на коже всех трупов поблескивает такая же серо-голубая пленка, как и на первом. Он прикоснулся к руке ближайшей к нему жертвы. Рука была холодная.

— Все тела были заморожены?

— И еще не оттаяли.

— Прошу вас, — сказал Мэттьюз, — изложите мне вкратце содержание вашего отчета о вскрытии первого тела.

— Оно несомненно составлено из четырех тел. Никаких следов семени на них я не нашел. Кровь принадлежит всем четырем жертвам.

— Отчего наступила смерть?

— Попросту говоря, они истекли кровью во время пыток.

— Когда их увечили, они были еще живы?

— Какое-то время, — объяснил Маурер. — И если учесть время похищения, ни одна из них не была убита сразу же. Они жили по крайней мере несколько дней. — Маурер отвернулся и сменил явно неприятную для него тему. — Кажется, я понял, каким образом убийца мог беспрепятственно похищать своих жертв.

Мэттьюз ждал, пока он пояснит свою мысль.

— Токсикологическое исследование проб ткани, взятых из всех частей первого тела, показывает наличие какого-то препарата с большим содержанием морфия. Это означает, что состав был введен всем четырем. К сожалению, лаборатория пока еще не произвела точного анализа. Но скорее всего это какое-то быстродействующее средство; введенный в определенной дозе, он не лишает сознания, но вызывает состояние полной пассивности и покорности: тот, кому он впрыснут, может идти, но не может сопротивляться. Я нашел следы от укола шприцем в обоих предплечьях первого тела, а это предплечья двух разных людей. Такие же ранки есть и на двух предплечьях этих тел. Полагаю, что он использовал автоматический инъектор с пружиной.

— Почему вы так полагаете?

— Потому что все ранки одинаковой глубины. Этого не бывает, если используют обычный шприц. Если и у этих тел ранки той же глубины, мой вывод можно считать окончательным.

— Но ведь автоматический иньектор не так-то просто достать?

— Сомневаюсь, что вы найдете больницу или магазин медицинского оборудования, где бы они были.

Маурер вернулся к своей работе, осмотрел вагинальную полость одной из девушек и вытащил первую записку. За ней последовали еще две.

Маурер пинцетом передал записки Мэттьюзу, и тот вместе с Брейди прочел их.

Первая записка гласила: «НЕ ЗНАЛ Я, ЧТО СЕРДЦЕ ТВОЕ ХОЛОДНО...» Вторая: «ТЫ МНЕ УЛЫБАЛАСЬ ТАК МИЛО». Третья — «КАК ЛЕД, ХОЛОДНО, КАК МОГИЛА».

— Могу ли я вам помочь? — спросил Маурер.

Мэттьюз покачал головой.

— В этих словах есть что-то ужасно знакомое, — сказал Брейди, когда Мэттьюз убрал записки в отдельный пакет. — Что было написано в первой записке? «КОГДА Я ВПЕРВЫЕ ТЕБЯ ПОВСТРЕЧАЛ»?

— Да, — ответил Мэттьюз.

— Я где-то слышал все это, — сказал Брейди, повторяя слова про себя. — Не помню где, но обязательно вспомню.

Мэттьюз встал и посмотрел на северную часть стадиона.