Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце
— Можно предположить, что наш приятель ездил в Бруклин, чтобы повидать своих русских дружков-мафиози, а через два дня вернулся домой?
— О да, — сказал Хэк и, снова просмотрев пачку, вытащил из нее другой лист.
— Тут у меня для вас кое-что о Джули Хаузер, репортере «Вашингтон пост».
— Я же тебя ясно предупредил, чтобы ты не пытался проникнуть в компьютерную систему «Вашингтон пост»! — взорвался Грегус.
— Я получил эти данные не оттуда, босс, — сказал Хэк. — Я узнал номер ее машины от группы наблюдения. У нее вирджинский номер. В этом штате принято ставить на автомобильных номерах номер страховой карточки. Короткие электронные переговоры с банком данных вирджинской автоинспекции установили, что у Хаузер были нью-йоркские права еще до получения вирджинских. Короче, я связался с Олбани, затем с отделом занятости нью-йоркской мэрии, пользуясь номером ее страховой карточки. Она — бывший полицейский. Нью-йоркский детектив из отдела расследования убийств. Прослужила десять лет, затем вышла в отставку. Хотите ли знать, почему?
Несколько мгновений Грегус молчал, заинтригованный. Затем сказал:
— Да. Выясни о ней все что можно.
— Ну, вы даете, босс, — сказал Хэк с широкой ухмылкой. — Ведь это охватывает всю ее жизнь, вплоть до рождения. А может быть, и историю ее родителей.
— Попытайся ограничить свой размах, — сказал Грегус. — Узнай то, что может пригодиться.
— Хорошо.
— Как насчет записи телефонных разговоров Малика?
— Я как раз хотел это сделать, когда вы вошли.
— Так сделай, прямо сейчас. Если что-нибудь раскопаешь, сообщи, я буду в кабинете.
Грегус зашел в маленький, отделанный панелями орехового дерева кабинет рядом с кухней, сел за стол и надел наушники. Затем нажал кнопку воспроизведения на катушечном магнитофоне и вновь услышал надменный, самоуверенный голос Малика. Он говорил по-американски так же хорошо, как и проверяющий его офицер-американец, может быть, даже свободнее, шире используя разговорные выражения.
Все разговоры Малика с проверяющим, длившиеся более шестисот часов, были записаны на этих катушках. Грегус не имел ни малейшего понятия, каким образом эти разговоры могут пролить свет на теперешнее поведение Малика или его планы, но это было все, чем он сейчас располагал.
Он стал выдвигать ящики стола в поисках коробочки зубочисток, с которыми редко расставался с тех пор, как бросил курить.
В нижнем ящике, на стопке регистрационных журналов, лежала пачка сигарет. Грегус долго смотрел на нее, прежде чем протянул руку. Вот уже десять месяцев, как он бросил курить. В таком напряжении долго не продержишься, подумал Грегус, сдирая прозрачную обертку. Крутанул колесико настольной зажигалки, закурил и глубоко, с наслаждением затянулся, затем удовлетворенно вздохнул, между тем как в наушниках продолжал звучать голос Малика.
Глава 12
С первым проблеском восхода с взлетной площадки около академии ФБР в Куантико, Вирджиния, в воздух поднялся вертолет «Белл Джет Рейнджер». Единственным его пассажиром был спецагент ФБР Джек Мэттьюз. Он пытался вздремнуть во время короткого перелета в Шарлоттсвиль. С того момента, как было найдено первое тело, он позабыл, что существует восьмичасовой рабочий день, а за последние два дня спал всего семь часов. Он был предельно утомлен и физически и умственно. Большую часть предыдущего дня он провел в изматывающей дискуссии с ведущими экспертами из отдела исследования прикладной психологии.
При расследовании убийств, после ареста подозреваемого, в лабораториях ФБР успешно применялись тесты на серологические реакции, анализы ДНК, микроскопическое исследование волокон, снятие отпечатков и другие чудеса криминологии. Но они практически бесполезны при определении типа личности преступника.
Эксперты, специализирующиеся по психологическому профилированию маньяков-убийц, смотрели на те же свидетельства под другим углом зрения. Они исследовали прежде всего психические извращения и выверты. Методы и стиль убийцы, незначительные, как бы не имеющие отношения к убийствам поступки, в которых проявилась его индивидуальность, результаты лабораторных исследований, цветные фотографии тела и того места, где оно было найдено, и все наличные свидетельства — все это рассматривалось не с криминологической, а скорее с психологической точки зрения, как проявления извращенной натуры преступника. Это давало возможность определить тончайшие особенности его «почерка» и подвергнуть анализу его больной ум.
В случае с «Трупосоставителем» — это словцо внушало им отвращение, но его так часто использовала пресса, что они применяли его ради удобства, — надо было ответить на специфические вопросы. Почему убийца так калечит своих жертв? Почему вырезает лишь сердце? Оставляет ли он его себе как некий сувенир? Не проявляет ли он каннибальских инстинктов? (Они полагали, что нет.)
Ритуальны ли наносимые увечья или это плод изощренных психосексуальных отклонений? Почему преступник выбрал именно это место, чтобы выставить тело напоказ? Почему убийца так тщательно скрывает улики, а вместе с тем оставляет записку и сколок краски — вещественные доказательства?
Исследования показали, что маленький комочек красной глины, найденный на сцене амфитеатра, мог быть из любого места на территории в двести квадратных миль вокруг Шарлоттсвиля, а волосы принадлежали жертве. Два вещественных доказательства, оставленные убийцей, едва ли могли принести существенную пользу. Записка была написана на самой обычной бумаге и самым обыкновенным фломастером. Лаборатории ФБР установили, что зеленая краска «металлик» произведена заводом Крайслера: под различными названиями она использовалась для окраски многих моделей лимузинов и фургонов, выпущенных в 1993 году заводами, производящими «крайслеры», «доджи», «плимуты», «иглы» и «джипы». В Шарлоттсвиле, вероятно, продали сотни машин такого цвета, и не было никакой гарантии, что Малик купил ее именно здесь.
Для профилирования личности убийцы был использован весь имеющийся материал. К десяти часам вечера, после четырнадцатичасового совещания, проходившего без перерыва в конференц-зале, куда подавали пиццу, прохладительные напитки и кофе, стал более четко вырисовываться психологический портрет убийцы. «Трупосоставитель» был высокопрофессиональным убийцей. Стихийный убийца нападает обычно внезапно, быстро убивает свою жертву; охваченный яростью, он, как правило, не пытается спрятать тело или унести его с места преступления. Он сразу же убегает, случайно оставляя какие-нибудь вещественные доказательства и свидетельства, характеризующие его личность. Он не обдумывает или почти не обдумывает своих преступлений. Если непрофессиональный убийца наносит увечья своей жертве, то делает это грубо, даже зверски.
«Трупосоставитель» же наносил тщательно продуманные, целенаправленные увечья. Он старательно готовил свои похищения, все предусматривал и осуществлял их методично. Вещественные доказательства он оставлял только намеренно, пытаясь повлиять на ход расследования; возможно, таким образом он выражал презрение к своим преследователям или желал создать напряженную атмосферу, отвечающую его извращенным потребностям.
Все эксперты сходились в том, что преступления совершены одним убийцей. Это, по всей вероятности, белокожий человек от двадцати пяти до сорока лет, скорее всего, ближе к сорока, ибо для полного развития подобного психоза требуется время. Можно предположить, что он параноидный шизофреник и наверняка уже совершал такие убийства. Его бурная активность может указывать на то, что много лет он сдерживался. Непреодолимая склонность к насилию и нанесению увечий несомненный признак того, что он готовится к новым убийствам. Судя по тому, что он хорошо знаком с территорией университета и принятым здесь распорядком, он живет в Шарлоттсвиле или его окрестностях. Должно быть, питает к женщинам глубокую ненависть. Вероятно, рос без отца, а мать грубо с ним обращалась. Никогда не имел ни брата, ни сестры. Это очень умный, физически сильный и привлекательный человек, обладающий даром убеждения. Он педантичен и тщательно следит за своей внешностью. Своих жертв убивает не сразу; надевая наручники, связывает и пытает их; орудия пытки хранит в каком-то тайном месте.
Во время похищений он, возможно, разыгрывает роль представителя закона или какого-нибудь официального лица, чтобы сразу же полностью подчинить себе своих жертв. Поэтому-то никто не слышал никаких криков и не видел следов борьбы. В детстве он, предположительно, жил в мире фантазий. Его сдерживаемые эмоции прорывались в фантастических причудах, как бы предсказывающих преступления, которые он совершал, когда вырос. В увечьях явно просматривалась сексуальная фантазия, даже если сексуальный акт и не совершался. Есть основания думать, что он часто бывал несостоятелен в интимных отношениях с женщинами. Сейчас его сексуальная фантазия разыгралась еще сильнее, и нетрудно предвидеть, что он будет убивать вновь и вновь, все более странными способами.
