Лоренс Гоф - Сэндсторм
– Украшений на нем не было? Кольца, цепочки?
– По-моему, нет.
– Часы?
– Не заметил.
– Они называли друг друга по имени?
– Нет.
– А тот, который вел машину и остался за рулем, когда ты вылез наружу, – расскажи мне про него. Как он зачесывает волосы, какого размера его ушные мочки, пользуется ли он дезодорантом – словом, все, что помнишь.
Понукаемый Дауни, Чарли принялся описывать внешность бандита. Когда Дауни убедился, что больше Чарли сказать нечего, он потребовал столь же подробного описания наружности второго головореза – того, кто был вооружен автоматом. Он внимательно слушал, иногда перебивал, уточнял ту или иную деталь, однако не делал никаких записей – возможно, в кармане у него лежал включенный диктофон или, что вероятнее, комната для допросов была напичкана разнообразными подслушивающими устройствами. Впрочем, какая разница? Чарли быстро сообразил, что сам по себе не интересен Дауни, что того интересуют лишь бандиты.
– Вы вышли на улицу, и что дальше?
Чарли описал Дауни желтый «фиат» с треснувшим лобовым стеклом, отсутствующими колпаками колес и драной кожей на заднем сиденье, однако сколько ни старался, не сумел вспомнить номер и обнаружил, что запамятовал маршрут, хотя и был уверен, что очутился на острове Гезира отнюдь не кружным путем и что по дороге не было ни остановок, ни встреч с сообщниками бандитов.
– Постарайся вспомнить, на какой улице стоял тот дом. Это крайне важно.
– Мы переехали мост Эль-Тарир, миновали «Спортивный клуб» и свернули на Шагарет-эль-Дурр. Вы знаете город? – Дауни кивнул. – Дальше… Я боюсь ошибиться. Было темно.
– К тому же ты так перепугался, что тебе было ни до чего. Опиши дом.
– Три этажа. Оштукатуренные стены белого или бледно-желтого цвета, изгородь с железными воротами, решетки на окнах.
– Сколько всего окон?
Чарли зажмурился. Поначалу перед его мысленным взором возник лишь фонарь над крыльцом, который одно мгновение ярко светился, а в следующее уже погас; затем в сознании, словно на фотоснимке, проступило изображение здания.
– Два на каждом этаже, справа и слева от двери.
– Джимми сказал, ты утверждаешь, что входная дверь была открыта.
– Да.
– Хочешь перекусить? – справился Дауни. Он пребывал в некотором затруднении, не зная, верить Чарли или нет; потом решил, что в любом случае хватит грозить кнутом, пора предложить пряник. – Здесь подают шикарные булочки с отрубями. Тебе понравится. – Дауни подошел к двери, распахнул ее и произнес нечто неразборчивое, обращаясь к тому, кто находился в коридоре. А Чарли и не подозревал, что их охраняют! Интересно, с какой стати? Или тут так заведено? Дауни закрыл дверь, вернулся к столу, встал напротив Чарли и поглядел на того сверху вниз. – Сколько ты весишь? – Чарли передернул плечами. – Наркотики принимаешь? – Чарли помедлил с ответом, но для Дауни оказалось достаточно заглянуть допрашиваемому в глаза. – Гашиш?
– Да. Но последние пару месяцев я воздерживался.
– Что-нибудь еще?
– Нет, никогда.
– Закатай рукава. – Дауни тщательно осмотрел руки Чарли, выискивая следы уколов. – Когда жил в Лос-Анджелесе, употреблял? – Чарли отрицательно покачал головой. – Да, парень, таких, как ты, поискать. – Дауни обошел вокруг Чарли и вдруг взялся массировать тому шею. – Тебе не мешает постричься и побриться, а заодно и переодеться. – Его пальцы ловко разминали мышцы. – Расскажи мне, что случилось после того, как вы вошли в дом.
Чарли вспомнил захлопнувшуюся с тихим щелчком дверь, снова, будто наяву, ощутил под ребрами тупое рыло автомата и покорно двинулся к лестнице. Он начал подниматься. Ступеньки заскрипели, и в первый момент, услышав этот звук, Чарли решил, что бандит выстрелил. Он описал второй этаж: тускло освещенный коридор, фотопортреты в затейливых рамках – суровые старики с неодобрительно поджатыми губами и испепеляющими взглядами, немые свидетели трусости, проявленной им на площадке, когда он даже не попытался помочь женщине в ночной рубашке.
– Где ты взял инструменты, которыми открыл сейф? Они принадлежали тебе или твоим похитителям?
– Не мне.
– Уверен? – Дауни саркастически усмехнулся. – Значит, ты забрался в сейф, и тут началась пальба? Бах! Бах! – Дауни хлопнул в ладоши. – Здорово, правда? – В его зрачках плясали искорки смеха, однако Чарли не заметил взгляда Дауни, поскольку вновь перенесся в ту комнату и прижался к полу возле раскрытого сейфа. На стенах мерцали блики оранжевого света, гулко звякали гильзы, мужчина в пижаме, весь в крови, рухнул на порог, пахло порохом и смертью… – А потом ты зарезал своего спутника, схватил деньги и дал деру, так? И где же эти деньги?
– Остались в кофейне.
– Ясно. Джимми сообщил, что ты не помнишь ни названия кофейни, ни улицы, на которой она находится.
– По-моему, где-то в квартале Абдин.
– Сумеешь отыскать?
– Да, если она не сгорела дотла.
– Что еще ты позаимствовал из сейфа? – спросил Дауни со смешком.
– Ничего.
– А как же лавры Али-Бабы? Неужели там не было бриллиантов?
– Кажется, нет.
– Сейчас я объясню, что означают мои вопросы. – Дауни поднял правую руку жестом регулировщика уличного движения на оживленном перекрестке. – Примерно неделю назад в автокатастрофе на Александрийском шоссе погиб один араб по имени Азиз Механна. Мы полагаем, что тебя похитили его дружки. Азиз был медвежатником, то есть взломщиком сейфов. Кроме того, он баловался политикой. Ты слышал о таком деятеле – Муамар аль-Каддафи?
– Ливийский диктатор?
– Он самый. Рейган окрестил его «бешеным псом с Ближнего Востока». Впрочем, Ронни пришел и ушел, а Муамар по-прежнему сидит в своем кресле. Азиза подозревали в совершении нескольких террористических актов, причем мы уверены, что эти взрывы финансировались Ливией. Скажи мне вот что: те, кто похитил тебя, были обыкновенными бандитами или же их можно записать в приспешники Каддафи?
– В сейфе не было ничего, кроме денег.
– Ладно. Ты схватил бабки и убежал. А что потом?
Чтобы закончить свой рассказ, Чарли потребовалось немного времени. Он излагал все в подробностях, однако всячески избегал упоминать о странном конверте с листком папиросной бумаги внутри. Дауни сочувственно хмыкнул, когда Чарли поведал о непредвиденном купании в пруду; впрочем, его уловка не подействовала, ибо Чарли, по-видимому, успел разобраться в ходе разговора, с кем имеет дело. Должно быть, Дауни почувствовал, что клиент насторожился, а потому стал задавать вопросы как-то невпопад. Чарли продолжал. Когда он рассказал о «БМВ», пьяной компании в салоне и выходке Салли, Дауни громко рассмеялся, явно не поверив ни единому слову. Тут в дверь постучали, и порог комнаты переступил морской пехотинец, который держал в руках пластиковый поднос. На нем стояли большой термос и бумажная тарелка с грудой пышущих жаром булочек.
– Угощайся, – предложил Дауни. – Ах да, у тебя болят зубы. Между прочим, можем вылечить в два счета. Потерпи, я сейчас. – Он взял одну булочку и следом за морским пехотинцем вышел из комнаты. Дверь захлопнулась.
Чарли посидел, подумал, затем отвернул колпачок термоса и налил себе горячего кофе. Ему вспомнились манеры Дауни.
Как легко тот переходит от дружелюбия к враждебности! Нет, с ним надо держать ухо востро, иначе он того и гляди устроит какую-нибудь ловушку.
* * *Ричард Фостер сидел, положив ноги на стол, и читал вчерашний выпуск «Вашингтон пост», доставленный утром с дипломатической почтой. Он изучал спортивный раздел. «Краснокожие» вновь сели в лужу: вели-вели в счете в матче с «Патриотами», а в конце игры сдали и позволили сопернику выиграть с перевесом всего в одно очко. Внезапно раздался звуковой сигнал. Фостер нажал кнопку на селекторе.
– Что случилось, Дороти?
– Пришел мистер Дауни, мистер Фостер.
– Пусть подождет. – Фостер перелистнул страницу. Судя по календарю, «Краснокожие» проводили следующую игру вечером в понедельник на стадионе «Джек Мэрфи» против «Ковбоев Далласа». Фостер закрыл газету и сложил ее так, как привык в те дни, когда работал почтальоном, а потом сунул в медную мусорную корзину. Во всем должен быть порядок. Он снова нажал на кнопку и произнес:
– Хорошо, Дороти, пригласите его.
Первое, что бросилось в глаза Фостеру, – россыпь коричневых крошек на лацканах пиджака Дауни. По ангельской улыбочке Дауни вполне можно было предположить, что он минутку назад закусил канарейкой, а вовсе не заурядной шоколадкой.
– В чем дело, Джек?
– В Чарли Макфи. – Не вынимая рук из карманов, Дауни подошел к окну и посмотрел на улицу. В дальнем конце квартала на крыше британского посольства, лениво трепыхался «Юнион Джек»; часовые у ворот, замершие в неподвижности, выглядели раскрашенными оловянными солдатиками. Дауни перевел взгляд на отражение Фостера в поляризованном оконном стекле и решил про себя, что в жизни тот куда уродливей.
