Лоренс Гоф - Сэндсторм
– Так и есть, – подтвердил Свитс.
– Не понял.
Мунго показал на телеэкран. Нолан повернул голову, и Свитс нанес ему левой хук в челюсть. Нолан рухнул на стол; телефон слетел на пол, следом посыпались бутылки. Глаза агента были закрыты, рот широко разинут, из рассеченной нижней губы сочилась кровь.
– Можно сосчитать до десяти, – сказал Свитс, – но, сдается мне, формальности излишни.
– Ну вот, не дал и мне поразвлечься.
– Откуда мне было знать, что он вырубится с первого удара? – Свитс резким движением свернул пробку с горлышка очередной бутылки и вылил ее содержимое в глотку Нолана, затем открыл вторую и плеснул агенту в лицо.
– Разумно, – заметил Мартин.
Свитс рассовал несколько бутылок по карманам Нолана.
Тот застонал, приподнял правую руку и пробормотал что-то неразборчивое. Мунго схватил его за галстук и поставил на ноги. Глаза Нолана приоткрылись.
– Играем по-честному? – поинтересовался Мартин. Свитс кивнул. Тогда Мунго дернул агента к себе, навстречу занесенному для удара кулаку. Голова Нолана откинулась назад и глухо стукнулась о столешницу.
– Отлично, – похвалил Свитс. – Приятный звук.
– Да, белые не умеют танцевать, однако музыканты из них неплохие.
Самолет вылетел точно по расписанию, и Свитс, поставивший на это известную сумму, выиграл очередное пари. Как обычно, он занял место у окна. К ним подошла стюардесса.
Высокая, стройная, с кофейного оттенка кожей, прямым носом и тонкими губами, она относилась к тому разряду людей, которых Свитс презрительно именовал «комедийными ниггерами». Таких, как она, было полным-полно в труппе «Косбишоу». Мунго – рост шесть футов три дюйма, вес двести тридцать фунтов – заключил по взгляду девушки, что пришелся ей по вкусу. Стюардесса сообщила, что самолет простоит в Париже до утра, и спросила, не хочет ли он поужинать с ней в каком-нибудь ресторанчике.
– В другой раз, детка, – отозвался Мартин. Он не доверял стюардессам, исходя из того, что они слишком уж доступны.
Свитс не разделял подобных предрассудков, но гордость не позволяла ему подбирать объедки.
Как выяснилось, даже согласись Мунго на предложение стюардессы, у него все равно ничего бы не вышло. В Орли приятелей встретил двойник агента Нолана, который вручил им три билета первого класса до Каира.
– Минутку, – сказал двойник. – Вас ведь должно быть трое.
Свитс изучил свой билет, затем поглядел на часы на стене за спиной агента. До вылета оставалось полтора часа. Египет – страна мусульман, а мусульмане, как известно, заклятые трезвенники.
– Не хочешь заглянуть в бар? – справился он у Мунго.
– Может, лучше поднимемся на Эйфелеву башню?
– Чего?
– Ладно, идем в бар. – Мунго повернулся к агенту. – Тебе велено не отходить от нас, пока мы не улетим? – Агент кивнул. – Хорошо, но учти: ты платишь за выпивку и не раскрываешь рта, как бы мы над тобой ни потешались. Усвоил?
Агент явно не мог понять, шутит Мунго или говорит всерьез.
– Он не шутит, – сказал Свитс. – Если не веришь, свяжись с агентом Ноланом.
Глава 9
Каир
Дауни беззвучно вошел в комнату. Клиент сидел на деревянном табурете и курил сигарету. Дауни притворил дверь.
Чарли стряхнул пепел в крышку с баночки из-под джема, промахнулся, испуганно огляделся по сторонам, заметил Дауни, который смотрел на него, и торопливо отвернулся. Дауни сунул руки в карманы и прислонился к стене. Чарли в последний раз затянулся сигаретой, огонек которой тлел у самого фильтра, уронил окурок на мраморный пол и раздавил каблуком.
Дауни порадовался за него, но виду не подал.
– Меня зовут Джек Дауни, – представился он. – А вы – Чарли Макфи?
Чарли кивнул. Дауни подошел к столу, цокая каблуками по полу, и уселся на краешек так, что его бедро оказалось на расстоянии какой-нибудь доли дюйма от правой руки Чарли.
– Сколько времени вы пробыли в Египте?
– Два года с хвостиком.
– А в Каире?
– Я торчал здесь почти безвылазно.
– Поконкретней, пожалуйста.
– Послушайте, – проговорил Чарли, ерзая на табурете, одна ножка которого была чуть короче остальных: по всей видимости, это сделали намеренно, чтобы доставить допрашиваемому еще больше неприятностей, – ваш коллега уже выяснил у меня все подробности.
– А, Джимми Абрамс. Знаешь, Чарли, пожалуй, я открою тебе маленький секрет. Джимми у нас новичок, ему надо набираться опыта. Понимаешь, он соображает, какие следует задавать вопросы, но пока не умеет правильно истолковывать ответы. Ну да ничего, научится. Кстати, сколько тебе лет?
– Сорок три, – отозвался Чарли после паузы, в течение которой пытался вспомнить свой возраст.
– Да, приятель, выглядишь ты старше. Когда родился?
– В марте.
– А точнее?
– Шестнадцатого марта.
– Черт возьми! – воскликнул Дауни. – Оказывается, у нас с тобой разница в одиннадцать лет и три дня. Мы оба рыбы. Ты знаком с астрологией?
– Нет.
– Рыбы бывают двух разновидностей. Они либо милы до отвращения, либо отъявленные негодяи. Так или этак, третьего не дано. – Дауни положил руку на плечо Чарли и стиснул пальцы чуть сильнее, чем следовало, если то был дружеский жест. – Готов поспорить, ты уже разобрался, кого я тут представляю?
Чарли закурил новую сигарету.
– Осторожно, – предостерег Дауни. – Пожара нам не надо. – Чарли задул спичку и положил ее в крышку. – Из какого ты, говоришь, города?
– Из Лос-Анджелеса.
– И утверждаешь, что являешься американским гражданином?
– Да.
– Сколько пробежек сделал за свою карьеру Малыш Рут?[3]
– Что?
– Да так. – Неожиданно Дауни стукнул кулаком по столу.
Чарли подскочил от испуга. Дауни уставил на него палец и произнес:
– Абрамс терпеть не может причинять людям боль, хотя без этого порой просто не обойтись. А он мягок, что твоя устрица.
– Вы хотите сказать, что вам нравится делать другим больно?
– Не пойми меня неправильно. Я вовсе не садист. – Дауни пожал плечами. – Мне приходится всякий раз убеждать себя, что без этого ничего не добиться. Любой мало-мальски приличный специалист по допросам скажет тебе то же самое. Всем нам необходима способность проникать в суть, а цель, как тебе наверняка известно, оправдывает средства. – Он сунул руку в карман пиджака. – Как насчет шоколадки? – Чарли озадаченно моргнул. – Швейцарская. Пальчики оближешь!
– У меня от сладкого зубы болят.
– В глубине души, – заявил Дауни, отказавшись от продолжения поисков, – все люди – мерзавцы, уж такова человеческая природа. Чем ты занимался до приезда в Каир?
– Бизнесом.
– Неужели? И каким именно?
– Я владел компанией, которая изготавливала замки и системы безопасности.
– А сейфы?
– И их тоже.
– Ага! Вот почему тебя похитили и потащили на Гезиру! Те бандиты решили, что коли ты знаешь, как изготовить сейф, то должен соображать, как его взломать. Однако откуда они узнали, кто ты такой?
– Понятия не имею.
– Может, ты время от времени промышлял грабежом, связался с уголовниками? – Чарли уставился на тлеющий кончик сигареты, от которого поднимался к потолку витиеватый дымок. Дауни улыбнулся. Ему только что пришла в голову любопытная мысль. – Сорок три года… А во Вьетнаме ты, часом, не был?.. – Чарли кивнул. – Интересно. Образованный человек… Звание?
– Лейтенант.
– Где воевал?
– Под Хе-Саном, уже в самом конце.
– Выходит, ты служил в морской пехоте? Завербовался добровольно? – Чарли снова кивнул. – Расскажи поподробнее.
– Я был подрывником.
– Мины устанавливал?
– Да.
– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Итак, ты специалист по замкам и вдобавок умеешь обращаться со взрывными устройствами. – Дауни призадумался, пожевал нижнюю губу, – Тот дом в Гезире, какой в нем был сейф?
– Не помню.
– А если я пригрожу вырвать тебе ногти?
– Египетский.
– А троица, которая тебя похитила… Какой национальности были те люди?
– Их было двое, а не трое.
– Ну да, конечно.
– Не знаю.
– Может, евреи?
– Может быть.
– Они говорили на каком-нибудь языке, кроме английского?
– Не знаю.
– Сможешь узнать их, если увидишь?
– Наверно.
– Опиши того, который вошел вместе с тобой в дом.
– Рост приблизительно пять футов десять дюймов. Здоровый такой, весит, должно быть, около двухсот фунтов.
– Толстый?
– Нет, не толстый, а именно здоровый.
– Цвет волос?
– Черный. Глаза карие. Смуглое лицо, большие руки…
– Шрамы?
– Не видел.
– Украшений на нем не было? Кольца, цепочки?
– По-моему, нет.
– Часы?
– Не заметил.
– Они называли друг друга по имени?
