Наль Подольский - Книга Легиона
— Ты что, веришь в ясновидение? — с ужасом спросила Марго и отшатнулась от стола, будто перед ней поставили тарелку с живыми жабами и скорпионами. — Это же сплошное шарлатанство!
— Не всегда. Есть люди, выдержавшие многократную проверку. Да та же Ванга, к примеру. Ты слышала, чтобы хоть кто-нибудь ставил под сомнение ее предсказания?
— Действительно… а я об этом и не подумала… как странно…
— Вот, вот. Те, кто скептически относятся к ясновидению, предпочитают о ней просто не помнить.
— Вероятно, ты прав, — согласилась Марго неохотно. — Но, надеюсь, к нашим делам это не имеет отношения?
— Только косвенное… Когда мы говорим о проникновении одного сознания в другое, — это условность. Сознание — в мозгу, а один мозг с другим напрямую вступать в связь не может. Это, считай, доказано. Проникновение идет на уровне подсознания. А это — сообщающиеся сосуды, то есть проникновение всегда взаимно. Если некто вторгся в мое подсознание так, что из него в мозг выхлестнул приказ вскрыть себе вены, значит в моем подсознании теперь имеются сведения об этом субъекте, и не меньшие, чем у него обо мне. Но вот получить их не просто. Доступ к собственному подсознанию для нас жестко заблокирован, ради нашей же безопасности.
— Почему ради безопасности? Не понимаю.
— Подсознание связано с информационными источниками огромной мощи, глобального, если не вселенского уровня — тут мы можем только гадать. Так вот, представь себе пятилетнего ребенка, умеющего пользоваться всяким оружием, синтезировать яды и взрывчатые вещества, строить и разрушать сооружения — долго ли он проживет, не говоря о его приятелях? Теперь понимаешь?
— Ну, в общем, да, — недоверчиво протянула Марго.
— Значит, вопрос в том, чтобы добыть из моего подсознания хоть какие-то сведения об этой чужой воле, которая смогла, невзирая на существующие естественные запреты, приказать мне убить себя. Как это сделать, пока не знаю. Надо что-то придумать.
Долго думать ему не понадобилось, потому что уже через час он активно названивал по телефону.
Марго тем временем совершила вылазку в окрестные магазины. Теперь, когда их двое, придется покончить с привычкой перекусывать когда попало и чем Бог пошлет — она чувствовала внутреннюю потребность уже сегодня приготовить полноценный обед. В ней явно прорезывались до сих пор не востребованные инстинкты домохозяйки.
Но благим намерениям Марго не суждено было осуществиться. Она едва успела разместить принесенные продукты в своем не слишком объемистом холодильнике, как Платон бесцеремонно оторвал ее от этого приятного занятия:
— У тебя диктофон в порядке?
— Пока еще не подводил, — в ее голосе не прозвучало ни малейшего удивления: ей вдруг показалось, что она ждала этого вопроса.
— Батарейки свежие?
— Вроде бы, да.
— Тогда поехали.
Не задавая вопросов, Марго загрузила в сумку диктофон, сигареты и ключи от входной двери. Разбираться сейчас, с какой стати Платон вдруг начал командовать, она сочла несвоевременным. Впрочем, он по пути снизошел до некоторых пояснений. То, что он бормотал после эпилептического припадка, в принципе, может быть восстановлено под гипнозом. Именно это они и попытаются сделать. Друзья и коллеги порекомендовали ему бывшего его же однокурсника, которого он не помнит, но тем не менее — ныне одного из сильнейших гипнотизеров. Он лечит от пьянства, курения и нарушений в сексуальной сфере. Никакого отношения к медицине это все не имеет — он просто вводит в транс пациента и внушает ему, что алкоголь прежде всего рвотное средство, или что табак пахнет отбросами, или что он (она) обладает стопроцентной полноценностью и привлекательнейшими для противоположного пола сексуальными качествами. Не на всех, но на большинство это действует, по крайней мере на время. Но в данный момент им нужен именно такой добротный ремесленник.
Несмотря на это скептическое предварительное разъяснение, Марго слегка сробела при виде гипнотизера. Он олицетворял собой величие современной медицинской науки. Высокий, дородный, в элегантном пиджачном костюме и поверх него в не менее элегантном нейлоновом халате; с проседью в черных густых волосах, с умным и доброжелательным взглядом, он, казалось, еще не вполне отвлекся от изысканий, важных для всего человечества, ради столь мелких, в сущности, забот посетителя.
Поскольку появление Платона было предварено звонком, удостоверяющим, что они оба — питомцы одной alma mater, две минуты коммерческого времени было потрачено на взаимную идентификацию, и у Марго была возможность не спеша оглядеться. Вдоль стен на полках стояли толстые книги в роскошных переплетах, в том числе и старинных, кожаных, а местами, вместо книг, красовались различных фасонов и размеров колбы, реторты и вовсе диковинные сосуды, кое-где соединенные стеклянными змеевиками. Все это припахивало алхимией и средневековьем, явно носило спекулятивный характер, и скепсис Марго по отношению к гипнотизеру восстановился. На отдельном овальном столике располагались стеклянные и металлические шары разных размеров, а также косо усеченная пирамидка из неведомого металла, темного, с оливковым отливом. Маслянистый блеск ее граней привораживал взгляд, отвести от нее глаза было трудно.
— Это помогает пациентам абстрагироваться, — пояснил гипнотизер, подметив любопытство Марго. — Но я ими не пользуюсь, разве что по желанию пациента, — добавил он с тонкой и очень приятной улыбкой, несомненно играющей свою роль как при терапии, так и при определении гонорара.
— Моя помощница, — небрежно представил Марго Платон, словно только сейчас обратил внимание на ее присутствие.
— Вообще-то, я — родственница, — простодушно уточнила она, — потому и помогаю, по-родственному. А в миру я — следователь прокуратуры по особо важным делам.
Физиономия гипнотизера на секунду сделалась лицом обиженного ребенка, а Платон метнул в родственницу свирепый взгляд, не успев еще сообразить, что эта ее бестактность в ближайшем будущем уменьшит ущерб для его кошелька.
— Ну что же, если вы не против, займемся непосредственно сеансом, — объявил гипнотизер, утеряв некоторую долю своей многозначительности.
Платон кратко ему объяснил, что от него требуется, и тот приступил к делу. Он усадил пациента в кресло с блестящими рычажками, позволяющими, решила Марго, менять углы наклона любой из его частей.
— Расслабьтесь, — сказал гипнотизер и сделал в воздухе вялый жест раскрытой ладонью.
Никакой реакции не последовало, и на его лице отразилось удивление вместе с любопытством.
— Хорошо… Сосчитаем до десяти… Один… два… три… четыре…
После счета «три» Платон обмяк в кресле, и его голова откинулась назад.
— Отлично, — гипнотизер подошел поближе. — Проверка: вы находитесь в состоянии гипноза. Вы осознаете это?
— Осознаю, — непривычным, глухим голосом выдохнул Платон.
— Теперь немного положительных эмоций. Вы сидите в саду. Светит солнце и поют птицы.
На физиономии Платона появилось идиотически-блаженное выражение: он подставлял лицо несуществующему солнцу и слушал щебетание несуществующих птиц. Марго стало неловко и обидно за него. Но ведь он пошел на это сознательно… Ничего не понимая в гипнозе, Марго, тем не менее, почувствовала, что присутствует при работе высококлассного спеца. Это ее удивило: она привыкла к тому, что всегда было «или — или». Или показушник, или специалист. А тут и то, и другое сразу. Да, вот они, новые времена…
— А теперь вы лежите… просто лежите и ни о чем не думаете… — гипнотизер нажал сбоку кресла на одну из кнопок, и его части, негромко шурша, задвигались таким образом, что кресло превратилось в горизонтальную койку без подголовника, а Платон плавно переместился в лежачее положение.
— У вас был припадок эпилепсии…
Все тело Платона напряглось, и он вытянулся струной.
— Не напрягайтесь, приступ уже закончился. Только что, сию секунду…
Платон расслабился, и на его мгновенно побледневшем лице возникло уже знакомое Марго просветленное выражение.
Гипнотизер сделал знак рукой, чтобы она подошла, и показал жестом, что пора включить диктофон, который она держала наготове.
— Ваши мысли, как никогда, ясны. Что вы чувствуете?
— Мои мысли, как никогда, ясны. Мне холодно.
— Мы накрываем вас теплым одеялом.
— Спасибо, теперь хорошо. Удивительно хорошо.
— Что еще вы чувствуете?
— Беспредельное знание. Полную власть над миром.
— На что распространяется ваша власть? На людей, животных, предметы?
— На все. Я могу менять законы природы. Я могу зажечь новое солнце. Я могу творить мыслью.
— Вы намерены изменить мир?
— Нет.
— Почему? Он вам кажется безупречным?
— Нет.
