Алексис Парнис - Мафиози
В ту ночь она с изумлением познала те искупительные возможности, которыми обладают деньги. Даже самые глубокие раны человеческого достоинства мог излечить чудотворный зеленоватый пластырь. За несколько месяцев она набила долларами целый чулок. Ночью она прятала его в своей постели, сжимала ногами с извращенной страстью. Что мог понять Марио в этом высшем наслаждении, которое отодвигает на второй план все прочие функции американской клетки, зараженной канцерогенной страстью к стяжательству? Некогда Марио признался ей, что занимался любовью с Адрианой, только когда дети были в школе... Она только посмеялась над этим недоразвитым в грехе. Он прожил почти тридцать лет своей жизни в примитивном аду греческих бедняков, который является лишь простой железной жаровней, по сравнению с индустриальной домной американского сатаны. Как мог он понять животные чары местного общественного договора? Порабощайся сегодня, вплоть до потери человеческого достоинства, чтобы пришло время, когда ты начнешь порабощать других таким же образом. Если бы она рассказала, до каких пределов дошло ее собственное порабощение, он отбросил бы ее от себя, как вонючую мышь выгребных ям. Точно так же, впрочем, и она сама гнала от себя это ужасное воспоминание, которое порой грызло ее существование... Когда она решила открыть свой первый бар, рядом с доками порта, она связалась со стариком Джеком, богатым ростовщиком, который дал ей необходимый капитал. Раз в неделю она ходила в его богатую холостяцкую квартиру, ложилась на кровать, он валился на нее, испуская рык голодного сексуального зверя, но вместо того, чтобы выпустить сперму, старикашка мочился на нее, и она вынуждена была его отчитывать с материнской строгостью за несдержанность и часто даже стегала прутиком по спине (в этом тоже заключалась его слабость). Позже, когда она стала «большой леди Мафии», потребовалось, чтобы исчезли некоторые обременительные свидетели ее «долгого путешествия в ночи». Старик Джек был найден однажды утром утопленным в ванне, до краев полной мочи.
Однако бар, который она открыла на его деньги, оказался золотым дном. Расположенные вокруг порнокинотеатры были местом подогревания клиентов, которые, как бешеные кидались на доступных девочек Клаудиа. В этот-то бар и явилась впервые на встречу с ней мафия.
Клаудиа встретила ее людей с классической улыбкой женщины, которая заманивает, играя роль заманиваемой. Именно с надеждой, что ее найдут подобные типы, открыла она этот бар - ты должен быть чем-то, чтобы тебе предложили что-то в Америке.
Они преобразили ее радикально, за несколько лет, со своднической ловкостью фокусников Голливуда, которые берут пригоршню грязи, крикливо рекламируя ее как «божественную глину», и быстро лепят из нее нереид. Возможно, ей следовало бы начать свою историю именно с этой поры, когда она приобрела уже какое-то лицо. В конце концов, и луна показывает свою позолоченную сторону...
- Марио, - сказала она ему, вставая с кровати. – Ты хотел бы поехать ко мне в квартиру? Ты никогда там не был...
- Попозже, - сказал тот и притянул ее к себе в новом эротическом вдохновении.
Она ответила, как и в предыдущий раз, непроизвольной любовной лихорадкой, непривычной для нее. Случай был совершенно нов, почти девствен. Не потому, что она в первый раз лежала с мужчиной, приговоренным мафией. Три раза до сих пор ее великолепное тело служило волшебным мостом, по которому ничего не подозревавшие любовники переправлялись от любви к смерти. Разве она не задержала в Лас-Вегасе вероломного шулера Павонэ, чтобы он не сел на самолет, улетающий на Дальний Восток, с полумиллионом долларов в чемодане? А Тино Фалиани, молодой «капо» Бруклина, с гангстерским очарованием Алена Делона? Его любовь стала печатью искупления: он хотел жениться на ней и зажить добропорядочной мирной жизнью в Италии. Один знакомый высокопоставленный полицейский помог бы им, если бы они дали некоторые сведения о падроне... Третий ее покойник был Грэхем из Питтсбурга -высший руководитель в секретном производственном отделе металлургической компании. Она сумела заставить его выдать им планы, которые интересовали падроне, а затем, прежде чем он в раскаянии побежал к своим хозяевам, чтобы признаться в своем злосчастном преступлении, его отправили исповедоваться богу...
Однако Марио был любимым сыном падроне. Вся мафиозная держава оплакивала бы его горькими слезами. Его могила стала бы местом умилительного поклонения, которое знало лишь кладбище в Арлингтоне. Отныне она рассматривала себя в роли неофициальной, но по существу вдовы Марио Паганини... Какая извращенная фантазия, - зашептали бы непосвященные. И однако, если хорошенько подумать, то можно обнаружить, что каждая добропорядочная женщина в матриархальной Америке баюкает себя подсознательной тщеславной мечтой стать долголетней вдовой какого-нибудь выдающегося мужа, управлять им всецело без возражений с его стороны и почитать его с пафосом ретроспективной любви, свободной от нежелательного противления, создаваемого его обременительным отсутствием. Насколько более привлекательным выглядел Марио, когда его вот так освещала ее будущая любовь...
Ее квартира находилась на восемнадцатом этаже многоквартирного дома в Бронксе, с подземным гаражом, большим парком, стадионом и бассейном с подогретой водой. На Марио произвела впечатление дверь, которая открывалась определенным сочетанием, подобно сейфу. Но когда он вошел внутрь, то поразился еще больше. Он увидел богатую квартиру любительницы искусства с суперсовременными вкусами, золотую отделку американского общественного лифта, который с истинно демократической скоростью возносит вчерашнего жителя подвала на небо. Большая гостиная была полна антиквариата, картин и скульптур. Рядом с ней находилась огромная студия, с видом на реку, специально оборудованная для высоких духовных наслаждений. Библиотека требовательного читателя, вооруженного страстью собирателя, дискотека меломана-эстета и совершеннейшая стереофоническая система, вписанная в мебель великолепной работы. И кроме того, рояль старинной редкой марки, который смотрелся как огромный музыкальный динозавр, принесенный непосредственно из эпох великих классиков.
- На этом рояле играли знаменитые музыканты. Я часто приглашаю избранных людей. Хочешь, я организую вечер на следущей неделе ради тебя?
Изысканная улыбка рафинированной хозяйки дома тоже была живым произведением искусства из коралла, слоновой кости и алебастра. Утреннее солнце марта улыбалось по-летнему ее устами.
- Я вижу, ты живешь богатой жизнью, - сказал он.
- Твой отец очень щедр к своим преданным сотрудникам. Особенно ко мне...
Благосклонностью падроне она всегда измеряла свой успех, которым, конечно, была обязана всецело ему. Он был мудрым учителем. От него она узнала, какую великую преображающую силу имеет экономический достаток и как быстро вновь приживается новая жизнь на человеческих органах, умерщвленных убожеством нищеты.
Ее зрение и слух быстро умиротворились, открыв магию цветов и звуков. Она начала читать, ходить на концерты и художественные выставки, брала уроки танцев, фонетики и даже актерского искусства. Она уже многие годы сохраняла с расчетливым оттягиванием Пенелопы титул кандидатки на место звезды. Так она легко могла вращаться в роскошном мире Голливуда, служащем приманкой для всякого рода фигур политической и экономической жизни. Что же касается продюсеров и их предложений, то она всегда знала, как отклонить их с тактом, создавая впечатление привереды, еще не выбравшей великую роль своей карьеры. Но она уже играла. Это была удачливая Мата Хари мафии!
Многие, конечно, находили ее образование поверхностным - чем-то вроде пластикового покрытия газона, которое в считанные часы превращает пустырь в зеленую площадку для гольфа. Но какое это все имело значение? В конце концов, слабое образование Монро не помешало Миллеру жениться на ней, делало ее еще привлекательней... Во всяком случае, жизнь Клаудиа действительно цвела, пока падроне поддерживал, ничто в мире не могло ее вернуть назад в прошлое, пустое и лысое, как череп.
- Надеюсь, и ты будешь так же великодушен, как твой отец, когда станешь когда-нибудь падроне, -сказала она.
Однако голос был усталый и бескрылый, будто говорила она с маленьким мальчиком, который мечтает стать кардиналом, когда вырастет, и не догадывается, как близка его смерть...
Глава 9
Филантропический праздник в пользу жертв талидомида, скандально нашумевшего в США транквилизатора, ведущего к рождению детей-уродов, который организовала итальянская колония Нью-Джерси, дал в первый раз двум всесильным кланам возможность сотрудничать гармонически. Карузо представляли помещение для мероприятия -владелец аристократического центра «Эмпайр» был их человеком. Паганини брали на себя организацию -Марио был назначен председателем оргкомитета. В первый раз за двадцать пять лет люди Паганини мирно шагали по территории Карузо. В первый раз люди Карузо с дружеской готовностью выполняли распоряжения одного из Паганини.
