Алексис Парнис - Мафиози

Алексис Парнис

Мафиози

Глава 1

Над вершинами небоскребов, напоминающих узорчатые сталагмиты, светилось ослепительно белое сияние вечности. Затем сталагмиты приняли мрачный вид, сверкая, как густые, налезающие один на другой ряды острых акульих зубов.

В этот момент Марио проснулся и не нашел никакого смысла в своем странном сне. Какое отношение может иметь к Америке Марио Кондекорто, зарабатывающий себе на хлеб игрой на трубе в оркестре припортового ночного клуба «Калипсо»?

Неожиданно вспомнилось, как прошлой ночью он великолепно сыграл блюз, щемящий сердце, как «Хижина дяди Тома»... Блюз заказали какие-то американские матросы-негры, до слез сокрушавшиеся после, почему талантливый артист прозябает в полутемном пирейском кабаре с дурной репутацией. Ему бы уехать в Америку, там он стал бы великим артистом!

Похоже, их слова посеяли в его душе семена тщеславия, проросшие с фантастической быстротой в оранжерее сна. Но стоило открыть глаза среди зимнего дня, морозного, как холодная логика, весь сон тут же поблек. Марио, впрочем, это не очень-то огорчило. Хотя он был еще совсем молод, шел ему двадцать седьмой год, но недолюбливал он устремленные к величию сны. Ведь сон означает всякие перипетии, а Марио стал испытывать отвращение к сложностям раз и навсегда еще с момента своего запутанного рождения.

Появлением на свет он был обязан незаконной связи итальянской медсестры и ее соотечественника - карабинера, служившего во время оккупации на Керкире. Его звали Игнацио Кондекорто, позднее он погиб в каком-то германском лагере. Мать умерла еще до окончания войны, и таким образом Марио остался сиротой в Греции, где его забрали в приют. Он вырос греком, получил греческое гражданство и вспоминал о своем итальянском происхождении только в минуты отчаяния или гнева. Тогда он поднимал руки к небу и драматически вопрошал: «Мать Италия, зачем ты меня родила, а ты, тетка Греция, зачем меня вскормила среди этой мерзости?»

Он жил в районе Тисио, за линией электрички, в старом одноэтажном доме без каких-либо удобств, гораздо хуже своих материальных возможностей. Но под этой черепичной крышей существовал большой комфорт: хозяйка дома, Адриана, сорокапятилетняя соломенная вдова, с тремя детьми от двух разных мужей. Ее прошлое было полно бурь и ураганов, оставивших, однако, после себя сердце, мягкое и смиренное, как небесная радуга. Его-то, во всей красе и со всеми оттенками, она и подарила Марио несколько лет назад. Нежно-голубой оттенок заботы сменялся багрянцем любви. И все это на фоне неба, очищенного от угрозы скандала, ревности и брюзжания супруги в постели. Идеальная ситуация для Марио, не любившего осложнений...

Неожиданно его спокойная жизнь была прервана. Он еще нежился в постели, когда услышал звонок и затем мужские голоса. Говорили снаружи, во дворе, с Адрианой. Вскоре она вошла к нему растерянная:

- Марио, тебя спрашивают двое мужчин...

- Кто такие?

- Мне кажется, полицейские... Один одет в белый плащ, а другой - в черный!

- Полицейские? Но я не давал полиции никакого повода... - сказал он без особой уверенности, словно пытаясь скрыть то, что не скроешь, или спрятаться за собственную ладонь. Разве не было всем известно, что еще до установления диктатуры он со своей трубой принимал участие в различных левых митингах, выдувая призывные мелодии? Как-то раз даже схлопотал за это дубинкой по голове - это было во время манифестации строителей. Этот прискорбный случай был занесен в его личное дело. Он знал это доподлинно, потому что его вызывали тогда в муниципалитет.

- Но ведь прошло три года с того времени, Адриана. На кой ляд им все это вспоминать?

Ему подумалось: видимо, они вновь стали извлекать на поверхность старые дела и внимательно их перетряхивать - как это делают хозяйки со старой одеждой, хранимой в сундуках - вот это выбросить, это отдать в чистку...

- О мать Италия, зачем ты меня родила, а ты, тетка Греция, меня вскормила?... - начал трястись Марио.

Адриана утешила его с материнской добротой:

- Не надо так, мой бамбино! В конце концов, если что случится, у меня ведь есть тот двоюродный брат, лейтенант интендантства. Он тебя, вызволит. Такие люди ох как сильны в этом мире...

Марио постарался принять как можно более скромный вид. Надел свой наиболее «верноподданнический» костюм - тот, который он одевал на похороны, - и вышел во двор.

Первое знакомство было обнадеживающим: два загадочных посетителя вели себя совсем не по-полицейски.

- Имею честь говорить с достопочтенным господином Марио Кондекорто? - вежливо спросил первый, в белом плаще.

- Счастлив с вами познакомиться, - мягко проговорил второй, в черном.

- С кем имею честь говорить? - в тон им отозвался Марио с глубоким, почти японским поклоном.

- Мы из службы розыска, - сказал белый.

- И наблюдения... - добавил черный.

И будто бы их мрачные сообщения были приятными комплиментами, оба вновь начали свои поклоны, но, когда плащ белого несколько приоткрылся, Марио с истинным ужасом успел заметить ремни пистолетной кобуры под пиджаком.

Он решил, что не стоит искажать суетливостью виновного свое невинное лицо:

- Могу я узнать, что происходит, господа? – спросил он.

- Это вы узнаете там, куда мы поедем... – отозвался белый.

- Я надеюсь, вы с нами проследуете... – добавил черный.

- Это для вашего же блага... - уверил его один.

- На улице нас ждет машина, - сказал другой, показывая Марио, что тому следует идти впереди.

- Проходите... - стал настаивать белый.

- Проходите... Проходите... - проговорил как эхо черный. (Наверняка эти собаки иронизировали над ним).

Автомобиль, ожидавший на углу, оказался - вот сюрприз! - совершенно не похож на полицейский. Сверкающий лимузин напоминал колесный океанский лайнер и не шел ни в какое сравнение с другими автомашинами. Шофер был под стать экипажу. Он был одет в униформу, кожаные перчатки и фуражку. С глубоким поклоном открыл он дверцу для Марио и аккуратно закрыл ее за ним, как это делают для официальных лиц или с редкой дичью, когда хотят ее надежно запрятать в клетку.

Когда выехали на проспект Сингру, белый нажал на кнопку, и в спинке сиденья открылись скрытые там прелести: маленький бар, таивший в своей полости всех сжиженных демонов алкоголя, которых только можно вообразить. Впрочем, Марио закачало, и он увидел мир вверх ногами и без спиртного, стоило только начаться разговору двух его загадочных сопровождающих.

- Знаю, вы не пьете... - сказал белый.

- ...кроме как в исключительных случаях... - добавил черный.

- И лишь мятную с небольшим количеством льда...

- Прошлогоднее желудочное кровотечение вынуждает вас быть осторожным...

- Верно... У меня действительно было небольшое желудочное кровотечение... - прошептал Марио, пораженный их осведомленностью.

- Как раз в первый день Пасхи... - потряс его еще раз черный.

- Вы поели в таверне жареных лещей... А они оказались подпорченными...

Они выехали на прибрежный проспект, и, пока не достигли Глифады, сопровождающие выказали удивительную осведомленность в его биографии. От значительных событий до самых незначительных. Они знали, кто был директором в его детском доме, кто - командиром в армии, сколько запросов он послал в Красный Крест, разыскивая в Италии и по всему миру своего отца... И так же хорошо обо всех важных стадиях его жизни. Спутники были осведомлены также и о его футбольной деятельности - каждое воскресенье он ходил на стадион подбадривать свою любимую команду сигналами на трубе. Дошло до того, что они напомнили ему о той легкой гонорее, которую он подхватил, когда неопытным юношей начал работать в ночном клубе,

- Юношеские шалости... - сказал один, подмигнув с заботливым пониманием.

- Ну да, кто их не совершал, - ностальгически хмыкнул другой.

Когда проехали Варкизу, двигаясь в неизвестном направлении, Марио уже смотрел на них, как на сверхъестественные существа. Его охватила паника, когда на ум пришла одна кинокартина о внеземных пришельцах, которую он видел по телевизору. Он с особым вниманием изучил их лица: смотрятся естественно, как лица людей немолодого возраста, немного усталые, но с выражением деятельной проницательности. Он взмолился, чтобы они в действительности оказались полицейскими - чего вовсе не желал совсем недавно, - и рассердился на себя за то, что так прслушно последовал за ними, даже не попросив предъявить удостоверения. Впрочем, он слышал, что гражданин не может требовать подобного у властей во времена диктатуры. А тем более Марио, у которого полно причин рассматривать самого себя как некий «эрзац» гражданина этой страны.

- Извините... - набрался он наконец смелости спросить, когда они проехали и район Святой Марины. - Но куда вы меня везете?

- К начальнику нашей службы... - отозвался с готовностью белый.

- К мистеру Сорело... - сказал черный.