Джон Сэндфорд - Жертва безумия
— Никому. Возможно, родным. Это известно девочке…
— И, вероятно, этому идиоту Гедлеру. Надо достать запись радиопередачи, узнать, что он наболтал…
— Возможно, девочка рассказала репортерам.
Грив включил воспроизведение, они снова начали слушать.
— Да, он сказал «нефинеи». Н-Е-Ф-И-Н-Е-И или Н-И-Ф-И-Н-Е-И.
Лукас бросил взгляд на телефонную книгу. Лестер полистал ее.
— Ничего нет.
Походив по комнате, Лукас спросил Лестера:
— Моя фамилия упоминалась в прессе? Кто-то писал, что я веду расследование?
Лестер слегка улыбнулся: фамилия Лукаса не один год мелькала в газетах. Иногда это вызывало раздражение.
— Нет.
— Этот парень знает из газеты, что я веду расследование…
— У нас есть «Пайонир пресс» и разные выпуски «Стар трибюн». Можно посмотреть, но сомневаюсь.
— Просто тебя знают в лицо. И твоя машина тоже многим известна. Возле школы толпились репортеры. Может, кто-то интервьюировал Манета или Данна и они что-то сказали. Или тот человек, выступавший по радио вчера вечером…
— Хм.
Лукас вспомнил о парне, сидевшем утром в лавке, где продавались игры. Он был похож на похитителя.
— Хотите, чтобы я разобрался с этими нефинеями? — спросил Грив.
Лукас кивнул.
— Да. Если окажется, что никто о них не слышал, загляните в магазины с играми. Возможно, это персонажи игр или название новой игры. Затем проверьте по книге Толкина «Повелитель колец» и так далее. В городе есть магазины, где продается научная фантастика. Поговорите с продавцом, вдруг это герои книжной серии… вероятно, фантастической.
— Похоже, этот парень — хитрая бестия.
— Да, — кивнул Лукас. — И он постарается доказать это. Он продержится дней пять-семь. Надеюсь, кто-то останется в живых к тому моменту, когда мы возьмем его.
Глава 7
Насилие сломило Энди.
Когда Мэйл отпустил ее, она ощутила панический страх и боль, однако сохранила ясность сознания. Когда Мэйл уводил Женевьев, она спорила с ним, умоляла.
Через час она «поплыла».
Энди свернулась на матрасе, перестала говорить с Грейс и закрыла глаза. Охваченная дрожью, она потеряла представление о том, сколько времени прошло, откуда доносятся звуки и кто с ней в погребе.
Грейс несколько раз подходила к матери, давала ей клубничную содовую, пыталась заставить поесть, сняла с себя пальто и накрыла им Энди. Та натянула его на голову и теперь не видела света лампы, переносного туалета, голых серых стен. Под пальто она почти верила в то, что это ночной кошмар…
Кажется, она несколько раз просыпалась и заговаривала с Грейс и Женевьев, один раз с Джорджем. Порой ей казалось, что душа витает где-то над ней, как облако. Потом, возвращаясь к действительности, Энди удивлялась, почему она здесь, на этом матрасе?
Но иногда наступало полное просветление: Энди открывала глаза, смотрела на свои колени, подтягивала их к подбородку и радовалась тому, что она под пальто.
Энди осознавала свое состояние. Это безумие, думала она в короткие моменты, когда к ней возвращался разум. Она наблюдала это состояние у других в течение многих лет. Теперь это впервые случилось с ней.
Один раз ее посетило видение, или сон: несколько мужчин, дружелюбных, но торопливых, в халатах техников или ученых, поместили ее в стальной цилиндр размером с телефонную будку. Потом цилиндр закрыли сверху стальной крышкой. Один из техников, интеллигентный, вежливый человек с легким немецким акцентом, произнес: «Ты должна выдержать высокую температуру. Если ты ее выдержишь, все будет хорошо…»
Какой утешительный сон, подумала Энди в момент просветления. Она видела этого блондина в рекламе «мерседеса» или «БМВ». Но суть заключалась не в нем, а в цилиндре: никто не мог добраться до нее, когда она находилась там.
Долго балансируя на грани между сознанием и беспамятством, она наконец сосредоточилась на самой себе. Ощутив проблеск разума, Энди приподнялась. Грейс сидела на бетонном полу перед монитором компьютера. Экран был пуст.
— Грейс, с тобой все в порядке? — прошептала Энди.
Грейс рассеянно взглянула на нее.
— Мама?
— Да.
— Мама, ты…
— Мне уже лучше, — сказала она дрожа.
Грейс подползла к ней.
— Мама, ты спорила с папой…
— Джон Мэйл избил, изнасиловал меня, — сказала Энди.
Она наконец произнесла это слово. Грейс должна знать, что случилось, должна помочь ей.
— Да…
Грейс отвела глаза, по ее щекам потекли слезы.
— Но тебе уже лучше?
— Кажется, да.
Энди заставила себя встать на колени, затем, держась рукой за стену, поднялась с матраса. Ноги были ватными. Энди одернула юбку, поправила блузку. Он забрал ее лифчик: она помнила это… Вновь всплыла сцена насилия.
Повернувшись спиной к дочери, Энди стянула трусики, осмотрела их и увидела небольшое пятно крови. Он разорвал ее не слишком сильно.
— С тобой все в порядке? — прошептала Грейс.
— Думаю, да.
— Что нам делать? — спросила Грейс. — Что с Женевьев?
— С Женевьев? — Господи! Женевьев! — Мы должны подумать, — сказала Энди, обернувшись к дочери.
Она снова опустилась на матрас, притянула к себе Грейс и прошептала:
— Прежде всего надо установить, не подслушивает ли он нас, можем ли мы говорить. Заберись ко мне на плечи, а я попытаюсь встать. Ты осмотришь потолок, проверишь, нет ли там микрофона. Он мог положить микрофон в одно из вентиляционных отверстий.
Грейс кивнула, и Энди громко добавила:
— Кажется, со мной все в порядке, но мне нужно поспать.
— Полежи немного, — сказала Грейс.
Энди встала на корточки, и Грейс села ей на плечи. Она весит, вероятно, килограммов тридцать пять, подумала Энди. Ей удалось подняться. Они походили по комнате. Голова Грейс почти касалась потолка, девочка водила пальцами по темным деревянным доскам, ощупывала углы, засовывала руки в вентиляционные отверстия. Наконец она прошептала:
— Все в порядке.
Энди снова приблизила губы к уху Грейс.
— Я расскажу кое-что о Джоне Мэйле. Я хочу знать, заговорит ли он об этом, когда спустится в следующий раз. Спроси меня о нем. Спроси, почему он это делает.
Грейс кивнула.
— Мама, почему мистер Мэйл делает это? Почему он причинил тебе боль?
Вопрос прозвучал неестественно, фальшиво, но, возможно, примитивная магнитная запись скроет это.
Энди выдержала длинную паузу.
— Думаю, он компенсирует себя за сексуальные проблемы, с которыми столкнулся в детстве. Его родители усугубили ситуацию — отчим избивал его палкой…
— Ты хочешь сказать, что он сексуальный извращенец?
Энди дернула дочь за руку, предупреждая: не заходи слишком далеко…
— Возможно, его проблема — чисто медицинская. Нарушение гормонального баланса, которое еще не изучено. Мы делали анализы, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми методами, которыми владеем сейчас.
Грейс, кивнув, сказала:
— Надеюсь, он больше не причинит нам боли.
— Я тоже, — сказала Энди. — А теперь постарайся заснуть.
Сначала они почувствовали его приближение, потом услышали шаги. Грейс прижалась к матери; Энди ощутила, что сознание снова покидает ее. Нет! Она должна выдержать это.
Засов сдвинулся, петли заскрипели, и дверь приоткрылась.
— Не позволяй ему забрать меня, как Женевьев, — взмолилась Грейс.
Мэйл снова прикрыл дверь, и Энди услышала новый звук. Цепочка. Прежде она не видела наружной стороны двери. Значит, там два запора. Им не удастся открыть дверь изнутри.
— Не двигаться! — приказал он, войдя в погреб.
Мэйл принес две пластмассовые тарелочки с едой и пластмассовыми ложками. Оставив их на полу, он попятился назад.
— Где Женевьев? — спросила Энди, приподнявшись и сжав рукой края блузки.
— Я оставил ее возле супермаркета «Хадсон», — ответил Мэйл. — Велел найти полицейского.
— Я не верю тебе, — сказала Энди.
— Правда, — сказал Мэйл, отводя глаза в сторону. Сердце Энди сжалось от страха. — Нас разыскивает Дейвенпорт.
— Дейвенпорт?
— Это высокий полицейский чин в Миннеаполисе, — с почтением сказал Мэйл. — Он сочиняет игры.
— Игры? — Она растерялась.
— Да, военные, ролевые и компьютерные игры. Он богатый человек. И при этом полицейский.
— О! — Она поднесла пальцы к губам. — Я слышала о нем… Ты его знаешь?
— Я ему позвонил, — сказал Мэйл.
— Когда… сегодня?
— Часа два тому назад.
Он явно гордился собой.
— Ты сообщил ему о Женевьев?
Он снова отвел глаза.
— Нет. Я позвонил ему из супермаркета после того, как оставил ее там. Вероятно, он пока не знает о ней.
Еще не придя полностью в себя после насилия, Энди заставила себя понять этого человека и то, что он говорит. Ей показалось, что она видит его страх или, возможно, неуверенность.
