Себастьян Фитцек - Терапия
Увидев свое отражение в зеркале, он испугался. Никаких сомнений, он болен. Бледная кожа и темные круги под глазами. Пот на лбу. Стеклянный взгляд. И кое-что еще.
Что-то не так.
Виктор уставился на свое отражение, силясь вглядеться в собственные глаза. Но это ему не удалось. Чем сильнее он напрягался, тем более размытой становилась картина.
— Проклятые таблетки, — пробурчал он, включая душ.
Как обычно, старому генератору потребовалось некоторое время, чтобы нагреть воду, но в отсутствие жены некому было возмущаться бесполезной тратой воды.
Виктор то и дело смотрелся в зеркало над мраморным умывальником, ощущая огромную усталость. Мерное журчание воды помогало ему думать.
«Что-то не так, но я не могу понять что. Все как-то… расплывается».
Оторвав взгляд от зеркала, он открыл стеклянную дверь и вошел в наполненную паром душевую кабину. Терпкий аромат геля для душа пошел ему на пользу, так что ему стало гораздо лучше. Горячие струи воды словно смыли с него боль, и она теперь утекала прочь от него по трубам. К сожалению, мысли вода не могла унести.
Что-то не так. Что-то изменилось. Что?
В гардеробной он выбрал старые джинсы «Levi's 501» и синий джемпер. Он догадывался, что скоро придет Анна, даже надеялся на это, чтобы узнать продолжение истории. Или ее конец. Но сегодня ему очень плохо, так что пусть Анна будет с ним помягче, увидев его в домашней одежде. Если она вообще что-то замечает.
Когда он спускался по лестнице, то держался рукой за деревянные перила. На кухне налил воды в чайник, достал из шкафчика пакетик чая, снял большую чашку, висевшую на крючке между плитой и мойкой. Он пытался думать только о завтраке, избегая смотреть через забрызганное дождем окно на мрачное небо. И все-таки мысли возвращались к одному и тому же.
Что случилось? Что не так?
Он повернулся к холодильнику за молоком, и его взгляд скользнул по стеклокерамической поверхности плиты. И снова он увидел свое отражение, совсем нечеткое, даже увечное. Но тут он мигом все понял.
Где же…
Взгляд перебежал с плиты вниз, на каменный пол, выложенный вручную.
И вдруг его охватило то же горькое потерянное чувство, что и вчера, когда он на расстоянии управлял походом Кая по бунгало.
Чего-то не хватает.
Чашка выпала из рук. Виктор побежал в прихожую, рывком открыл дверь каминной комнаты и взглянул на стол.
Бумаги. Распечатанные вопросы из «Бунте». Раскрытый ноутбук. Все в порядке.
Нет. Чего-то не хватает.
Он закрыл глаза, надеясь, что все будет как прежде, когда он их откроет. Но нет, ничего не изменилось.
Внизу, под столом. Ничего.
Синдбад пропал.
Он побежал на кухню и опять посмотрел на пол.
Опять ничего.
Синдбад как сквозь землю провалился. А вместе с ним исчезли его миски для еды и воды, собачий корм, подстилка, лежавшая под письменным столом. Словно бы собаки никогда не было на острове. Но всех этих деталей взволнованный Виктор пока не заметил.
Глава 18
Он стоял на берегу, и дождь хлестал по его лицу. Виктор размышлял. Больше всего его удивляло то, как вяло отреагировал он на пропажу собаки. Конечно, ему было грустно. Но чувство было не таким сильным, как это представлялось ему раньше в его кошмарах. А ведь он всегда именно этого и боялся. Вначале Жози, потом Синдбад. Пропадет. Исчезнет. Бесследно.
Он, кстати, никогда не советовал заводить домашнее животное тем своим пациентам, которые пережили утрату близкого человека. Слишком уж часты были случаи, когда какая-нибудь такса, которую дарили горевавшей вдове, становилась жертвой несчастного случая всего через пару дней после похорон.
Или пропадала.
От Синдбада не было ни следа. Но по какой-то причине у Виктора не случилось нервного срыва, он не бегал с пеной у рта по деревне, не кричал на каждом углу. Он лишь оставил сообщение на автоответчике у Хальберштадта. А сейчас ходил по пляжу, усеянному сплавной древесиной, недалеко от дома, высматривая на песке следы золотистого ретривера. Все напрасно. Может, когда-то они тут и были, но их уже смыло.
— Синдбад!
Он знал, что звать пса бессмысленно. Даже если бы он был поблизости, то не слушался бы уже никаких команд. Синдбад — трусишка. Он вздрагивал от треснувшей в камине ветки, а под Новый год Изабель подмешивала ему в корм успокоительное, иначе он не пережил бы праздничных фейерверков. Однажды оказалось достаточно одного-единственного выстрела охотника, чтобы Синдбад целый день бегал как угорелый, не слушаясь ни единой команды хозяина.
От яростного шума волн бедняга сошел бы с ума. Хотя было очень странно, что собака сбежала из знакомого и надежного дома. Да и как — все двери же закрыты!
Виктор тщательно осмотрел весь дом от подвала до чердака. Ничего. Искал даже в сарае с генератором. Хотя там Синдбаду невозможно было спрятаться — сарай закрыт на замок. «Впрочем, так же невозможно, как и бесследно исчезнуть на меленьком острове, — подумал Виктор. — Синдбад никогда не выходил один на улицу, если только не…»
Виктор обернулся. На короткий момент блеснула надежда, когда он заметил какое-то движение в сотне метров. К нему вроде бы приближался зверь величиной с собаку. Но надежда быстро пропала, когда Виктор увидел, что шерсть у собаки не светлая. Да это и не собака, а человек в темном пальто.
Анна.
— Как хорошо, что вы иногда выходите погулять, — крикнула она, когда их разделяло еще метров десять. Он с трудом понимал ее, потому что ветер уносил звуки. — Хотя для прогулки по берегу это не самое подходящее место.
— Да и не самый лучший повод, — крикнул он в ответ, немедленно ощутив боль в горле, о которой почти забыл после исчезновения Синдбада.
— О чем вы? — Она была уже совсем рядом, и Виктор вновь удивился чистоте ее лаковых туфелек при такой погоде. Ни грязи, ни песка.
— У меня убежала собака.
— У вас что, собака есть? — Анна придерживала правой рукой платок на голове, чтобы его не унес ветер.
— Разумеется, золотистый ретривер. Вы же его видели. Он все время лежал у моих ног во время наших бесед.
— Нет, не замечала, — покачала головой Анна.
Виктору показалось, что эти неожиданные слова ударили по нему сильнее, чем ураганный ветер. В правом ухе зазвенело. Внутри его и раньше была пустота, а теперь словно разверзлась бездна.
Женщина — сосуд зла.
Дождь стекал с бровей прямо в глаза, и лицо Анны размывалось. И тут же в памяти всплыли обрывки ее рассказа в первый день: «После десятого удара у него сломался хребет, и он больше не смог шевелиться. Он дико кричал от боли, но я не останавливалась, пока из его пасти не пошла кровь».
— Что, простите?
Видимо, Анна что-то сказала, но Виктор, занятый мучительными воспоминаниями, заметил лишь, как шевелятся ее губы.
— Может, лучше пойдем в дом? — повторила она. — При такой погоде собака сама вернется.
Она указала головой в сторону его дома и взяла его за руку. Виктор слишком поспешно отдернул руку, кивнув:
— Да, пожалуй, вы правы.
Они медленно направились к дому.
Возможно ли, чтобы она не видела такую большую собаку? Зачем опять солгала? Может, она связана с исчезновением не только Жози, но и Синдбада?
В его голове теснилось столько вопросов, что Виктор забыл первое правило своего наставника и друга профессора ван Друйзена: «Внимательно слушайте. Не делайте поспешных выводов, полностью сконцентрируйтесь на пациенте».
Но Ларенц тратил драгоценные силы на то, чтобы подавить мучительную уверенность, пробивавшую себе дорогу из подсознания. Истина уже была отчетливо видна. Она отчаянно стремилась к нему, как утопающий, которого отделяет от спасительных рук тонкая корочка льда. Но Виктор Ларенц был не готов пробить этот лед.
Пока не готов.
Глава 19
— Мы сбежали.
Разговор не клеился. Виктору стоило большого труда не думать о Синдбаде, поэтому в первые минуты он совсем не слушал Анну. Зато она, как нарочно, сначала вкратце пересказала свою прошлую историю: как они с Шарлоттой поехали в дом посреди леса, как она влезла в дом, а Шарлотта осталась снаружи. И как она услышала плач мужчины в комнате.
— И куда же вы побежали? — спросил наконец Виктор.
— Тогда я еще не знала. Но чувствовала, что нечто, ожидавшее меня в комнате, теперь следовало за нами. Поэтому мы с Шарлоттой что есть духу бежали к машине по заснеженной дорожке. Не оборачиваясь. Из страха. Стараясь не поскользнуться.
— Но кто все-таки был в этом доме? Кто вас преследовал?
— Я до сих пор не до конца уверена. Когда мы сели в машину и, заперев двери, поехали обратно в Берлин, я спросила об этом Шарлотту. Но малышка опять говорила загадками.
