Линда Ла Плант - Лучшая половина мафии (Крестная мать)
Она засмеялась, вернулась в спальню и раскрыла шторы, наводнив комнату светом. Пока Пирелли принимал душ и переодевался, она собралась и теперь сидела в шубке, дожидаясь его. По всей квартире витал приятный запах ее турецких сигарет. Казалось, с тех пор как они сюда пришли, ничего и не произошло.
— Мы приедем в Палермо на суд. На этой неделе слушается мамино дело. Ты там будешь?
Пирелли кивнул и тут только вспомнил, что не позвонил на работу. Он посмотрел на часы.
— Я возьму такси до аэропорта.
Она затушила окурок.
— Ты сможешь прийти на суд? Правда, мама боится прессы. Она очень напугана, а у нас есть только… только наш шофер. — Она чуть не сказала «Джонни».
— Я приду… А потом ты вернешься в Рим или останешься в Палермо?
— Не знаю. Все зависит от решения суда.
Он снял телефонную трубку и начал звонить в таксопарк. София тем временем оглядела комнату и подошла к фотографии. Она стояла к нему спиной, пока он заказывал такси и одновременно листал железнодорожное расписание.
— Кто это? — спросила она, взяв фотографию в руки.
Он тронул свою губу, распухшую там, где она его укусила.
— Моя жена и мой сын.
У Софии было такое чувство, как будто он дал ей под дых. Но она осторожно поставила на место тяжелую рамку.
— Сколько лет твоему сыну?
— Девять… Нет, восемь, девять только будет. София?
Она взяла сумочку и, не глядя на него, пошла к выходу.
— София, София, я собирался сказать тебе об этом…
— Но не сказал… — Она окинула его холодным, презрительным взглядом. — До свидания, Джо.
В Риме Софию встретил разгневанный Лука. Он потребовал, чтобы она сказала ему, что делала. Уставшая и раздраженная, она швырнула на диван свою шубку и сердито взглянула на Луку. Его поведение выводило ее из себя.
— Послушай, давай сразу договоримся: ты у нас работаешь, а не приказываешь мне и не спрашиваешь, где я была и что делала. Это не твое дело, понял?
— Вы хотите, чтобы я вас охранял и защищал. А как я могу это делать, если не знаю, где вы находитесь? Кто тот парень, с которым вы были?
Не утруждаясь ответом, София ушла в ванную комнату. Она пустила в ванну воду, разделась и оглядела себя в зеркало. Она чувствовала, что изменилась, хоть внешне это никак не выражалось, если не считать порванных лямок на белье. Она скомкала свою комбинацию и бросила ее в мусорный бак.
Сидя в ванне с закрытыми глазами, она думала о Джо. Она знала: он поможет ей, если она попросит его разыскать ее сына. Она знала, что небезразлична ему, но отказывалась признаться себе в том, что он тоже, может быть, ей небезразличен.
Когда Пирелли пришел в полицейский участок — усталый, невыспавшийся, с распухшей губой (он сказал, что случайно налетел на ворота, однако ему никто не поверил), со всех сторон посыпались шуточки. А Анкора, который знал, что Лиза Пирелли в Палермо, больше всех упражнялся в остроумии. Знаменитые брови Пирелли сошлись на переносице, что означало: «Не позволю смеяться в моем присутствии!» Он испытывал злость и глубокое разочарование: сколько бы они ни раскопали улик против Луки Кароллы, они до сих пор не имели ни малейшего понятия о том, где скрывается этот парень. Полицейские, занятые в расследовании, были отозваны — сначала Бруно Ди Маццо, потом Минчелли со своей группой.
Он пробежал глазами отчеты об убийстве Рокко и осмотрел ружье-трость. Она была тщательно вытерта — ни одного отпечатка.
Не в состоянии думать после бессонной ночи, Пирелли сел в машину и поехал домой. Было уже полдесятого утра. Лиза сидела на диване и смотрела телевизор.
— Привет, как дела? — спросил он, тепло улыбнувшись.
— Что у тебя с губой?
— А, сцепился с двумя типами в аэропорту. Ничего страшного. Есть что-нибудь поесть?
Она встала с дивана и пошла на кухню.
— Ты был на квартире?
— Да, заезжал ненадолго. Там все в порядке.
— Хорошо. Может, сходим куда-нибудь пообедаем — чтобы мне не возиться с готовкой?
Пирелли вздохнул и нехотя согласился. Он так устал, что едва держался на ногах. Лиза привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Он слабо ее обнял.
— И это все? После двух дней разлуки? Ты даже не спросил про своего сына.
— Прости, совсем заработался. Как он? Все в порядке?
— Да, но тебе придется купить ему на Рождество новый велосипед. Тот у него украли.
Весь обед Пирелли зевал и тщетно пытался выбросить из головы мысли о Софии. Когда он наконец лег в постель и коснулся головой подушки, ему хотелось лишь одного — спать… и видеть ее во сне. Лиза пристроилась под боком и поцеловала его в шею, а он схватил ее за руку.
— Не сегодня, Лиза. У меня жутко болит голова.
Она перекатилась на свою сторону кровати.
— Замечательно! Сколько я могу это терпеть, как по-твоему? Знаешь, я приехала сюда, в эту ужасную квартиру, только ради того, чтобы побыть с тобой. И что? Ты едешь в Милан, а я сижу здесь и опять жду тебя! Джо? Джо!
Он крепко спал и видел во сне Софию с волосами, разметавшимися по подушке…
Сладко проспав целых девять часов, Пирелли явился в городской суд на слушание дела о покушении Грациеллы Лучано на убийство Пола Кароллы.
Лука и София сидели рядом с Грациеллой на жесткой деревянной скамье перед дверью зала ожидания, в коридоре с мраморным полом. Грациелла нервно теребила в руках свой носовой платок, беспрестанно скручивая его жгутом на коленях. София спросила, не хочет ли она пить, и отправила Луку за водой.
Лука набрал в бумажный стаканчик воды из автомата и направился обратно по коридору. Проходя мимо другого зала суда, он увидел на стене у входа повестку дня заседаний, а рядом — объявления о розыске сбежавших из тюрьмы и прочих преступников: поджигателей, мелких воров. Здесь же, частично закрытый другими листками, висел фоторобот самого Луки.
Объявление содержало просьбу ко всем видевшим Луку Кароллу или знавшим, где он находится, позвонить в ближайший полицейский участок. Приводилось краткое его описание: голубые глаза, рост, русые или светло-каштановые волосы.
Сзади стояла женщина и через его плечо читала объявления. Он извинился и пошел дальше по коридору. Руки его дрожали, а мочевой пузырь чуть не разрывался от страха. Он вернулся к Софии и Грациелле с пепельно-серым лицом, судорожно сжимая в пальцах маленький бумажный стаканчик. Адвокат Грациеллы еще не прибыл.
— Я только что поинтересовалась, сколько нам ждать. Выяснилось, что у нас еще уйма времени, — сказала София Луке, не спуская внимательного взгляда с Грациеллы.
— Хотите, я закажу столик в каком-нибудь приличном ресторане? Мы могли бы пообедать там после суда.
София задумалась, взглянула на часы и пожала плечами.
— Почему бы и нет?
Он торопливо вышел. Пирелли оживленно беседовал с адвокатом Грациеллы и даже не взглянул на Луку, когда тот проходил мимо, потому что как раз в эту минуту его окликнула София. Он поздоровался с ней за руку, напряженно вглядываясь в ее лицо.
— Мама, ты помнишь комиссара Пирелли?
— Si. — Грациелла пожала ему руку.
Пирелли не мог отвести глаз от Софии.
— Вам попался хороший судья. Я с ним уже беседовал, а несколько минут назад у меня был долгий разговор с вашим адвокатом. Думаю, все обойдется. Я договорился с судебным секретарем, он выведет вас через черный ход. Так что скажите вашему шоферу, чтобы подал машину к заднему крыльцу. На суде меня не будет, но я подойду позже. Можно поговорить с вами наедине?
София извинилась и, оставив Грациеллу с ее адвокатом, ушла вместе с Пирелли в пустую комнату. Они закрыли дверь.
— Я могу с тобой встретиться после суда?
Она стояла неподвижно и просто смотрела на Пирелли, никак его не поощряя. Он провел руками по волосам и растерянно взглянул на нее.
— Чего ты от меня хочешь?
София подошла ближе и ласково коснулась его лица.
— Джо, я ничего не знаю. Я не знаю, какие чувства я к тебе испытываю… И могу ли я вообще что-то испытывать…
Он обнял ее и поцеловал. Она уютно прижалась к его крепкой груди, ища защиту в этих объятиях.
— Знаешь, Джо, мне было бы очень легко сказать: «Да, я хочу опять с тобой встретиться». Но ты женат. Наши отношения будут похожи на запутанный клубок. Зачем их продолжать? Это приведет к большим осложнениям.
Он схватил ее за руки:
— Затем, что я постоянно о тебе думаю и не могу избавиться от этих мыслей! Затем, что я хочу тебя каждую минуту. Я хочу тебя прямо сейчас… Я люблю тебя!
Ее глаза налились слезами.
— Ох, Джо, у меня внутри такая пустота! Ты вдохнул в меня какие-то чувства, но как ты не поймешь: этого может оказаться недостаточно. Подумай, как я жила весь последний год! Я потеряла все. И теперь я не знаю, что это — любовь или просто ощущение наполненности. Мне надо собирать себя по кусочкам. Сейчас я заглушаю боль валиумом и алкоголем. Я вообще не хочу больше жить… Если честно, я сама не знаю, чего хочу. А ты такой добрый, такой хороший…
