Ожившие кошмары - Павел Владимирович Рязанцев
— Что делать-то будем, Вань? — спросил Толик, крутя в руках пустую флягу.
— Ну, твоими стараниями, — Ваня искоса глянул на фляжку в руках друга, — Антоха пробудет в отключке ещё пару часов.
— А что я? Что мне оставалось? Не мочой же мне ему вспаханные щёки обрабатывать? Часть — на раны, остальное — в нутро. Жаль только, что спирт был последним. Если ещё какое-нибудь дерьмо случится, то всё…
— Не каркай! И без тебя воронья хватает.
— Что хоть в колбе было? — Толик закурил, спрятал под майку выпавший нательный крестик.
— «Медведь». Грамм двести.
Толик немо выругался, сплюнул себе под ноги:
— Чего ж ты «Соколом» не заправил? Может тогда…
— «Медведь», «Сокол», какая уже разница? Порох есть порох! — перебил Ваня. — От «Медведя» хоть прок есть: дым на километры по лесу растекается, а от «Сокола» что? Один пшик. С тем же успехом можно с собой в походы петарды брать.
Ваня запустил пятерню в густую бороду на манер расчёски и добавил:
— Кто ж знал, что эта Варвара любоваться полезет?
«Любопытной Варваре с лица кожу содрали. Любопытной Варваре лицо обглодали!»
— Прости, что? — Толик вопрошающе уставился на друга.
— Говорю, от «Медведя» пользы больше. Зверь за версту порох почует. Не подойдёт.
«А нашей Варваре все кости…» — Толик прокашлялся, пытаясь заглушить голос в голове. Чужой, недобрый.
В лагере пахло бенгальскими огнями. На секунду Ване вспомнился Новый год. Последний, который он встречал вместе с женой. Перед глазами забрезжило сладостное марево воспоминаний: вот он вваливается в квартиру с заснеженной ёлкой, вот Соня напяливает на их кошку рожки Рудольфа, а вот они вместе наряжают лесную красавицу. Запах хвои, мандаринов? Нет, это всего лишь порох и полынь.
«А нашей Варваре рот разорвали», — еле слышно зашелестело, на сей раз в Ваниных ушах, вытащив его из омута воспоминаний. Вано в замешательстве взглянул на друга. Толик молча перешнуровывал ботинки.
К мужчинам робко подсела Алёнка.
— Что теперь будет… с Антоном? С походом? — спросила она явно у обоих, но смотрела почему-то на Ваню. Тот, слепо уставившись в сереющее на востоке небо, крутил пару обручальных колец на безымянном пальце.
— Антохе транспорт нужен, — сказал Вано. — Я вернусь к знакомой вехе, к разделению лесосек. Узнаю номер лесосеки — смогу понять, где мы находимся.
Ваня похлопал себя по нагрудному карману, из которого торчала помятая как черепаха богом карта.
— А разве карты не сворачивают в трубочку? — спросила Алёна без тени сарказма.
Вано исподлобья взглянул девушку.
— Ой, молчу, — Алёна замялась, сделала глубокий вдох. — А можно с тобой? В смысле за помощью.
— Не можно, — отрезал Ваня. — Женщин и детей багажом не беру, а так как ты у нас два в одном…
Алёна закатила глаза, а Ваня добавил:
— А ты не хочешь побыть хорошей девушкой? Останься с Антохой.
— У него уже есть хорошая сестра, — выдала Алёна. — К тому же от меня тут толку мало. Нам что, втроём над ним колдовать? И мне… страшно тут.
Ваня взглянул на Толика — тот пожал плечами. Алёна посмотрела на большие наручные механические часы — подарок Антона перед походом. Это лето должно было стать для них особенным, незабываемым. И Бог свидетель — оно таким стало.
— Пакуй своего «Снежного барса». Надеюсь, не пригодится, — снисходительным тоном сказал Ваня и проверил наличие компаса в кармане.
Словно гром средь ясного неба до лагеря донёсся волчий вой. Эхо металось в макушках деревьев как пойманная в клетку птица.
— Да вы, блядь, издеваетесь?! — заорал Толик в серое небо.
— Слышишь эхо? — обратился Вано к Толику, пряча нож в ножны. — Значит, они далеко. Расслабься.
— Расслабиться? Насколько далеко? — спросила перепуганная Алёнка.
— Достаточно для того, чтобы убраться отсюда до восхода солнца, а днём волк не ходит, — Ванино спокойствие восхищало и пугало одновременно. — Надеюсь, к следующей ночи нас здесь уже не будет. Чего стоишь, Златовласка? Всё собрала?
— Ау, мужик! В смысле «убраться»? — Толик побагровел. — Вам до ближайшего села сутки по болотам пилить! А меня с бабой и инвалидом на корм оставляете?
— Не говори так про Антона! — вступилась Алёна.
Ваня закатил глаза, закурил, посмотрел на дисплей мобильника. Связи не было.
— Я не в село, как ты выразился, иду, а в знакомую мне часть этого сраного леса, — терпение Вани заканчивалось. — Идти мы будем налегке, так что проблем особых возникнуть не должно. Как только наш всеми любимый оператор предоставит мне доступ к Интернету, я укажу наши геоданные, позвоню по бесплатному номеру «101», помнишь такой? А затем это чудо инженерной мысли, — Ваня демонстративно потряс телефоном у лица друга, — вытащит нас из этого дерьма.
Вано накинул на голову капюшон стройотрядовской куртки, посмотрел на Алёну:
— Готова, мелочь?
Та, вместо ответа, бросила Ване зачехлённую палатку. Поравнявшись с ним, Алёна обернулась, помахала остающимся товарищам. Юля нехотя подняла руку в ответ. Уходя в чащу, Ваня взглянул на желтеющее небо, запоминая, на всякий случай, с какой стороны от них встаёт ленивое солнце.
* * *
— Это какой-то пиздец! — Ваня положил компас на болотную кочку. Стрелка сошла с ума и маятником раскачивалась в хаотичных колебаниях, балансируя на иголке.
— Эх, а я вот всегда недооценивала силу русского мата в патовых ситуациях, — пыталась разрядить обстановку Алёна.
Щурясь, она посмотрела на белый солнечный диск, зависший над голыми, чёрными, словно обугленными, деревьями. Взглянула на часы. Бред какой-то! Солнце явно было близко к зениту, а стрелки часов показывали без четверти восемь. Здесь, среди раскинувшейся топи, пришедшей на смену глухому ельнику, время как будто играло в прятки.
— Железные руды?
— Или геомагнитный разлом, — пробормотал себе под нос Ваня. Стрелка компаса закружилась, сделав несколько полных оборотов.
«Кручу, верчу, запутать хочу».
— Что? — Вано с озадаченной миной повернулся к Алёнке.
Та вопрошающе посмотрела на него, вытерла предплечьем пот со лба. Вано встал и огляделся, словно вылезший из норы суслик. Здесь им не пройти. С каждым шагом почва под ногами всё больше походила на палубу корабля во время шторма. Квакающая, будто живая, бурая топь смердела на солнцепёке похлеще навоза. В недалёком мареве плавали живые тучи — это стаи комарья, да такого здорового, что Алёнке казалось, будто они способны обескровить лося. И в довершение всего — слепни. Полчища кровососов не давали прохода и, казалось, только и ждали, когда уставшие,
