Джой Филдинг - Натюрморт (в сокращении)
Кейси, я рассказываю ему такие вещи, которые раньше могла рассказать только тебе, ну, знаешь, про Майка, и он понимает, потому что его жена тоже умерла молодой. Это не слишком сентиментально? Но не подумай, что мы все время сидим и проливаем вместе слезы. Нет, мы то и дело смеемся.
Поначалу меня мучило чувство вины. Как будто я изменяю Майку, понимаешь? Хотя прошло уже столько времени… На третьем свидании Стен наконец поцеловал меня на прощание. И это было прекрасно. Ах, Кейси, как это было прекрасно!
Да ты влюбилась, подруга. По-настоящему.
— Теперь он приглашает меня за город на выходные, что означает — он хочет переспать со мной. И я, Кейси, ни о чем другом даже думать не могу. Я сто лет не спала с мужчинами. Вдруг он, как только увидит меня раздетую, убежит и бросится в реку Скулкилл?
Ох, как мне тебя не хватает, Кейси! Не у кого мне спросить совета. Но, боже, все так ничтожно по сравнению с тем, что пришлось пройти тебе. Я себя чувствую так же, как тогда с Майком: как можно веселиться, если ты лежишь в коме?
Можно, можно. Ты это заслужила. Ведь жизнь идет.
— Я люблю тебя, Кейси, и очень скучаю.
Гейл, я тоже тебя люблю!
— Возвращайся! — всхлипнула она. — Прошу тебя, Кейси, возвращайся.
Глава 6
— Лестер Уитмор, прошу! — завопил ведущий. — Вы — следующий участник шоу «Цена верна».
— Ты только посмотри на него! — взвизгнула Дрю. — Ой, прости. Я все забываю, что ты не видишь. Черт, лак размазала.
По запаху лака, стоявшему в палате, Кейси поняла, что ее сестра поправляет маникюр. Давно ли она пришла?
— Ты бы его видела, — продолжала Дрю. — Так волнуется, что просто на грани инфаркта. Весь вспотел, и вся его уродливая гавайская рубашка мокрая. Еще бы, прыгает как сумасшедший и все норовит обнять других участников.
«Цена верна». Кейси выросла под это шоу. И мысль о том, что оно все еще идет, почему-то успокаивала ее.
— Ой, смотри. Они должны угадать цену набора для гольфа, включая сумку.
— Четыреста долларов, — предложил первый участник.
— Четыреста долларов? — эхом отозвалась Дрю. — С ума сошел. Даже я знаю, что это стоит гораздо дороже.
— Семьсот пятьдесят долларов, — предложил второй.
— Тысяча, — сказал третий.
— Тысяча сто, — выкрикнул Лестер Уитмор.
— Что скажешь, Кейси? Ты же знаешь правильный ответ.
Если клуб хороший, то, я думаю, где-то тысяча шестьсот.
— Правильный ответ — одна тысяча шестьсот двадцать долларов! — объявил ведущий. — Лестер Уитмор, вы победитель шоу «Цена верна».
— Насколько близко ты была? — спросила Дрю. — Наверняка очень близко. Когда речь заходит о гольфе, тебе нет равных, правда ведь?
— Ого, вот это удар! — восхитился Уоррен, всплыв вдруг в сознании Кейси. Они на поле для гольфа, в небе ярко светит весеннее солнце.
— Где ты научилась так бить по мячу?
— Отец научил, — ответила Кейси.
— Твой отец что, Арнольд Палмер?
Кейси рассмеялась и направила их гольф-кар по фервею.
— Ты меня обогнала, — удивился Уоррен, когда они подошли к двум белым мячам, лежавшим в нескольких дюймах друг от друга и в двух сотнях ярдов от площадки ти. — И ты даже не хочешь сказать, что это случайное везение? Не утешишь мое уязвленное мужское самолюбие?
— А оно требует утешения?
— Ну, хоть доброго слова.
— Когда ты удивляешься, ты такой забавный, — сказала Кейси в ответ, и, к счастью, Уоррен рассмеялся. Она не хотела показаться ни злонамеренной, ни высокомерной. Когда Уоррен позвонил и пригласил ее встретиться, робко спросив, играет ли она в гольф, она не стала говорить, что является членом самого крутого гольф-клуба города и девять раз становилась его чемпионкой.
Кейси смотрела, как Уоррен готовится к следующему удару: примеривается, раскачивается, делает несколько отточенных поворотов и, наконец, посылает мяч в ручей. Можно было бы позволить ему выиграть. Легко! Уронить левый локоть или отвести взгляд от мяча. Но она, приняв удобную стойку, размахнулась и ударила. Мяч перелетел через ручей и упал в десяти футах от берега.
— Почему-то у меня возникло такое чувство, что ты не в первый раз делаешь это, — усмехнулся Уоррен, кладя свой третий мяч рядом с ее.
— Да, я неплохо играю, — призналась она.
— Без шуток.
— Но я отказалась от спортивной стипендии Университета Дьюка, — сказала она через две лунки и два пара.
— Почему?
— Потому что гольф должен быть досугом, а не работой.
— И вместо того, чтобы участвовать в самых известных турнирах, ты ищешь работу недовольным юристам?
— Да, но лучше бы я оформляла их кабинеты, — ответила Кейси.
— И что тебе мешает этим заняться?
Кейси вытащила мяч из лунки, сунула в карман и живо направилась к следующей.
— Отец не считал достойной профессию дизайнера, поэтому я училась психологии и английской литературе. Но последние несколько лет я хожу на курсы дизайна интерьеров.
— И как к этому относится твой отец?
— Он погиб. Пять лет назад они с матерью разбились на своем самолете.
— Прости. Для тебя это, наверное, было ужасно.
— Да, тяжело. Особенно надоедала пресса.
— А почему вами интересовалась пресса? — спросил Уоррен.
— Потому что моего отца звали Рональд Лернер, — ответила Кейси, наблюдая за реакцией Уоррена. Реакции никакой не было. Неужели он не знает, кем был ее отец? — Слышал о нем?
— А надо было?
Выражение лица Кейси показывало, что да, надо было.
— Я вырос в Нью-Джерси, учился в Нью-Йорке, — слегка смутился Уоррен. — В Филадельфию я приехал, только когда поступил работать к Миллеру и Шеридану. Может быть, заполнишь пробел?
— Может быть, позже.
— Черт, — выругалась Дрю, вырвав Кейси из омута воспоминаний. — Вот что бывает, когда ты вынуждена сама себе делать маникюр. Обычно мне делает его Эми. Помнишь Эми с Пайн-стрит? Лучшая маникюрша, какую я знаю. Я хожу к ней уже целую вечность. То есть ходила, пока ты не оказалась здесь. Теперь я не могу позволить себе отдать за маникюр даже жалкие двадцать пять долларов в неделю. Никаких маникюров, если я не хочу, чтобы моя дочь голодала. — Дрю насмешливо фыркнула. — Если бы ты не упрямилась, мы бы сейчас так не мучились.
— Анджела Кэмпбелл, прошу! Вы — следующий участник шоу «Цена верна».
Дрю продолжала болтать, перекрикивая взвизги очередных участников, но Кейси уже не слышала ее. С тех пор как врачи велели больше с ней разговаривать, она очень уставала от сплошного потока слов, обрушивавшегося на нее в режиме нон-стоп. Шум начинался утром, с приходом врачей и медсестер. Потом появлялись друзья и знакомые. Кто-то о чем-то рассказывал, кто-то читал, работал телевизор, одно за другим шли идиотские ток-шоу и бесконечные сериалы.
Но, конечно, был и Уоррен.
Он приходил каждый день, неизменно целовал Кейси в лоб и гладил по руке. Потом придвигал стул и тихо рассказывал, как у него прошел день и о чем он беседовал с разными врачами. Наверняка есть способ измерить активность мозга, сердился он на доктора Царба. Сколько времени потребуется, чтобы вновь научиться пользоваться руками и ногами, расспрашивал он Джереми. И когда ее можно будет забрать домой?
Тогда, конечно, Джанин перестанет заходить каждый день. И Дрю, которой ни до чего нет дела, кроме нее самой.
А вдруг кое до чего Дрю все-таки есть дело?
Возможно ли, что сестра пыталась меня убить, чтобы получить деньги, которые считала по праву своими?
Нет, я не буду так думать. Я не позволю подозрениям детектива Спинетти отравлять мой мозг. Уоррен и сейчас уверен, что это был несчастный случай. Нужно доверять себе. Сосредоточиться на чем-то приятном. Слушать этот проклятый телевизор. Думать, сколько может стоить этот огромный тюбик зубной пасты.
— Итак, расскажите немного о себе. — Телеведущий представил новую участницу шоу.
— Расскажи мне о себе, — нежно попросил Уоррен, теплым дыханием щекоча ей затылок. Тогда их отношения только начинались.
— Что именно ты хочешь узнать?
Было утро, они бродили по фермерскому рынку в Ланкастере, прелестном городке в шестидесяти милях от Филадельфии. Рынок, где фермеры-аманиты продавали мясо, фрукты, овощи и выпечку, располагался в большом здании из красного кирпича и считался самым старым крытым рынком Америки.
— Все, — заявил Уоррен.
— Во мне нет ничего сложного, — улыбнулась Кейси. — Что видишь, то и есть, я как на ладони.
Они провели ночь — свою первую ночь — в небольшой гостинице, обставленной старинной мебелью, где утром подавали завтрак в номера. В ту ночь они бесконечно любили друг друга. И в следующие ночи тоже. Это было волшебно, призналась потом Кейси подругам.
