Джой Филдинг - Натюрморт (в сокращении)
Уоррен застонал.
— Расслабьтесь. Так, хорошо. Глубоко вдохните. Медленно выдохните. Хорошо. Но, конечно, вам требуется полный глубокий массаж.
— Мне требуется, чтобы моя жена выздоровела, — сказал Уоррен.
— Если вы сляжете, ей от этого лучше не станет. Вы должны беречь себя, мистер Мар… Уоррен. Иначе как вы будете за ней ухаживать, когда она вернется домой?
— Ну, в этом я рассчитываю на вас. То есть если ваше предложение остается в силе.
О нет. Это не очень удачная мысль. Кейси живо представила себе, как лицо Пэтси расцвело лучезарной улыбкой.
— Конечно, оно в силе. Я уже сижу на чемоданах. Как только выпишут миссис Маршалл, скажите, и я буду у вас.
— Дом большой. Я выделю вам отдельную комнату, красивую. Ох, как хорошо. Вам говорили, что у вас волшебные…
— Чем вы тут занимаетесь? — раздался вдруг голос. — Мне казалось, что больная здесь одна!
— Джанин, — встрепенулся Уоррен. — У меня немного свело шею, и Пэтси…
— Пэтси может идти, — отрезала Джанин.
Шорох, запах лаванды истаял.
— Я хочу выпить кофе. — Уоррен был немногословен. — Тебе принести?
— Нет, спасибо. — Джанин уселась на стул и ласково погладила Кейси по лбу. — Что же это такое, а?
— Что же это такое, а? — кричала она со слезами в голосе, размахивая утренней газетой перед отцом. — Почему ты позволяешь писать о себе такие вещи? Почему не подаешь в суд?
Отец засмеялся, глянув на свою шестнадцатилетнюю дочь.
— Пусть говорят, что хотят. Брань на вороту не виснет. У них нет доказательств, что я совершил что-то противозаконное.
— Противозаконное? — встряла в разговор Дрю. — Ты совершил что-то противозаконное?
Рональд Лернер не ответил — словно ее тут не было.
Кейси безмолвно застонала во сне. Ее вдруг настигли давние воспоминания об отце. Ей всегда казалось, что его можно описать одним словом — «слишком». Слишком красивый, слишком богатый, слишком обаятельный, слишком успешный. Голос слишком приятный, улыбка слишком обольстительная. Женщины, деньги, всеобщее восхищение — всего этого было у него в достатке.
Дед Кейси с отцовской стороны, успешный биржевой маклер, оставил своему единственному сыну наследство в несколько миллионов долларов, а тот превратил состояние почти в миллиардное. Рональд Лернер пользовался заслуженной репутацией человека проницательного, умного и решительного. Постоянно о нем ходили грязные слухи, но он от них только отмахивался, говоря, что мелкие людишки судачат от зависти.
— Ты заметила, он ничего не отрицал, — сказала Дрю, когда отец допил свой кофе и вышел из дома.
— Заткнись, Дрю.
— Сама заткнись.
— Он знал, ты думаешь, что эта компания вот-вот обанкротится? — спросила Кейси свою двенадцатилетнюю сестру. — Ну, как он мог это знать?
— А я откуда знаю?
— Вот и молчи, ничего ты не знаешь! — закричала Кейси.
— И ты тоже.
— Я знаю нашего отца!
— Ну да. — Допив свой апельсиновый сок, Дрю направилась к двери.
Кейси сидела несколько секунд неподвижно, а потом, уронив голову на стеклянную столешницу, разрыдалась. Потому что поняла: Дрю права. Отец изображал безразличие и широко улыбался, но не отрицал, что занимается противозаконными делами.
Дрю была права и еще в одном: Кейси не знала своего отца. Его воображаемый образ, который она себе нарисовала, совсем не соответствовал образу истинному.
От этой привычки жить фантазиями нелегко избавиться, подумала она, открывая глаза.
Кейси вдруг показалось, что темнота, окружающая ее, стала не такой беспросветной, какой была раньше. Она различала очертания предметов: кресло в углу, тусклая луна за жалюзи, маленький телевизор, подвешенный к стене.
Я вижу!
Кейси медленно обвела глазами палату. У ее кровати стоял стул, еще один — у противоположной стены. Справа располагалась маленькая ванная. Дверь в коридор была закрыта, из-под нее пробивалась полоска света.
Кейси услышала шаги и увидела, как полоску света перечеркнула чья-то тень. Неужели там кто-то есть? Чего от меня хотят среди ночи?
Дверь открылась. Вспыхнул яркий свет, Кейси вся сжалась внутри. В палату кто-то вошел. Кто-то из врачей?
— Ну-ну, значит, выжила, — услышала она.
Кто это? Фигура приближалась, и Кейси охватила паника.
— Вся в трубках и проводах. Не очень красиво. Но что поделаешь. Ты устроила мне веселую жизнь, знаешь ли.
Что происходит? Кто этот мужчина?
— С тех пор, как тебя сбили, полиция допрашивала меня трижды. Очевидно, слов матери недостаточно для наших доблестных стражей закона. Конечно, мать может солгать во благо сына. Я сам знаю. Я все-таки адвокат, хоть и безработный.
Боже милосердный, это Ричард Муни. Что он здесь делает?
— Я подумал: посмотрю-ка на тебя собственными глазами. И вот вижу: ты еще дышишь. Сейчас мы это исправим. Мама всегда говорит: не бросай то, что начал.
Он вытащил подушку из-под ее головы и зажал ей нос и рот.
И Кейси вдруг закричала.
Она кричала громко и долго, до последнего вздоха своего исстрадавшегося тела, и успела еще услышать в коридоре шаги Уоррена, но было уже поздно.
Кейси по-прежнему лежала в своей кровати, невидящими глазами глядя в потолок. Никакого Ричарда Муни здесь не было, и Уоррен не спешил ей на помощь — все сон. Ее окружала тьма.
По ночам бывало хуже всего. По ночам снились сны, мучили кошмары и являлись призраки. Сколько раз ей снилось, что зрение вернулось, а просыпалась она все в той же черной дыре, куда провалилась в тот мартовский день. Сколько раз ей снилось, что она может говорить, а просыпалась — безмолвна. Сколько раз ей снилось, что она может двигаться, а проснувшись, она обнаруживала, что ее некогда сильное, полное жизни тело превратилось в ловушку, из которой не выбраться.
Когда же наконец прекратится этот кошмар!
— Вот смотри, Кейси, — зазвучал в ночи голос отца. — Переносишь вес тела на правую ногу и резко отталкиваешься бедром, занося клюшку.
Как это было просто — безо всяких усилий — переносить вес тела, не задумываясь, отталкиваться бедром и, красиво занеся вуд над левым плечом, изящным свингом отправлять мяч в лунку.
— Дурацкая игра, — бурчала Дрю, наблюдая, как тренируется Кейси, приехав домой из Брауна на летние каникулы.
— Отец любит говорить, что гольф — это не игра, гольф — это…
— Ой, я тебя умоляю! — застонала Дрю. — Если я еще раз услышу эту чушь насчет того, что гольф — это жизнь, меня стошнит.
Тело пятнадцатилетней Дрю начинало приобретать соблазнительные формы. Вскоре просторные футболки и рваные джинсы сменили маечки с глубоким декольте и коротенькие шортики — настолько коротенькие, что в них запретили появляться в гольф-клубе. А потом одного юниора застукали с Дрю в не имеющей ничего общего с гольфом позиции.
Рональд Лернер оказался совершенно не готов к такому повороту событий.
— Запомни, — выговаривал он младшей дочери, — мальчики останутся мальчиками, но девочки окажутся шлюхами, если не поостерегутся.
Дрю не поостереглась — она наконец нашла способ привлечь внимание отца.
Но удержать его внимание надолго не мог никто.
— А где отец? — услышала Кейси голос матери.
— Кажется, ушел. — Кейси, перестав укладывать в чемодан вещи, повернулась к матери, стоявшей в дверях. Алана вышла из своей спальни — это было очень необычно; впрочем, в руке она держала неизменный бокал — это было обычно.
— Что ты делаешь? Ты куда-то уезжаешь?
— Я переезжаю в город, — напомнила Кейси. — В квартиру. — Вдаваться в подробности она не стала. Зачем? Мать все равно забудет. Кейси уже несколько раз говорила ей о переезде.
— Все меня бросили, — заныла Алана.
— Я уверена, отец скоро придет.
— Почему мы не можем жить вместе? — В ее тоне прозвучал явный упрек.
Потому что тебе это не нужно, ответила про себя Кейси. Потому что ты постоянно или пьяная, или спишь, или разъезжаешь по курортам. Потому что ты никогда не проявляла ко мне ни малейшего интереса. Никогда. Ни разу за все эти годы.
— Ты меня не любишь, — продолжала мать.
Кейси не ответила. И подумала, что это, кажется, самый длинный их с матерью разговор. Он оказался и последним. Через три месяца Алана и Рональд Лернер погибли.
— И что теперь? — спросила Дрю. — Мы разделим добычу?
— Не совсем. — Кейси была готова отразить атаку.
— Что-то мне это не нравится. — Дрю подалась вперед. Она была беременна Лолой, уже на четвертом месяце, но еще ничего не было заметно. — Ты хочешь сказать, он все оставил тебе?
— Нет, конечно. Состояние разделено пополам. Но в завещании есть условия, они направлены на защиту твоих…
