Джастин Кронин - Перерождение
— Монро и Анита, — представила Тетушка. — А это наш дом. Филадельфия, Уэст-Лавир, номер две тысячи сто двадцать один.
— А это ты? — спросил Питер, показав на живот женщины.
— Конечно, кто же еще?
Питер вернул фотографию на место. Жаль, что у него нет такой же — на память о родителях! Тео — другое дело, его лицо и голос Питер еще не забыл. Стоило вспомнить брата, как перед глазами вставал последний вечер на энергостанции. Усталый, встревоженный Тео сел на краешек койки и осмотрел его лодыжку: «На вид получше. Опухоль спала, — сказал он и лукаво улыбнулся: — Верхом ехать сможешь?» Питер знал, что пройдет время, совсем немного, и воспоминания сотрутся, как краски на Тетушкиной фотографии. Сперва исчезнет голос Тео, затем померкнет образ, и в итоге останется одно имя.
— Так, она где-то здесь… — Тетушка кряхтя опустилась на колени и вытащила из-под кровати коробку. — Питер, помоги встать!
Питер взял ее за локоть и осторожно поднял на ноги, а затем наклонился за коробкой. Хм, обычная коробка из-под обуви с плотно закрывающейся крышкой…
— Ну, открывай! — велела Тетушка, сев на край кровати. Ее босые ноги едва касались пола, совсем как у Маленькой в Инкубаторе.
Питер послушался. То, что в коробке бумаги, он уже знал, но там оказались не просто бумаги, а карты, целая стопка карт.
Осторожно, даже опасливо, Питер взял лежавшую сверху. Сухая, как осенний лист, затертая чуть ли не до дыр, а сгибы хрупкие — одно неосторожное движение, и рассыплется. По верхнему краю шли слова: «Автомобильная ассоциация Америки, Южная Калифорния и Лос-Анджелес».
— Это папины карты, он их в экспедиции брал.
Питер бережно доставал одну карту за другой и перекладывал на комод. «Национальный парк Сан-Бернардино», «Лас-Вегас и пригороды», «Южная Невада», «Лонг-Бич», «Бухта Сан-Педро и порт Лос-Анджелес», «Пустыни Калифорнии», «Национальный заповедник Мохаве»… Последней, на самом дне коробки, лежала «Карта Центральной карантинной зоны», изданная по заказу Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям.
— Не понимаю, — покачал головой Питер. — Откуда они у тебя?
— Твоя мать принесла незадолго до смерти. — Тетушка по-прежнему сидела на кровати и, положив руки на колени, следила за Питером. — Она знала тебя как облупленного, пожалуй, лучше, чем ты сам себя знаешь. Сказала мне: «Отдашь, когда он будет готов».
«Она не представляет, что невольно задела больное место!» — подумал Питер, а вслух сказал:
— Ты, наверное, ошиблась. Мама имела в виду Тео. Коробка для него.
— Нет, Питер… — Тетушка покачала головой и улыбнулась очаровательной беззубой улыбкой. В свете прожекторов облачко седых волос сияло, словно нимб. — Коробка для тебя, Пруденс велела отдать ее тебе.
Много позднее Питер удивлялся собственным ощущениям. В тот вечер среди Тетушкиных «душевных лекарств» он чувствовал, что время открывается ему, словно книга, вспоминал последние часы матери, ее руки, хриплое дыхание и умоляющие слова: «Позаботься о своем брате, Тео! Он не такой сильный, как ты!» До сих пор казалось, она выразилась четко и ясно, но теперь Питер увидел ту сцену под другим углом, и мамины слова приобрели совершенно иной смысл и значение: «Позаботься о своем брате Тео!»
Размышления прервал громкий стук в дверь.
— Тетушка, ты кого-то ждешь?
— В такой час? — нахмурилась старуха.
Питер быстро засунул карты в коробку, задвинул ее под кровать и лишь у двери, увидев за сетчатым экраном Майкла, удивился: зачем такая конспирация? Майкл юркнул в прихожую и взглянул на старуху, которая стояла, неодобрительно скрестив руки на груди.
— Привет, Тетушка! — прохрипел он, запыхавшись от быстрого бега.
— И тебе привет, грубиян! Врываешься ко мне посреди ночи и приветы кидаешь! Нормально поздороваться не можешь?
— Извини! — Пристыженный Майкл залился краской. — Как поживаешь, Тетушка?
— Все в порядке, спасибо!
Майкл взглянул на Питера и, понизив голос, спросил:
— Можно тебя на два слова?
Едва Питер с Майклом вышли на крыльцо, из тени вынырнул Дейл Левин.
— Расскажи Питеру, что ты видел! — велел Майкл.
— Дейл, в чем дело?
— Слушай, — опасливо оглянувшись по сторонам, начал Левин, — не следует мне это говорить и вообще на Стену пора возвращаться, но, если собираешься вытаскивать отсюда Калеба с Алишей, дождись рассвета. На воротах я помогу.
— Что стряслось? Говори же!
— Винтовки! — вместо Дейла выпалил Майкл. — Иен решил вооружить Охрану винтовками.
41В Больнице старшая медсестра Сара Фишер наблюдала за девочкой. Эми… Ее зовут Эми. Эту невероятную столетнюю девочку зовут Эми. «Ты Эми? — спросила Сара. — Так тебя зовут?»
«Да, — ответили карие глаза, а губы дрогнули в улыбке. Как давно ее не называли по имени! — Я Эми».
Саре очень хотелось переодеть девочку во что-то получше сорочки: а то имя есть, а ни одежды, ни обуви нет. Эх, следовало подумать об этом до возвращения в Больницу! Эми была пониже, постройнее и узкобедрая, как мальчишка, но Сара тут же вспомнила про любимые брюки для верховой езды. На ней они сидели в обтяжку, а Эми пришлись бы в самый раз, если, конечно, ремень потуже затянуть. Нет, перво-наперво девочку нужно вымыть и постричь.
В словах Майкла Сара не сомневалась ни секунды. В Колонии любили повторять: «Майкл — это Майкл», имея в виду, что он слишком, чересчур умен. Майкл никогда не ошибался. Сара понимала: рано или поздно это случится — человек не может постоянно оказываться прав! — и вздрагивала при мысли о том, как младший брат переживет этот день. Ежесекундное стремление к правде и желание решить каждую проблему обернется против него. Саре вспоминались башни из кубиков, которые они строили в Инкубаторе, а потом выдергивали нижний кубик и смотрели, как башня рушится. Сколько кубиков ни поставь, рассыпались они на глазах! Вероятно, нечто подобное произойдет и с Майклом: ошибка сразит его наповал. В этот момент брату понадобится поддержка, совсем как утром, когда они увидели тела погибших родителей. Тогда Сара поддержать его не сумела…
Сара не лукавила, когда говорила Питеру, что не боится девочку. Нет, поначалу страх был, но по мере того, как часы дежурства перерастали в дни, он превращался в нечто иное. В присутствии этой непонятной девочки, этой Эми, которая умела разговаривать без слов, Сара чувствовала утешение и надежду. Девушке казалось, она не одинока, даже больше: люди мира не одиноки, скоро они все очнутся от страшного сна и заживут новой жизнью.
Близился рассвет. Очевидно, вчерашняя атака не повторилась, иначе Сара услышала бы крики. Умирающая ночь затаила дыхание, выжидая, что случится дальше. На полную откровенность осторожная Сара не решилась и ни Питеру, ни Майклу, ни кому другому не рассказала о том, что случилось за миг до отключения прожекторов. Эми лежала, свернувшись калачиком, но тут села так резко, словно ее током ударило. Сара только успела задремать, как проснулась от звука, который издавала девочка: глухой монотонный стон вырывался словно из самой груди. Сара бросилась к Эми. «В чем дело? Тебе больно? Поранилась?» — спрашивала она, но девочка не отвечала. Карие глаза стали огромными и, очевидно, не видели Сару. На улице что-то творилось — в палате стало темнее, со стороны Стены послышались крики и чьи-то торопливые шаги. Сара чувствовала, в Колонии происходит страшное, но не могла даже отвернуться, ведь это страшное, как в зеркале, отражалось в пустых глазах девочки и горестном, рвущемся из ее души стоне. Непонятное продолжалось несколько минут — по словам Майкла, две минуты пятьдесят шесть секунд, больше напоминающие вечность, — и закончилось так же внезапно, как началось. Эми затихла и свернулась калачиком на койке.
Сара сидела за столом в приемной и, вспоминая минувшую ночь, гадала, следовало ли рассказать все Питеру. На крыльце раздались голоса. Девушка выглянула в окно: Бен сидел у двери с арбалетом на коленях — она давно вынесла Охраннику стул, — а те, к тому он обращался, стояли ниже, их из приемной видно не было. «Что вы тут делаете? — недовольно спросил Бен. — Про комендантский час не слышали?» Едва Сара встала на цыпочки, чтобы рассмотреть ночных гостей, как Бен вскочил и угрожающе поднял арбалет.
От тени к тени, от дерева к дереву — Питер с Майклом прокрались по трейлерному парку и добежали до карцера.
Охранник исчез, оставив дверь приоткрытой.
Питер скользнул внутрь и у дальней стены увидел связанного по рукам и ногам человека — беднягу оглушили, связали и поставили в качестве наживки. Секундой позже слева от Питера возникла Алиша и опустила заряженный арбалет.
— Где тебя носило? — недовольно поинтересовалась она.
За Алишей стоял Калеб с ножом в руках.
— Долгая история. По дороге расскажу. — Питер показал на связанного Охранника, в котором узнал Гейлина Страусса. — Вижу, вы без меня начали! Что вы с ним сделали?
