Дэннис Лехэйн - Таинственная река
Четыре бара, три порции алкоголя, два телефонных номера на салфетках; Кейти и Дайана были под таким кайфом, что когда они, укуренные, оказались в «Макгилл-баре», то продолжали танцевать под мелодию «Сероглазой девушки» и после того, как музыкальный автомат уже замолчал. Ив запела «Качаясь и скользя», а Кейти с Дайаной принялись тут же качаться и скользить, как будто и впрямь попали в водопад, а потом в водоворот, покачивая бедрами и тряся головами так, что растрепавшиеся волосы покрыли их лица. Парни, находившиеся в «Макгилл-баре», подумали, что девушки буйствуют; а через двадцать минут, когда они добрались до «Браун-бара», они были уже в таком состоянии, что не могли войти в дверь.
У входа в бар Дайана и Кейти поддерживали Ив, висевшую у них на руках; она все еще пела (на этот раз песню Глории Гейнер «Я все переживу»), но в этом, однако, была только часть проблемы, другая заключалась в том, что Ив не держалась на ногах, ее мотало из стороны в сторону, как стрелку метронома.
Таким образом, они, еще до того как вошли в «Браун-бар», дошли до такой кондиции, что единственное, что могли предложить в баре трем не стоящим на ногах девицам из Ист-Бакингема, так это отправиться в «Последнюю каплю», неприглядное заведение трущобного типа, расположенное в районе «Квартир», пользующееся самой дурной славой: три квартала домов ужасающего вида, где полчища торговцев сигаретами с травкой и прочей наркотой вместе с проститутками и сутенерами заполняют улицы, танцуя прямо на проезжей части; их танцы состоят сплошь из двусмысленных похабных движений; машина без хитроумного противоугонного устройства и системы сигнализации не простоит на этих улицах и полутора минут.
Вот туда-то их и занесло, когда в сопровождении своей недавно приобретенной подружки появился Роуман Феллоу, которому всегда нравились миниатюрные блондинки с большими глазами. Появление Роумана обрадовало барменов, потому что Роуман, как было известно в Округе, давал на чай примерно пятьдесят процентов суммы, указанной в счете. Однако для Кейти его появление было плохой новостью, поскольку он дружил с Бобби О'Доннеллом.
— Ты немного перебрала, Кейти? — спросил Роуман.
Кейти, напуганная Роуманом, нашла в себе силы улыбнуться ему. Роумана боялись почти все. Симпатичный парень, проворный в делах, он мог веселиться и забавлять всех без устали, если ему это нравилось, но мужского начала в Роумане не было; в его глазах, напоминающих рекламные картинки, начисто отсутствовало хоть что-то похожее на человеческие чувства.
— Я малость на взводе, — призналась она.
Ее признание развеселило Роумана. Он коротко рассмеялся, блеснув ровными белыми зубами, и отхлебнул джина из стакана, который держал в руке.
— Значит, малость на взводе? Это не беда, Кейти. Хочу кое о чем тебя спросить, — сказал он, галантно склонив голову. — Ты думаешь, Бобби придет в восторг, когда узнает, что ты вытворяла в «Макгилл-баре» сегодня вечером? Ты думаешь, ему это понравится?
— Нет.
— Мне тоже это не нравится, Кейти. Ты понимаешь, о чем я толкую?
— Ну, да.
Роуман приложил к уху ладонь, сложенную рупором.
— И о чем же?
— Ну, да.
Роуман, не отнимая руки от уха, наклонился к ней.
— Извини, так о чем же?
— Я сейчас же иду домой, — ответила Кейти.
Роуман улыбнулся.
— Ты уверена, что это то, что надо? Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Нет. Нет. Мне уже достаточно.
— Конечно, какой разговор. Послушай. Может, хочешь еще сигаретку?
— Нет, нет, спасибо, Роуман, мы уже за все расплатились.
Роуман, обхватив рукой свою подружку, притянул ее к себе.
— Поймать тебе такси?
Кейти чуть не сделала глупость, намереваясь сказать, что машину сюда вела она, но вовремя сдержалась.
— Нет, нет. В такое-то время? Мы проголосуем и нас подбросят без проблем.
— Вообще-то правильно. Ладно, Кейти, до скорого.
Ив и Дайана были уже в дверях, вернее — они так и остались стоять там, как только увидели Роумана.
Когда они шли по тротуару, Дайана спросила:
— Господи, а ты не думаешь, что он может позвонить Бобби?
Кейти покачала головой, хотя и не очень уверенно.
— Да нет, Роуману не к лицу сообщать плохие новости. Он просто все сечёт.
Она на мгновение закрыла лицо рукой и в наступившей темноте почувствовала, как алкоголь превратил ее кровь в тяжелую колючую жижу, которая давит на нее с огромной силой, этой силой было одиночество. С тех пор, как умерла мать, ее никогда не покидало чувство одиночества, а мать ее умерла давно, давным-давно.
На парковке Ив вырвало; шина заднего колеса голубой «тойоты» Кейти оказалась забрызганной. Когда рвота закончилась, Кейти вынула из сумочки флакончик с эликсиром для полоскания рта и протянула его Ив, а та, беря флакончик, спросила:
— А ты в порядке и можешь вести машину?
Кейти кивнула головой.
— Нам ведь ехать отсюда четырнадцать кварталов? Все будет нормально.
Когда они отъехали от парковки, Кейти сказала:
— Как хорошо, что мы сматываемся отсюда. Как можно дальше от этого проклятого места.
Дайана невнятно простонала что-то похожее на «Ты права».
Они осторожно на небольшой скорости ехали через «Квартиры», Кейти старалась удерживать стрелку спидометра на отметке двадцать пять, держась правой стороны и сосредоточенно следя за дорогой. Они притормозили около Динбау в двенадцатом квартале, затем свернули на Кресенд-стрит, где было темнее и безлюднее. На выезде из «Квартир» они поехали по Сидней-стрит, направляясь к дому Ив. По дороге Дайана решила, что не поедет в Мэтт-хаус к своему дружку, который наверняка учинит ей занудный допрос со скандалом, а лучше ляжет спать на диване у Ив, поэтому девушки вышли из машины возле разбитого светофора на Сидней-стрит. Шел дождь, дождевые полосы текли по ветровому стеклу, но девушки, казалось, ничего не замечали.
Они обе наклонились к боковому стеклу посмотреть на Кейти. Их лица были печальными из-за той капли горечи, что подпортила их веселье в последний час этого прощального вечера; плечи их ссутулились, и Кейти, глядя на лица подруг сквозь мокрое от дождя боковое стекло, почувствовала их настроение. И еще каким-то неизвестным образом она почувствовала, что их предстоящая жизнь не будет ни легкой, ни счастливой. Ее лучшие подруги с детского сада, с которыми она, может, никогда больше и не встретится.
— С тобой все в порядке? — спросила Дайана, и в ее высоком голосе прозвучали нотки волнения.
Кейти повернулась к ним и улыбнулась, собрав при этом все силы для того, чтобы хоть наполовину разжать намертво сомкнутые челюсти.
— Все нормально. Позвоню вам из Вегаса. И вы приедете.
— Билеты на самолет не дорогие? — спросила Ив.
— Дешевые, — кивнула головой Кейти.
— Очень дешевые, — согласилась с подругами Дайана, и голос ее сразу осекся; она отвела глаза и стала смотреть вперед на выщербленную дорогу.
— Ну все, — сказала Кейти отрывисто, как будто выстрелила словами. — Мне надо срочно уезжать, пока кто-нибудь не разревелся.
Ив и Дайана просунули в окно руки, Кейти вытянула свою и поочередно пожала руки подруг, после чего те отошли от машины. Они стояли и махали руками. Кейти махнула рукой в ответ, погудела и тронулась с места.
А они всё стояли на дороге, глядя ей вслед, а красные габаритные огни машины все удалялись, а потом и совсем скрылись из виду, когда она круто повернула на середине Сидней-стрит. У них было такое чувство, что многое осталось недосказанным. Пахло дождем, со стороны Тюремного канала тянуло запахом фольги; парк по другую сторону дороги казался пугающе молчаливой и темной массой.
В течение всей своей дальнейшей жизни Дайана жалела, что не осталась в машине. Меньше чем через год она родила сына и рассказывала ему, когда он был юношей (до того, как он стал таким же, как его отец; до того, как он стал жадным и противным; до того, как он начал пить и в пьяном виде задавил женщину на «зебре» на перекрестке в Округе), о том, что было бы, останься она тогда в машине, и о том, что, решив по глупой прихоти выйти из нее, она совершила необратимый поступок, последствия которого не сгладятся никогда. Она пронесла это в себе вместе с неизбывным чувством того, что прожила всю свою жизнь, пассивно наблюдая импульсивные действия других людей, приводящие к трагическим исходам, импульсивные действия, которые она никогда не могла предотвратить. Она неоднократно повторяла эти слова сыну, навещая его в тюрьме, а он, слушая ее, лишь пожимал своими широкими плечами и, нетерпеливо ерзая на стуле, спрашивал: «Ма, так ты привезла нормальное курево?»
Ив вышла замуж за некого электрика и переехала жить на ранчо в Брейнтри. Время от времени по ночам она, положив ладонь на большую добрую и надежную грудь мужа, рассказывала ему о Кейти, о той ночи, и он слушал, поглаживая ее волосы и спину, но при этом почти ничего не говорил, потому что сказать-то было нечего. Иногда Ив было просто необходимо произнести имя подруги, для того чтобы услышать его, почувствовать, как произносит это имя ее язык. У них родились дети. Ив ходила смотреть, как они играли в футбол, и стояла за боковой линией. Время от времени ее губы приоткрывались и она произносила имя Кейти, молча, про себя, стоя на краю поля и вдыхая влажный апрельский воздух.
